Финнуала Кирни - Ты, я и другие
Все это я рассказываю Бену.
— Так.. — произносит он, выслушав.
— Мы пойдем. — Я поднимаюсь, Бет тоже встает. — Уже поздно. — Встречаюсь с ним взглядом.
— Вам с Карен есть о чем поговорить. Мне жаль.
Бен обнимает меня.
— Нет. Это мне жаль. Что они сделали — с тобой, со мной, с нами…
Я возражаю:
— Слабые и небезгрешные люди. Наверное, они хотели как лучше.
Карен бессознательно прикрывает ладонями живот.
— Бет говорит, ты плохо себя чувствуешь. Через несколько недель все изменится.
— А еще через несколько недель, — она тоже поднимается, — меня разнесет как бочку.
Бен, успокаивая, притягивает ее к себе и поворачивается ко мне:
— Я знаю, ты все время старался меня защищать, ограждать от тревог. Так вот, с этой минуты я официально тебя освобождаю.
Мы быстро прощаемся: все, что требовалось, сказано.
Уже в машине Бет спрашивает меня, чего я хочу.
Пожимаю плечами. Что она имеет в виду?
— Тебя довезти до склада? Пересядешь в свою машину.
Или поедешь к нам, гостевая комната готова.
Тогда утром я доброшу тебя до твоего автомобиля.
Разве есть выбор? Десять тридцать вечера. И вот я пью шоколад в кухне нового дома Бет.
— Надо поесть. Я за весь день съела только полбулочки.
Пока ты умывался, разморозила запеканку.
Она в плите.
В морозилке всегда полно еды. Как всегда у Бет.
Раньше она тоже замораживала все, что оставалось из приготовленного. Чаще всего лазанью.
— Запеканка, не лазанья? — спрашиваю я.
Она кривится.
— Я больше никогда не буду ее готовить.
Пиликает телефон. Бет пришло сообщение.
— Я не нарушаю твоих планов?
Она качает головой, но я вижу — это не так.
— Ты никогда не умела врать. В отличие от меня.
— Ладно, у меня были планы… ничего, перенесу.
— Свидание?
Она колеблется, потом молча кивает.
— Прости. Я испортил тебе вечер.
— Ничего страшного. — Бет касается моей ладони и идет к плите. — Договоримся на другое время.
— У тебя с ним серьезно? — Может, она снова солжет?
— Пока не знаю. Он прекрасный человек, добрый, искренний. Мы ладим.
Мою грудь будто сжало тисками.
— Расскажи про него.
— Нет. — Бет присаживается к столу. — Сегодня мы говорим о тебе. Все, о чем не договорили в Рукери.
Если ты готов.
Я молчу.
— Когда мы в следующий раз пересечемся? А сейчас вечер вполне подходящий.
— Я хочу тебя вернуть. Вот и весь мой монолог.
Бет сидит рядом, спрятав подбородок в ладони.
Мне хочется ее поцеловать, снова почувствовать вкус ее губ… Я жду ответа.
— Этого не будет, Адам.
— Из-за того мужчины?
Она вздыхает:
— При чем здесь он? Дело в нас с тобой. Мы с тобой — это Шалтай-Болтай, разбитое яйцо. И вся королевская конница…
— Я ошибался, Бет.
— Кто такая Рози?
— Девушка из Рукери. Просто молодая девушка, которую я там встретил.
Бет меняется в лице.
— У вас с ней…
— Господи, нет! Она ровесница Мег. Мы вместе ходили на групповую терапию. Ее изнасиловал отец.
— Ох!
— Прекрасная, мудрая старая душа в почти детском теле, понимаешь?
Бет кивает.
— Она покончила с собой. Повесилась на моем шарфе. На том, что ты подарила мне несколько лет назад на Рождество. Я дал ей шарф, чтобы она согрелась.
Бет снова охает.
— Да. Ко мне липнут все беды и смерти. Именно поэтому я и уехал оттуда раньше.
Она идет к холодильнику, наливает два бокала вина. Один протягивает мне.
— А что говорит полиция?
— Рози оставила записку, так что сомнений нет.
Шарф мне до сих пор не вернули.
Бет делает глоток.
— Когда ты приехал из Рукери, то казался таким…
целостным. Хоть ты вернулся на несколько дней раньше, я не сомневалась, что тебе там помогли.
— Помогли. Я уехал наутро после того, как обнаружили Рози. Том еще год заставил бы меня это анализировать.
Пришлось сбежать оттуда.
Она снова идет к плите. У нас дома плита была больше. Бет открывает духовку, достает запеканку, ставит на стол.
— Не трогай пока, горячая.
Сидя над исходящей паром сковородой, мы молчим.
Я первым нарушаю молчание:
— Так что работа над собой мне еще предстоит.
— Мне жаль.
— Ты не виновата. Ни в чем.
— Я понимаю, но все равно чертовски жаль.
— Да .
— У тебя все наладится.
Я глажу ее по щеке. В памяти вспышкой проносится картина. Я принес ей в студию кофе. Она, как на жердочке, сидит на рабочем стуле; оба монитора включены, экраны светятся. На Бет наушники. Она, сама того не сознавая, довольно громко напевает — с закрытыми глазами, отбивая такт рукой…
— У меня, не у нас? Ты хочешь сказать, что шансов нет?
— Нет.
Она плачет. Накрывает мою руку своей.
— Бет, не надо. У меня все будет хорошо. Не так, как было бы с тобой, — так, как может быть хорошо без тебя. Но я справлюсь.
Не могу отвести глаз от прекрасного лица моей жены. Не могу выносить мысль, что кто-то другой будет так же смотреть, будет ее касаться. Я готов собрать всю королевскую конницу и доказывать, что она ошибается. Но, вероятно, она все-таки права.
Все сказано.
Странное ощущение: просыпаться одному на узкой кровати — в доме Бет. Странное ощущение:
ехать в ее машине до склада в Уондсуэрте. Однако груз почти не давит на плечи — а почему, я не знаю.
В офисе я с головой окунаюсь в работу. Мэтт прислал десять резюме претендентов на место в американском филиале. К файлу прикреплена записка: «Решить как можно скорее!»
В полдень я с удивлением сталкиваюсь в коридоре с братом. Первая мысль: мне это снится. Потом вспоминаю, что он ведет для нас и судебную бухгалтерию.
— Привет, Адам, как дела? — У него измученный вид, под глазами темные круги.
Обнимаю его.
— Нормально. А у тебя? Ты вообще спал?
Он уверяет, что спал, и заговаривает о работе.
Словно вчерашнего вечера не было.
Я знаю Бена. Ему требуется время, чтобы переварить новую информацию. Поэтому я терпеливо слушаю про бухгалтерские проблемы, а потом смотрю на часы и извиняюсь. Пора на пробежку.
— Все собрал? — спрашивает он.
Улыбаюсь и киваю. Ему незачем знать, что я еще и не начал паковать вещи, которые мне нужно вывезти из его квартиры. Ему незачем знать, что с Фулэмом ничего не вышло. Получив мою заявку, в агентстве потребовали от меня слишком много личных данных, и я не стал перезванивать.
Ничего этого я Бену не говорю. Иду в конференц-зал. Сюда придут братья Гренджеры — и еще двое, которым братья порекомендовали нашу фирму.
Им позарез требуется помощь в Нью-Йорке.
Все это производит ощущение полного хаоса, но я, как ни странно, спокоен. Еще утром, лежа в гостевой комнате дома Бет, я знал, как сложится эта мозаика.
Видел новый узор. Он несовершенен, он далек от того идеала, в котором мы с Бет существуем рядом — медленно, но уверенно из «рядом» создавая «вместе».
Сегодня утром я понял, что любить Бет — значит ее отпустить. Спасибо тебе, Рози Блумфилд, спасибо за твою мудрость.
Нажимаю на ручку двери в конференц-зал и уже знаю, что предложу сейчас: не надо никаких резюме, не надо искать новых сотрудников. Я убью одним выстрелом сразу нескольких зайцев. Я поеду в Нью-Йорк сам.
Глава 47
У меня все хорошо. И у Мег. И у Йона. Карен плохо, но ей тоже хорошо. Хорошо и Бену. Адаму…
нормально. «Распадаюсь» разлетается по сети. Мой сайт, если верить Бизону, едва выдерживает нагрузку.
С продюсерами согласован выход сингла: «Хорошо» в исполнении Мери Ли Гарсиа. На мой счет в банке сегодня упали деньги, о которых я и мечтать не могла.
Все отлично.
Хотя на самом деле все не так. Меня преследует дурное предчувствие, от которого я не могу избавиться.
С той самой ночи, которую здесь провел Адам.
Мне страшно: я снова пустила его в свое личное пространство, и он как-то ухитрился остаться. А прежде, до той ночи, его здесь не было.
Включаю чайник. Руки перебирают лежащие на столе буклеты.
Их вчера принес Ион — разные варианты обустройства сада. А еще мне нужна музыкальная студия — дополнительная постройка, которая не разрушит окружающий ландшафт.
Таким образом я сохраняю гараж. Жиль одобряет: если дом придется продавать, гараж — дополнительный плюс. Поэтому я решила, что буду делать студию отдельно.
Рассматриваю предложенные проекты. Пожалуй, вот этот.
Наливаю кипяток в две чашки и иду наверх. Ион по-прежнему в постели, повернувшись к окну. В моей постели, в моей спальне, в моем доме. Лучи света проникают сквозь щель в шторах. Я этого терпеть не могу, а ему нравится.
Ставлю чашки, наклоняюсь и целую его:
— Ион, чай.
