Евгений Аллард - Призраки прошлого
— Олег, пожалуйста, успокойся! Твоё расследование бесполезно. И Мельгунов тут ни при чем!
— Милана, этого не может быть! Я не верю, чёрт возьми! Во всем, что творится здесь, виноват Мельгунов! Понимаешь? Он заключил сделку с силами Тьмы и отдаёт души своему хозяину!
Милана неожиданно громко и обидно рассмеялась, упала навзничь на кровать, болтая ножками в воздухе.
— Олежек, ты просто ребёнок. Ну как ты можешь верить в подобную чушь?! — успокоившись, задорно воскликнула она.
Я схватил брюки и начал быстро одеваться, от раздражения не попадая в штанину. Милана быстро вскочила с кровати, приникла ко мне и пробормотала:
— Извини, Олежек, я не хотела тебя обидеть. Но мне кажется, ты говоришь странные вещи. Будто шутишь.
— Я не шучу. Я своими глазами видел сегодня эту мерзость рядом с Мельгуновым. Страшное, пугающее непонятно что. Оно предложило мне сделку.
Милана вопросительно взглянула мне в лицо, в глазах ясно отражался страх и беспокойство.
— Олег, тебе не кажется, что тебе обработали мозги? Может быть, твой колдун постарался? Дал тебе какого-то дурмана, наркотика, загипнотизировал. Ты видишь странные вещи, слышишь голоса…
— Считаешь, у меня белая горячка? Черти везде мерещатся, — насмешливо проворчал я.
— Не обижайся, но это выглядит именно так, — нервно проговорила она.
Она прилегла на кровать, взяла сигарету, кончики её длинных, тонких пальцев чуть заметно дрожали. За кого она так боится? За меня, себя или ещё кого-нибудь?
— Милана, а покушения на тебя? Катер, твоя попытка самоубийства, боевые патроны в револьвере — это мне приснилось? Или мне это внушил колдун? Я в этом номере видел, как ты лежала в ванне, после нашей ссоры! Я отлично помню кровавое пятно на твоём плече, когда чуть не убил тебя. И ещё не забыл об упавшем на Верхоланцева кране. Ты убеждаешь меня, что это просто случайность, несчастные случаи, которые и раньше происходили? Случайность — частный случай закономерности.
— Почему ты вообще об этом заговорил? — холодно прервала она меня.
— Мельгунов предложил мне сегодня сделку. Вернее не он, а его Хозяин из ада. Я знаю, что такую же сделку Мельгунов предлагал Северцеву. Кое-кто мне рассказал об этом.
— Да? И что именно? Власть, деньги, бессмертие? — насмешливо поинтересовалась Милана, гася сигарету в пепельнице и доставая из пачки новую. — Олег, не понимаю, разыгрываешь ты меня или …
— Или спятил? — продолжил я. — Да-да, сейчас опять скажешь — меня околдовали, промыли мозги. Если бы ты видела эту хрень, не говорила бы.
— Меня пугает, что ты сам в это веришь. Скептик, циник, который смеялся над всей этой чертовщиной, вдруг искренне поверил в сверхъестественное. Не понимаю. Ну, хорошо, ты можешь просто отказаться? Наплевать на все.
— Не могу. То, что поставлено на карту, слишком дорого для меня.
— Что именно? Твоя жизнь?
— Дороже. Значительно.
— И что ты собираешься делать?
— Пойти к нему и узнать, чего он хочет. В каком номере он живёт?
— Олег! — выдохнула раздражённо Милана, но помолчав, уже более мягко добавила: — Мельгунов не в гостинице живёт, а в отдельном доме. Когда мы приехали в этот городок, он закатил жуткий скандал, орал, что здесь нет ни одной приличной гостиницы. Местный бизнесмен предоставил ему один их своих особняков. На берегу залива, а ля дворец Фонтенбло, — с язвительной насмешкой объяснила Милана. — Только все равно туда не попадёшь, ни за какие коврижки. Гориллы Мельгунова денно и нощно охраняют, чтобы мышь не проскочила.
— Попаду! Я и в не такие места пробирался, — заявил я.
— Хвастун, — щёлкнув меня по носу, проворчала Милана.
— Ну, вот такой я, привыкай, что у тебя будет такой муж. Будет везде лезть, и хвастаться своими подвигами.
Она положила мне руки на плечи и счастливо улыбнувшись, проговорила:
— Привыкну.
Но я решил испортить такую замечательную минуту и настойчиво спросил:
— Ну, так что, Милана, Григорий что-то говорил о сделке?
Милана помрачнела, оторвалась от меня, и взяла очередную сигарету.
— Я не придавала этому значения. Гриша говорил, что Мельгунов предлагал ему какое-то гнусное дело. Но ничего особенного не рассказал, только предостерегал, чтобы я держалась подальше от Мельгунова. Олег, я прошу тебя — не ходи к нему. Это бесполезно! И опасно.
— Так почему именно опасно? Расскажи… — настаивал я, как вдруг услышал стук в дверь и голос Верхоланцева:
— Милана, ты не спишь? Нам надо поговорить…
Я взглянул на Милану с немым укором, хотя откуда она могла знать, что муж вернётся так рано — в три часа ночи?
Я быстро натянул брюки и, схватив рубашку, кинулся к балкону. Милана остановила меня, судорожно прильнула, впилась в губы, будто страшась отпустить меня, но через миг уже довольно ощутимо подталкивала к «запасному» выходу. Я перелез через увитые цветущим плющом шпалеры на балкон рядом. Прыгать со второго этажа мне показалось не рациональным. Потолки в номерах были метра четыре, я мог что-нибудь себе сломать, и представлял бы жалкое зрелище. Я подёргал ручку балконной двери — заперто, как назло. Но зато здесь оказалась рядом пожарная лестница, по которой я быстро спустился вниз до первого этажа и бросил взгляд вниз — до земли оставалось метров десять. Я быстро забрался наверх, и замер, услышав знакомые голоса. Любопытство репортёра заставило решиться на отчаянный поступок.
Я перебрался на балкон, проскользнул в полуоткрытую дверь и выглянул в щёлку между плотных штор. Номер представлял собой довольно скромное помещение, с низким диванчиком, обитым бежевым полотном и парой кресел. Под потолком медленно вращался большой вентилятор. На диване восседал Розенштейн и широкоплечий брюнет с недельной щетиной, в котором я узнал одного из администраторов реалити-шоу. Продюсер с хмурым видом листал какие-то бумаги, ворчал себе под нос матерные ругательства. Они долго обсуждали непонятные для меня вещи, сверяли цифры. Брюнет несколько раз угодливо подливал в бокал Розенштейну из бутылки с янтарно-коричневым напитком. Розенштейн выпивал залпом, словно яблочный сок и вновь углублялся в бумаги.
Прохладный бриз, вначале приятно обдувающий моё разгорячённое после свидания с Миланой тело, превратился в пронзительный ветер, постепенно я начал замерзать. Над горизонтом посветлело, звезды гасли одна за другой, будто кто-то невидимый выключал крошечные фонарики, перистые облака снизу уже подсветило первые лучи солнца. Время тянулось утомительно долго, я начал ругать себя за то, что решил подслушать ничего не значащий разговор. Наконец, Розенштейн бросил папку на стол, тяжело вздохнул, и прошёл к балкону. Я молниеносно оказался на лестнице и спустился чуть вниз.
— Что там с этим …удаком? Нашли его? — услышал я над собой недовольный голос продюсера.
— Нет, не нашли пока. Но что ты волнуешься, дорогой, — с сильным кавказским акцентом, ответил собеседник, и, облокотившись на ограждение, закурил. — Прячется где-то в городе, или сдох уже. Из города он точно не уезжал, мы проверяли.
— Чует моё сердце, ублюдок этот знает, где он, — добавил задумчиво Розенштейн, я превратился в слух. «Ублюдком» являлся я, это я понимал. — Что вы про него узнали?
— Да ничего особенного. Ну да, журналист. Но совершенно неизвестный. Работает в каком-то говённом журнальчике, нищеброд, живёт в Красногорске, хибара от бабки досталась. Давид, скажи только слово, и мы этот вопрос решим мгновенно.
— Нельзя, Хозяин против, — зло проскрипел Розенштейн. — Какой-никакой, а журналист. Если что — вся эта шатия-братия набежит сюда со всех сторон. Нам лишнее внимание совсем ни к чему. Но как он пронюхал про Северцева? Ну как, Рахмет? Ведь явился прямо в то самое место!
— Извини, пропустили.
— Извини, пропустили, — передразнивая собеседника, пробурчал Розенштейн. — Хорошо хоть удалось замять это дело с ментами, черт бы их побрал. И Вершка приручить, сдал он все-таки Лифшица. Как не упирался, старый козел, а сдал. В следующий раз вторым будет мой человек, и все будет по-моему! — воскликнул он громко, с силой ударив ладонью по ограждению. — Глаз с репортёра не спускайте, — добавил он зловеще.
— Это само собой, — быстро ответил Рахмет. — Пока ничего особенного не делает. Никуда не лезет. Живёт у Колесниковых.
— Кстати, кто они ему?
— Да никто. Похоже, приехал отдохнуть просто.
— Ну, а Самарина не может он прятать у Колесниковых? — предположил Розенштейн.
— Мы весь дом вверх дном перевернули — ничего.
Я вздохнул с облегчением, «охрана» сработала железно, а лже-менты побоялись признаться начальству, что испугались призраков в подвале.
— Что ещё делает? — громко зевнув, поинтересовался Розенштейн.
— Ну, шлюху эту трахает. Иногда на катере катает, иногда в кафе водит. Быдло.
