Екатерина Двигубская - Ведьмы цвета мака
— Спасибо.
Света смущённо улыбнулась и с недоверием начала присматриваться к себе. За её спиной Жером уже впился в лицо другой клиентки и стал шлёпать по её бледным щекам, та охала и извивалась, скрещивая длинные, лишённые икр ноги.
Наконец Свете понравилось её отражение в зеркале, и она кинулась на шею Оскара.
— Хватит благодарить, а то ты мне хребет сломаешь, и помадой измазюкаешь. Давай лучше в кино сходим!
— Не могу, у меня свидание.
— Ну вот, опять целый вечер один.
— Пошли с нами.
— А можно?
— Думаю, что да.
— Нет, я лучше домой.
— Пойдём, мне с тобой легче, я очень волнуюсь.
Трое двигались вдоль Большой Дорогомиловской улицы. Они шли прямо и боялись свернуть, словно за поворотом прервётся их радость. К ним подошёл светофор и заморгал сразу тремя огнями. Света вскинулась на мужчин, расцеловала каждого и побежала, а за ней тянулся шлейфом проспект, по которому ползли уставшие троллейбусы. Двое мужчин смотрели вслед девушке, потом зашли в магазин, купили по эскимо и почувствовали себя детьми в зоопарке, которых оставила мама.
Было уже около одиннадцати часов вечера, в ателье всё ещё горел свет, сидящая на табурете Марина следила за движением рук племянницы, которые гнулись белыми лилиями и тянулись к своему женскому, плодородному счастью, когда в дверь позвонили. На пороге ателье появилась Светлана, от неё пахло хорошо проведённым вечером и армянским коньяком.
— Что вам надо? — не узнала её Наташа.
— Я пришла за юбкой.
— Мы давно закрыты, — вмешалась тётя.
— Вы Марина? — спросила Света, не смотря на женщину.
— Да.
— А я Света, дочь Бориса.
— Бориса, — отозвалась эхом женщина.
Повисла долгая пауза, Марина с Наташей разглядывали Светлану, та, чтобы не упасть, упёрлась взглядом в пол.
— Похожи. Зачем пожаловали?
— Вот. — И она бросила к ногам Марины полиэтиленовый пакет.
— Что это?
— Вы попали в аварию, я украла вашу сумку. И в налоговую полицию написала тоже я.
— А теперь зачем пришли?
— Вернуть деньги.
— И всё?
— Хочу на вас работать. Я отличный бухгалтер.
Марина внимательно посмотрела на неё и откусила маленький кусок мыла.
— Не хватает кальция, — сказала Светлана и уставилась на Марину.
— А стаж есть?
— Нет.
— Тогда почему вы думаете, что вы отличный бухгалтер?
— Потому, что знаю.
— Пьёте?
— Выпила рюмку коньяка с друзьями.
На полу лежали сто тысяч и шелестели, беспокоясь за свою судьбу, им порядком надоело перекочёвывать из одной сумки в другую, и они затосковали по тем временам, когда их запирали в сундуки, когда они лежали в полумраке и слушали шёпот людей, боящихся подойти к ним поближе. Только иногда старик в ночном колпаке отпирал замки и любовался их золотым свечением. Он смотрел на них сморщенными глазами и запускал шершавую руку, но никогда не разлучал, а напротив, докидывал всё новые монеты. Новички вели себя невоспитанно и толкались, но вскоре привыкали к отсутствию света и начинали наслаждаться покоем. А теперь всюду суета!
— Наташа, позвони Владлену, — донёсся до сознания Светланы голос Марины. Света стояла красная, ей казалось, что всё происходящее окутано туманом, через который проступают неясные очертания, вырываются слова. Светлана мотнула головой и хотела ещё раз попросить прощения, но постеснялась, подумав, что если она будет работать в ателье, то важно сразу добиться к себе уважения, а чрезмерное чувство вины принижает.
— Сейчас? — спросила Наташа.
— Сию минуту! У вас красивое платье, — сказала Марина.
— Спасибо.
— Покупное?
— Нет, друг сшил.
— С которым выпили рюмку коньяка?
На следующий день Марина решила поехать к Владлену, она звонила всё утро и никак не могла застать его на месте, поэтому отправилась дожидаться его в банке. Она сидела в приёмной Владлена и была удивлена, что на месте Тышлера висит уродливый, офисный календарь. Женщина посмотрела на секретарский стол, где две куклы-китаянки прыгали, кривляясь и произнося странные слова:
— Ты, Хунь-Сынь, солёная, а я, Хунь-Вынь, сладкая. И знаешь почему, потому что ты плачешь снаружи, а я внутри. И ешь ты всегда рис с уткой, а я утку с рисом.
Лена сильно изменилась, она была одета в дорогой строгий костюм, на лице минимум косметики, её движения стали сдержанные и в то же время уверенные, Марине даже сделалось как-то не по себе, она потянулась к чашке с чаем, сняла пенку и вытерла об волосы.
— К деньгам. Ещё долго?
— Не знаю, Владлен Петрович не говорил, когда вернётся.
— Это откуда?
Лена, ничего не ответив, продолжила дёргать за нитки маленьких человечков. Один из них попискивал:
— Вот, Хунь-Сынь, торчат эти женщины друг против друга и думают, что от них что-то зависит, а земля как вертится, так и будет вертеться, хотят они этого или нет. Нужно сидеть около реки и ждать, пока не проплывёт труп твоего врага, — говорит старинная мудрость.
— Хватит, это же вы? — прошептала Марина.
Прошло пятнадцать минут, секретарь так и не заговорила. Китайчонки поникли и лежали на столе двумя пёстрыми трупиками. Марина подтолкнула еженедельник, он с шумом упал. Лена оторвалась от бумаг. Марина выжидательно посмотрела, секретарь встала и подняла его. Одна из кукол опёрлась на локоть.
— Можно ещё чаю? — попросила Марина.
— Какого? — отозвалась кукла и завертела головой.
— А какой есть?
— Ну, чёрный и зелёный, я уже говорила. — Лена дотронулась до куклы, она опять поникла.
— Лучше кофе.
Лена удивлённо посмотрела на Марину, та, чуть заикаясь, спросила:
— Вы раньше в цирке работали?
— Почему?
— Уходите?
— С чего вы так решили?
— Как вас зовут?
— Лена.
— Лены всегда уходят. Он очень хороший. Но о работе забудьте, и кофе не надо.
— Я о ней всегда мечтала забыть.
— Бойтесь ваших желаний, рано или поздно они сбываются.
— Уезжайте, он всё равно не придёт. И деньги Владлен строго-настрого не разрешил брать. Вы лучше с ним сами договоритесь.
— Что же я тащилась, чтобы чаю попить?
— Но я же вам сразу сказала, что приезжать не надо, что Владлен очень занят, а вы не поверили.
— Конечно, не поверила. Потому что такой лентяй, как он, не может быть очень занят. Мне надо вернуть эти чёртовы деньги, у меня от них одни неприятности!
— Если вы их вернёте, неприятности будут у меня, — девушка обратила к Марине утомляющий взгляд. Куклы тоже поднялись и начали раскачиваться из стороны в сторону.
— Вы его любите? — спросила Марина.
Лена покраснела.
— Очень, — ответила за неё Марина. — Позовите охранника, чтобы он вывез меня на улицу. Я с Владленом созвонюсь. А как это у вас получается?
Обе женщины посмотрели друг на друга, Лена, не шевеля губами, поблагодарила Марину, их взгляды соединились в солнечный луч, в котором плавали пылинки и танцевали две китайские куклы.
Охранник выкатил Марину из здания банка, около дороги её ждала белая «Волга». За Марининой спиной оставалась огромная башня, похожая на языческого великана, там вершились судьбы людей. В окне двенадцатого этажа стоял молодой мужчина, и солнце ластилось к нему своими тёплыми лучами.
— Она не оставила?
— Нигде нет. — Елена погладила его по спине.
— Ты хорошо проверила?
— Да. Почему ты ей помогаешь?
— Долго рассказывать.
— Тайны делают человека значимым, — сказал она и отошла от Владлена.
— Я верю, что эти деньги помогут и ей и мне.
— А как тебе?
— Жертва за наше счастье.
— Никогда б не подумала, что ты суеверен.
— О, суеверие — великая сила. Оно не даёт погибнуть в минуты отчаяния, становясь надеждой, и оно смущает счастье различными предчувствиями, чтобы люди не пресытились им. Жертва — вечное заигрывание человека с Богом. Жертвой я пытаюсь сберечь счастье для будущей жизни, чтобы население земли росло не только за счёт китайцев! — Он погладил её по животу.
— Ты хочешь ребёнка?
— Троих!
Марина попросила таксиста высадить её около Киевского вокзала, почему-то хотелось почувствовать себя нищей калекой, катящей свою жизнь в инвалидном кресле, чтобы бросали на её колени деньги. Марина улыбнулась. Вечер шелестел листвой, а птицы, спрятавшись в свои перья, уснули на ветках. К женщине подбежала собака и, склабясь почерневшими от времени зубами, обнюхала Марину, потом обратил на неё верные, чуть ленивые глаза.
— Ты что — потерялась? — спросила Марина.
— Ага, — кивнула псина.
— К себя взять не могу, — сразу отрезала женщина.
— Тогда купи колбасы.
— Мне тяжело передвигаться.
