Александр Владимиров - Призрак Белой страны
Юрий Иванович откинулся на спинку кресла, повторяя за маэстро: «Вдоль по Питерской…». В свое время именно Еремин организовал Федору Ивановичу турне по Белгороду и Старому Осколу. Именно на концерте Шаляпина Еремин и познакомился с Зиной.
…Это было ровно пять лет назад, театр был, естественно, переполнен. Публика в восхищении внимала лучшему басу мира. И вдруг из своего ложа Еремин увидел женщину в первом ряду. Он ее и раньше видел…
— Кто она?
— Наша новая актриса Зинаида Петровна Федоровская, — тут же подсказал директор театра.
В перерыве он «случайно» столкнулся с ней буфете. Зина приняла его знаки внимания благосклонно.
— Вам нравится концерт?
— Безумно, — она сложила руки в молитвенном восторге. — Особенно его обращение к русским людям. Как он переживает, что Россия оказалась разделенной на два государства.
— Некоторое время он жил в Москве. Надеялся, что пролетариат проникнется высоким искусством. Не проникся. Наоборот, над певцом начали издеваться, уплотнили… Знаете, что такое уплотнение? Когда к вам в дом подселяют разный люд из подвалов коммунальной жизни. И они занимают ваши комнаты — одну за другой. Шаляпину, например, оставили один флигелек.
— Люди из подвалов, — наморщила нос Федоровская. — Там могут быть вши, разные болезни? И как вообще можно заставить человека пускать к себе кого-то? А право собственности? А свобода личности?
— Плевали в СССР и на собственность и на свободу личности. Потому Шаляпин и здесь.
— Правда, что это вы его пригласили?
— Да.
— Спасибо, Юрий Иванович, — и она пожала его руку.
От легкого и, одновременно, сладостного пожатия, он ощутил невероятную тягу к жизни. Ему было хорошо, как никогда! И он предложил Зинаиде посетить его ложу.
Она согласилась.
Потом был второй акт удивительного действа, и знаменитая «Вдоль по Питерской…». Шаляпин исполнял ее с таким чувством, будто он опять в Москве. Как же ему хотелось туда вернуться! Поговаривают, что Шаляпин серьезно заболел, чуть не лейкемия. Если так, то Федор Иванович — не жилец. А разве сам Еремин жилец? После убийства Зины он себя растерял, изгоревал, и врачи находят у него тяжелое заболевание.
Банкир не обманывал Горчакова, когда говорил, что не интересовался возлюбленными Зинаиды. Конечно, ему это было не безразлично, но он отдавал себе отчет: все равно кто-то есть. Никто, будучи молодым, не желает лицезреть рядом старческое тело, все его изъяны, несовершенства, принимающие с возрастом уродливые формы, вдыхать не аромат юности, а вонь увядания. Так пусть же развлечется с другими, и потом, в качестве отвратительной подачки, подарит ласки ему. И он, как приговоренный к пожизненному сроку арестант, примет их, точно последний очень вкусный обед перед смертью. «Убийца, ты зарезал не только Зину, но и меня!»
…Кто-то тихонько стучался к нему. Конечно, верный Арсений! Он стоял, и с преданностью пса глядел на господина.
— Чего тебе?
— Просили разузнать. Я и разузнал.
— Насчет?..
— Вы обещали тому парню из редакции выяснить все насчет возможных приятелей Зинаиды Петровны.
— Хочешь сказать, выяснил?
— Так точно.
— Вот так! Днем получил задание, на которое требуется время, вечером уже приносит результат. Арсений предано улыбнулся, протянул папку и, переминаясь с ноги на ногу, ожидал похвалы хозяина.
— Здесь все? — грозно взметнулись брови Еремина.
— Так точно!
— Факты перепроверять не стоит?
— Никак нет.
До Юрия Ивановича дошло: Арсению не нужно было «по крупицам собирать» информацию. Она у него уже была. Выходит, работающие на хозяина детективы потихоньку шпионят и за самим хозяином? Не только они ему подконтрольны, но и он им?
Арсений даже не понял, какой промах совершил. Он стоял и преданно улыбался. Затем засмущался под пронзительным взглядом Еремина.
Юрий Иванович стал листать принесенную ему папку. Сперва он улыбнулся: да, у Зины был какой-то заезжий гусар, которого давно и след простыл. Вот еще один… И только? Судя по всему, она вела весьма «благочестивый» образ жизни.
А это что?! Еремин не мог поверить собственным глазам. Такого от Зины никак не ожидал!
Ткнув пальцем в страшный листок, спросил у Арсения: «Правда?», тот утвердительно кивнул.
— Сделаем так, — заявил Еремин, закончив просмотр материалов. — Вот это покажешь журналисту, а это нет…
— Простите, хозяин, — мягко забормотал Арсений. — Одна проблема.
— Какая?
— Если изъять последние листки, он не сможет разобраться в деле. Лучше уж ему вообще ничего не давать.
— Нет, — задумчиво ответил банкир. — Мы обещали. Значит, должны сдержать слово.
— Как прикажете.
Юрий Иванович внимательно посмотрел на Арсения, тот явно хотел сказать что-то еще, да боялся окончательно рассердить хозяина.
— Что там еще? — резко бросил Еремин.
— Получив только одну часть материалов, Горчаков не только не приблизится к убийце Зинаиды Петровны, наоборот, они собьют и дезинформируют его.
— Может, это хорошо? — с горечью воскликнул банкир.
— Зину уже не вернем, зато сохраним ее честное имя. А убийца… когда-нибудь да попадется. Избранная им дорога все равно приведет на эшафот.
Однако в душе Юрий Иванович не был в том уверен. Он начинал думать, что в деле Федоровской замешаны слишком влиятельные люди.
Люди, которым всегда удается избежать наказания.
В эту тяжелую душную ночь Корхову не спалось, он беспокойно и долго ворочался с боку на бок, пока дражайшая супруга Анастасия Ивановна что-то недовольно не забормотала сквозь сон. Чтобы не беспокоить ее, Анатолий Михайлович поднялся, вышел на кухню. Достал бутылку водки, налил до краев стакан, наполовину опустошил его. С оставшейся половиной сел у окна и глядел на ночную улицу. Недалеко — грохочущий центр, а здесь старинный тихий район, живущий по своим патриархальным законам. Редкая машина проедет тут ночью, редкий прохожий пройдет мимо. Но именно в такую ночь убийца направляется на поиски своих жертв.
Корхов отхлебнул еще водки, и задался другим вопросом: почему ночью?
Тихо, спокойно, мало шансов, что тебя заметят? Или ночью в нем просыпается необоримая сила к кровавым преступлениям?
Анатолий Михайлович прикрыл глаза, попробовал мысленно влезть в шкуру убийцы, прочувствовать его желания и устремления. И это у него… получилось. Сначала он будто бы шел с ним по ночному городу, заглядывал под большую, плотно облегающее лицо маску, вопрошал: «Объясни, зачем?!..». Затем убийца сам начал быстро приближаться к нему. Их тела бились одно о другое, точно тела ошалевших любовников, и, наконец, слились в одно целое. Две противоположных стихии соединились!
Зверь в человеческом облике рыскал по городу, заглядывал в рестораны, другие увеселительные места, или же просто останавливался на улицах со знакомыми, шутил, вел задушевные разговоры. Везде ЕГО принимали, как своего. Никому и в голову не приходило заподозрить в творимой в Старом Осколе кровавой бойне именно ЕГО. Мало того, люди вверяли ЕМУ тайны, приглашали в гости. Они были обнажены перед НИМ, а ОН испытывал от этого дикое удовольствие. «Они полностью беззащитны!»
Зверь ликовал! Твори безнаказанно свои дела! Упивайся собственными «поступками»!.. Жертвы ходят рядом, выбирай любую!
«Объясни, зачем?!» — вновь допытывался Корхов, но он не слышал ответа. Есть в этом бесконечном хаосе чувств главное — само желание убивать!
Анатолий Михайлович постарался выйти из единой с убийцей оболочки, разорвать страшную связь, да не смог! Жажда новых преступлений оказалась на редкость заразительной!
Он рвался, рвался из этой «звуконепроницаемой комнаты», отбивал руки о стену, но желания убийцы опутывали его, словно удав… «Хватит! Достаточно! Я больше не желаю находиться в плену его сущности!»…
Он все же сумел выбраться наружу, и теперь кровавый ублюдок был не внутри него, а рядом. Таинственная связь рушилась на глазах, он быстро удалялся. И вот уже совсем исчез!
Корхов открыл глаза, все выглядело бы сном, если бы не ощущалось как реальность. «Так я был здесь или… там, в его теле?»
Он рассмеялся: что за нелепица? Но чем дольше размышлял, тем больше сомневался: «И здесь и там… Я являлся тем самым убийцей, хотя не помню этого?»
Шорох за спиной, вспыхнул свет. Его жена Настя.
— Почему не спишь?
— Да вот решил выпить чаю.
— Хорош чай! Ночью! Толя, остановись. Ты рехнешься. Посмотри, до чего довел себя! Поймаешь одного преступника, появится другой.
— Иди. Я сейчас приду.
В голосе начальника полиции громыхнул металл. Анастасия Ивановна прекрасно осознавала: в такие минуты лучше ему не перечить. Она вернулась к себе, стала ждать мужа. А он еще постоял у окна, пытался понять, что с ним происходит на самом деле. Чье-то лицо прилипло к окну со стороны улицы. Он узнал его… «Это же я!»
