Александр Владимиров - Призрак Белой страны
— Быстрее, — скомандовал Александр, — и через секунду они оказались возле ступенек, по которым начали спускаться вниз. Горчаков знаками умолял спутницу ступать как можно тише.
Перед дверью он сделал новый упреждающий знак — остановиться. И осторожно выглянул…
— И мне… посмотреть? — выдохнула Валентина.
Фигура остановилась, осмотрелась («Неужели услышала, как открывается дверь?!»), двинулась дальше.
Хорошо, что перила высокие. Спрятавшись за ними, журналисты наблюдали за дальнейшими действиями неизвестной фигуры. Она подошла к одной из стен дома и… как будто растаяла. Она исчезла прямо у них на глазах.
— Ничего не пойму! — поразилась Валентина. — Начинаю верить в колдовство.
— Здесь как раз все ясно: подземный ход. Он где-то под домом.
— Подземный ход?!
— Нам необходимо отыскать его, попасть внутрь. Не исключено, мы получим ключ к разгадке.
— Это опасно!
— Есть другие предложения?
— У тебя имеется оружие?
— Нет. Никто не заставляет тебя рисковать. Мало того, я настаиваю, чтобы ты ушла. Подождешь меня у дуба.
— Я не оставлю тебя.
— Валя, мы не представляем: что там?
— Не оставлю! — повторила девушка. — Предпочитаю быть с тобой, чем одной торчать у дуба, в незнакомом месте. Лучше скажи: как думаешь искать ход в подземелье?
— Заметила, где конкретно она исчезла?
— Очень приблизительно.
— А еще говорят, женщины более внимательны, чем мужчины.
— Я боялась шибко высунуться, — призналась Репринцева.
— Не беда. Я заметил.
Они крадучись двинулись к тому месту, где пропала таинственная фигура. Обычная деревянная стена… Что за мистика?!
Горчаков вспомнил, как исчезала незнакомка. Сперва она наклонилась, согнулась и… все!
Александр опустился на колени, пошарил рукой, кажется, что-то обнаружил. Но это всего лишь дверь от погреба или ямы. Ее здорово замаскировали. Днем не заметишь, а уж ночью…
Довольно долго он искал колечко или что-то в этом роде. Наконец, нашел, дернул. Дверь поднялась, перед Валентиной и Александром возникло пустое пространство. Горчаков сунул в пустоту руку и, видимо, что-то нащупал:
— Лестница. Но не такая, по какой спускаются в обычный погреб.
Внезапно он подумал о другой странности: дверь открылась слишком легко. Не заманивают ли их сюда специально? Варвара наверняка в курсе того, что в ее доме нежелательные, слишком любопытные люди. Вот и получите за любопытство!
Может, уйти?
С другой стороны, находится рядом с загадкой и все бросить? Стоило ли тогда начинать расследование? Выдал бы Черкасовой скучный отчет о версиях убийства, подкрепил их «логическими выводами». Довольна редактор, довольны читатели, довольны все, кроме… истины, ей опять подставили подножку.
— Я вниз, а ты — жди.
— Одна не останусь!
— Послушай, я дам тебе знать. И ты последуешь за мной. Вдруг это обычная, глубокая яма? И будь начеку. Чтобы никто не подкрался…
— Господи, спаси и сохрани! — внезапно вырвалось у Валентины.
Горчаков нащупал ногой лестницу, стал спускаться. Одна ступенька, вторая… Он поглядел вниз. Ничего не видно.
Александр поднялся обратно и, на немой вопрос Валентины ответил:
— Ход в подземелье. Думаю, именно туда «уходили» те пары.
— Даже тот, что едва держался на ногах?
— Спуск относительно простой. Человека могли поддерживать.
— И?..
В этом коротком «и» содержалось требование ответа на главный вопрос: пойдут они до конца или нет? Александр не выдержал, рассказал о своих опасениях.
— То есть нас могут там замуровать?
— Не думаю, — после очередной паузы произнес Горчаков. — Варвара не знает — предупредил я редакцию, куда иду, или нет? А я предупредил!.. — тут он специально повысил голос. — А ты вообще иностранка. Захочется ли нашей ведьмочке стать участницей международного конфликта?
— Значит, спускаемся?
— Рискнем. Я только прочту молитву.
— Подожди, — тихо воскликнула Валентина. — Я тоже хочу прочитать молитву, да не знаю слов.
— Повторяй за мной.
И он стал читать «Отче наш». По мере того, как с языка Репринцевой срывались священные слова, она начала ощущать необыкновенный душевный подъем, тело будто наполнялось мощной энергией. Она уже была уверена, что этот спуск не станет для них роковым.
Александр вторично ступил на лестницу, следом за ним — Валентина.
Часть вторая
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Надежда рвала и метала. Скоро полночь, а Вальки нет и нет! Загуляла подруга не на шутку!
С одной стороны Погребняк на нее не обижалась, еще один завтрашний день — и для Репринцевой все закончится. Но даже в такой ситуации не позорить же комсомол. Если в буржуазной газете появится статья про советскую студентку, комсомолку (из комсомола ее придется исключить!), которая, вместо того, чтобы ночью спать, где-то шатается, да еще в сопровождении репортера-антисоветчика, позор ляжет на всю группу, в том числе, на саму Надежду. «Меня точно не изберут секретарем!»
Надежда выпила стакан воды, что помогло ей немного расслабиться. И тут она призналась себе, что опасается не только этого. Если Валя передумает возвращаться на родину? Как тогда быть? Бояться следует не просто позора, а кое-чего пострашнее. Погребняк затрясло. Она могла бы прямо сейчас выскочить из гостиницы и броситься на поиски своенравной сокурсницы. Но куда бежать? В какой части города искать ее?
Надежда заметалась по комнате. «Где она может быть?!.. Где? Найду ее и… за волосы притащу обратно!»
Если бы только знать — где она?
Перед глазами возникла жуткая картина: в номер стучит вежливый полицейский, с наигранным добродушием объясняет:
— Гражданка Валентина Репринцева попросила политического убежища.
Конечно, Надежда, Давид и Рустам встречаются с ней, уговаривают одуматься. Приезжают сотрудники советского посольства… Только уговаривать ее должны отец и мать. А их больше нет. И ничто уже не заставит Валентину вернуться в Москву. Она остается прозябать в Старом Осколе, или уезжает в Белгород, Воронеж, Харьков, другой город буржуазного мира. Надежда приняла наиболее приемлемое решение: необходимо поставить в известность руководство. И тогда все узнают, как комсомолка Надежда Погребняк вовремя забила тревогу.
Бегом на первый этаж! У администратора попросила телефон, обратилась к телефонистке соединить ее с номером Кирилла.
— Товарищ Прошкин…
— Кто его спрашивает? — послышался сонный женский голос.
— Товарищ из Москвы. Погребняк Надежда…
— Слушай, товарищ из Москвы, не достаточно ли лапши на моих ушах?
— Позвольте… — начала Надежда и осеклась, не понимая, что так разозлило женщину?
Короткие гудки. Погребняк решила, что ошиблась телефонистка, или сама она назвала неправильный номер. Вторично потребовала соединить с номером Прошкина. Снова ее встретил тот же разъяренный женский голос, однако теперь упорно прорывался и другой — Кирилла.
— Товарищ Прошкин… Товарищ Прошкин! — закричала Надежда да так громко, что задремавший было администратор тут же протер глаза и начал испуганно озираться.
На другом конце провода бой, судя по всему, уже шел нешуточный. Женщина орала: «Твои шлюхи даже по ночам не дают спать!». Кирилл бубнил: «Отдай трубку! Это по работе!». Женщина опять: «Другим заливай про свою работу! Я этой потаскушке сейчас все выскажу!». «Дура, — отвечал Прошкин. — Люди действительно из Москвы. Хочешь крупных неприятностей?». «Ты получишь неприятности, дамский угодник, как оторву у тебя кое-что, забудешь и Москву, и Париж, и Лондон». «Можешь дослушать до конца?! Это чисто деловой звонок. С такой „красавицей“ у меня ничего и никогда быть не может!»
Кирилл, вероятно, не ожидал, что Надежда услышит последнюю его фразу. Но она услышала.
Кровь снова ударила в виски, девушка почувствовала, что не удержится на ногах. Она не сразу ответила Кириллу, тому пришлось дважды повторить:
— Алло!.. Алло!.. Говорите.
Несмотря на пренебрежение к себе, Надежда сдержалась, взяла себя в руки. Нервно извинилась и уже более спокойным тоном рассказала об исчезновении Репринцевой.
— Уверена, что она исчезла?
— Она пока не пришла в гостиницу.
— Вот именно: пока.
— Валя никогда так поздно не гуляла.
— В СССР — да. Здесь же — буржуазные соблазны. Потерпите ее еще денек, ровно один денек.
— Боюсь другого.
— Чего ты боишься?
— Вдруг она вообще сбежала?
На другом конце провода — гробовое молчание! Лучше бы он ругался, сыпал угрозами… «Скажи что-нибудь?!» — умоляла девушка. И Прошкин разродился короткой фразой:
