Александр Кулешов - Ночное солнце
К Петру они отнеслись приветливо, но как-то рассеянно, словно их дружба с Ниной зиждилась на том, что они из одних формочек делают песочные пирожки. Для них дочь по-прежнему была маленькой девочкой, и они, наверное, удивлялись в душе, что Нина не носит больше бантов.
Им и в голову не приходило, что их дочь через два-три месяца получит паспорт, что она взрослый человек и что этого мальчика, которого привела с ними знакомить, она, возможно, любит. Мальчик был красивый, его отец — генерал. Значит, все прекрасно. И если через пять или десять лет, когда Нина станет постарше и начнет задумываться о мальчиках, такой поклонник может оказаться достойным ее. Но ведь это когда еще будет…
Нина все это чувствовала, наверное, и ей было как-то неловко перед Петром за такое инфантильное отношение к жизни ее родителей.
Но, в конце концов, они приехали и уедут, и все у них с Петром пойдет как всегда. Конечно, через год они кончат школу, быть может, она переедет в Москву, но ведь это когда еще будет…
Год казался сроком бесконечным. Нина при ее характере не умела заглядывать так далеко.
А Петр умел. У него была твердая жизненная программа, и он намерен был придерживаться ее и через год, и через десять лет.
С приездом Нининых родителей он почти перестал бывать у нее. Не хотел мешать им — все же сколько не виделись, да и лето на дворе, можно ездить купаться на городской пляж, отправиться в турпоход за город, на стадион, в парк…
Но оба понимали, что это все предлоги. Причина была иной: они не чувствовали себя свободно в присутствии Нининых родителей.
А вот у Чайковских, был ли дома Илья Сергеевич или нет, Нина чувствовала себя свободно. Ленка никогда не мешала.
У Ленки интенсивно «нарастала», по выражению Петра, дружба с Рудиком, ее партнером по фигурному катанию, ладным, краснощеким пареньком, ровесником Петра. Ленка с ним кокетничала, явно им командовала и предостережение Петра «Вот пошлет он тебя когда-нибудь подальше» на нее не действовало.
На всякий случай Петр провел тонкую педагогическую беседу с Рудиком. Намекнул, что фигурное катание одно, а жизнь другое. Там они пару составили отличную, а вот в жизни разное бывает. Что Ленка еще девчонка, несмышленыш. И вообще, если люди забывают иногда, что к чему, то могут схлопотать по шее…
Но Рудик смотрел на Петра уважительно и доверчиво и, казалось, никак не мог понять, о чем речь.
Тогда Петр попытался поговорить с самой Ленкой, но сестра решительно отбрила его:
— Ты что думаешь, я с ним целоваться буду? Не беспокойся за меня. Я знаю, как себя вести. Лучше за своей Нинкой смотри. Таких девчат — одна на миллион. Зазеваешься, уведут.
От этого разговора у Петра остался неприятный осадок. Бог с ней, с Ленкой, он действительно был за нее спокоен, беседовал так, для порядка (должен же он воспитывать младшую сестру!), а вот насчет Нины правда — второй такой нет. Ее любой отбить захочет. Однако в Нину он верил, как в себя.
Вот так, накануне вечера, гуляя в запущенном парке, где дух захватывало от лесных ароматов, от пения птиц, от вида убегавших в лесные дебри таинственных тропинок, цветочных лиловых, желтых, белых полян, то и дело останавливаясь, чтобы поцеловаться и тут же тревожно оглядеться — не идет ли кто, — они обсуждали свои планы.
Итак, завтра на вечере Нина будет в новом платье. Это уже событие. Лева, Алла, Зина и Гарик поступают на курсы иностранных языков. Тоже событие, хотя и меньшее по значению. Будет новый классный руководитель! Что еще? После вечера, вернее, под утро домой не уйдут, оба класса решили, что отправятся в путешествие по реке. Школа договорилась с райкомом комсомола, достали баркас, старый буксирчик, наготовили провизии. Поедут километров за двадцать, есть там пляж, лес, луга. Будут купаться, играть в волейбол, разведут костры. Словом, веселье. Подумаешь, сутки не поспать! Когда раньше готовились к экзаменам, то ли еще бывало!
Это планы на завтра. Они прекрасны.
А на лето? Тут все становилось туманнее. Для Петра — не для Нины.
Нина через два дня после праздничного вечера уезжала с родителями в Москву — ее освободили от практики. А потом до первого сентября — в Крым. Договорились, что, как только она окажется в Москве, сразу же телеграммой сообщит свой адрес. Подумав, решили — до востребования. Но тут возник вопрос, как ей получать письма, по какому документу?
Как только Нина окажется в Крыму, она тоже пришлет свой адрес.
— Писать будем каждый день! — заявила Нина, потом, подумав, поправилась: — Через день. Но железно.
Петр со своей привычкой вечно говорить правду, засомневался:
— Может, каждые три дня. А? Не наберется за день новостей.
— Можешь вообще не писать. Я тебя не заставляю, — Нина надулась.
Приближалось облако ссоры.
— Ну ладно, — сказал Петр, — через день. Ведь писать будем не только о том, что делаем. А и что думаем, что чувствуем, верно?
— Вот именно, чувствуем, — назидательно заметила Нина, — если ты, конечно, будешь что-нибудь чувствовать. Если ты вообще что-нибудь чувствуешь ко мне.
Она развивала преимущество.
Последовали бурные протесты со стороны Петра. Заверения. Пауза для поцелуев. Мир.
А первого сентября они вновь съедутся в город, пойдут в школу, будут сидеть вечерами у Нины (родители ведь уедут), кушать бабушкины пирожки, готовить уроки, слушать новые записи… Словом, жизнь пойдет как прежде.
Пока для Нины все было ясно. У Петра все обстояло иначе. Для него лето с точки зрения жизненных планов пропадало впустую. Ну, практика. А дальше? Куда девать себя? Соревнований по дзюдо не предвиделось, готовиться в аэроклуб нечего, он и так всю теорию изучил на сто лет вперед. Нина уезжает, Ленка тоже — в пионерлагерь, куда девать себя? Можно, конечно, поехать с отцом в лагеря. Можно отправиться в дальний турпоход, куда-нибудь в горы. В Крым, например? Свалиться Нине как снег на голову в ее санаторий? Идея! Надо разузнать, как в такой поход можно устроиться.
Ну да ладно, черт с ним, с летом, пролетит — не заметишь. Неясной представлялась для Нины дальнейшая жизнь. Четкой и распланированной была она для Петра. Нина знала только, что постарается кончить школу с медалью. У нее были для этого все шансы. Потом поступит в институт. В какой? Вот тут начинались сомнения. Легче всего было бы, конечно, в языковый: английским она владела неплохо. Но потом? Педагогом быть не хотела, а берут ли на переводческий факультет девочек, она не знала. Родители толковали что-то о МИМО, институте международных отношений, о курсах ООН…
Можно на филологический, да, говорят, трудно попасть. На журналистский? Ну какая из нее журналистка! На исторический? Опять преподавателем? Можно в полиграфический. А редактор из нее получится?
Кто вообще из нее получится? Когда-то, глядя на себя в зеркало и слушая восхищенные ахи и охи подруг, она мечтала стать актрисой, до этого стюардессой, художницей (Нина неплохо рисовала), манекенщицей, еще раньше балериной — мечты детства…
Теперь-то она понимает, что для актрисы мало быть красивой, для стюардессы — длинноногой, а для художницы — уметь держать карандаш. Всюду нужен еще талант или хотя бы способности. Главное — призвание. Нужно заниматься делом, которое по душе. А какое ей по душе?
Вот она уже десятиклассница, да так и не знает, кем хочет стать в жизни. Позор! Ну ничего, впереди целый длинный год. Есть время подумать, посоветоваться с Петром. Вот кто твердо знает, чего хочет. Наверное, знал еще до рождения. И своего добьется. Хорошо, наверное, быть человеком, который умеет добиваться своего. И хорошо быть с таким человеком. Идти по жизни. Надежно.
Нина краснеет.
Она снова прислушивается к словам Петра, от которых отвлекли ненадолго ее мысли.
— …Понимаешь, за год я разряд получу, это точно! — с жаром объясняет Петр. — Тут сомнений быть не может. Так что в училище прихожу уже парашютистом-разрядником, окончившим аэроклуб, дзюдоистом-разрядником. Стрелять умею. Парень здоровый — на мне мешки возить можно. Теоретическая подготовка тоже — будь здоров! И потом…
— А можно так сказать: «Окончил аэроклуб»? — неожиданно перебивает Нина. — Разве можно окончить клуб?
Сбитый с толку, Петр останавливается, как конь перед внезапно возникшим препятствием.
— «Окончил аэроклуб»? Не знаю. Вообще-то, наверное, нельзя, надо вроде бы «Окончил курс…». Но все так говорят: «Окончил аэроклуб». Да ты слушай, — продолжает он увлеченно, — значит, поступаю в училище, заканчиваю его, становлюсь лейтенантом, но в армии, конечно, тоже своя специализация есть. Кем же мне стать: офицером ПДС — парашютно-десантной службы, строевиком, штабистом?.. Мало ли кем можно быть. Между прочим, если по-настоящему заняться парашютным спортом, то и тренером. Но это не по мне. Я все же выберу строй. Как дед. Как отец! А? Что ты на этот счет думаешь?
