KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Любовные романы » Роман » Александр Кулешов - Ночное солнце

Александр Кулешов - Ночное солнце

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Александр Кулешов, "Ночное солнце" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Или, например, мало радости, когда любое твое приказание встречается с неизменной почтительностью, но не вызывает никаких эмоций, ни радости или одобрения при удачном, остроумном решении, ни, между прочим, возмущения при ошибочном. (А от ошибочных решений комдив Чайковский, как и никто другой, не был застрахован.) Разумеется, начальник штаба порой возражал, даже спорил, но все это шло скорее от ума, чем от души. Казалось, что он возражает потому, что его опыт и знания так велят ему, но, примут его возражение или нет и как это отразится на конечном исходе операции, ему безразлично.

Справедливости ради следует отметить, что так лишь казалось. В действительности полковник Воронцов болел за свое дело и отнюдь не был к нему равнодушен. Комдив и начальник политотдела, да и офицеры штаба, знали это.

Но все же внешнее впечатление, производимое на ближайших сослуживцев Воронцовым, было именно «тоскливым». И выражалось это, в частности, в том, что и подчиненные, и равные ему по должности, и начальники старались по мере возможности ограничить с ним свое служебное общение.

Личное же общение ограничивал уже сам полковник Воронцов. Неоднократные попытки генерала Чайковского и особенно полковника Логинова заманить его в гости оканчивались неудачей. Под разными, всегда убедительными, предлогами он эти попытки отклонял.

Конечно, по особо торжественным случаям ему приходилось бывать у комдива, но уж лучше бы он не бывал. С его приходом в квартиру словно проникал прохладный ветерок, и гости чувствовали себя в состоянии непонятного и раздражающего напряжения. «Прямо Каренин», — говорила Зоя Сергеевна. Илья Сергеевич слабо возражал, но внутренне вынужден был согласиться.

В Доме офицеров Воронцов бывал редко, только когда этого нельзя было избежать. Между тем у него был дом, семья, даже бывали гости.

Каждую субботу, если позволяла служба, у Воронцовых «происходил преферанс», на который собирались непонятно по какому признаку отобранные люди: ведущий, но стареющий артист местного театра, известный в городе филателист, директор большого букинистического магазина, два-три инженера, два-три врача.

«По какому принципу он их собирает?» — удивлялся Илья Сергеевич. «По принципу скуки», — высказывала предположение Зоя Сергеевна.

Разумеется, Воронцов пригласил в гости своего командира дивизии вскоре после назначения Чайковского в этот город. Илья Сергеевич охотно принял приглашение. Но, проведя там самый тоскливый вечер из всех помнившихся ему, второе приглашение принял уже куда с меньшей охотой. А третий раз, придумав какой-то предлог, не пошел. Да Воронцов и не настаивал.

Воронцов часто ходил в театры, на концерты, много читал; в культуре ему нельзя было отказать.

У него была одна из лучших в городе коллекция марок.

Жена его, приблизительно одинакового с ним возраста, имела и схожий характер. Суховатая, вечно всем недовольная, молчаливая. Дочь Воронцова, девушка талантливая и красивая, училась в Москве в хореографическом училище и очень редко приезжала к родителям.

Вот такой был у генерала Чайковского начальник штаба. Хороший начальник штаба, его не в чем было упрекнуть. Но лучше был бы другой. Не такой опытный, но и не такой сухарь…

— Товарищ генерал-майор, — неожиданно сказал Ваня Лужкин, — давеча грачи прилетели.

— Грачи? Какие грачи? — Генерал Чайковский не сразу оторвался от своих мыслей.

— Ну грачи, — пояснил Лужкин. — Какие? Черные. Вот крику было. Аж артиллерию заглушили. Ей-богу. — Он восторженно улыбнулся.

— У тебя подруга есть, Лужкин? — в свою очередь задал неожиданный вопрос комдив.

— А как же, у кого ее нет?

«У меня вот нет», — печально подумал генерал.

— И что, поженитесь, как вернешься? — задал он новый вопрос.

Судьба Лужкина, к которому он относился с особой симпатией, интересовала его.

— Не, — коротко ответил радист.

— Как нет? — удивился генерал. — Почему?

— Так проверить же надо, — солидно пояснил Лужкин, — что за женщина, как она ко мне, как я к ней. А так она там, я здесь, не проверишь…

— А до ухода в армию не успел проверить? — спросил комдив с улыбкой.

— Так когда ж? Мы с ней там на станции только и познакомились.

Оказалось, что, придя с другими новобранцами для отправки к месту службы, Ваня Лужкин забежал в буфет и за те десять минут, что провел там, поедая какую-то снедь, познакомился с буфетчицей и договорился, что по возвращении женится на ней и что поэтому она теперь невеста, солдатка, зазноба и вообще должна блюсти себя, а ему писать еженедельно. Ежедневно — слишком часто, новостей не наберется, каждый месяц — редко, вот еженедельно в самый раз.

И теперь она пишет ему обо всем, что происходит в ее жизни, что происходит в их поселке, и о том, что ждет. Он тоже ей пишет. Просил прислать фотографию, поскольку забыл, «какой у нее внешний вид».

— Посудите, товарищ генерал-майор, разве с одного разу упомнишь?

Генерал согласился, что упомнить трудно.

Лужкин достал вставленную в плексигласовый футлярчик фотографию и показал генералу.

На фотографии была изображена щекастая, задорная деваха с ямочками и толстой косой, спадавшей на грудь.

«Поженятся, будут счастливы, детей заведут, — подумал генерал и вздохнул: — Она буфетом будет заведовать на станции, он там же телеграфистом станет работать. Дай бог им счастья».

— Пишет, уже разряд получила, — с гордостью сообщил Лужкин.

— Разряд? — переспросил генерал. — Она что, у тебя ядро толкает?

— Зачем ядро? — обиделся Лужкин. — Она что, пушка, что ли. Не. Она у меня с парашютом прыгает, как я.

— С парашютом? — Генерал Чайковский резко повернулся к радисту: — С парашютом, говоришь?

— Да. А что? — Лужкин немного удивился реакции своего начальника на его сообщение. — Написала, раз ты десантник, мол, я тоже десантницей буду. Хотела в военторговскую столовую сюда, нету мест — я узнавал. Она тогда в аэроклуб записалась. Пишет, хвалят ее инструкторы, обещают, мастером станет.

Они помолчали.

— Не надо ей прыгать, — сказал комдив, голос его звучал глухо, — пусть своим буфетом командует. Живите спокойно. Чего ей прыгать, когда ты из армии уйдешь?

— А я не уйду, — сказал Лужкин, — я на сверхсрочную останусь. Не возьмут, в аэроклуб пойду, в ДОСААФ, там парашютисты и связисты нужны. Вместе с ней прыгать будем. — Он долго молчал, потом нерешительно сказал: — Я понимаю, товарищ генерал-майор, что вы о ней заботитесь, и вообще… Так ведь это кому что на роду написано. Тут уж никуда не уйдешь… — Он опять помолчал и добавил: — Вы извините, товарищ генерал-майор, если что не так сказал…

— Все так, Лужкин, все так. — Генерал Чайковский отогнал грустные мысли, улыбнулся: — Правильно делаешь. Все ты правильно делаешь. И что в армии хочешь остаться, и что жениться на этой девушке хочешь. И то, что парашютным делом занялась она, — правильно. А насчет сверхсрочной службы не беспокойся, тут я тебе помогу. И место ей, если хочешь, в нашей столовой найдем…

— Нет, я сам, товарищ генерал-майор, не надо помощи, я сам обеспечу.

Так, беседуя, они добрались наконец до цели.

Генерал Чайковский любил в такие, казалось бы, самые напряженные минуты беседовать с младшими офицерами или солдатами на совсем посторонние темы. Это отвлекало, помогало сохранить силы для решительного мгновения.

«Физкультпауза для нервов!» — шутил генерал.

БМД остановилась у небольшого овражка. Отсюда начинался ход сообщения к командному пункту подполковника Круглова.

Глава VIII

Впервые в своей жизни чувство ревности Петр испытал на школьном вечере, посвященном окончанию девятого класса.

А между тем, кроме радостей, этот вечер ничего не сулил. Накануне у них с Ниной состоялся важный разговор. Обсуждались планы на предстоящий вечер, на лето, на всю оставшуюся жизнь.

Они гуляли в своем любимом парке. Нина в легком открытом платье, загорелая, веселая, была красива, как никогда. Да и он, хотя и не успел постричься, в вылинявшей рубашке выглядел хоть куда. На эту пару заглядывались.

— Завтра ты меня увидишь в новом платье, — торжественно сообщила Нина.

И хотя Петру было ровным счетом наплевать, придет ли Нина в новом платье, в старом, в тулупе, купальнике, костюме для подводного плавания, да хоть в марсианском, он знал, что должен выразить степень радостного удивления.

— Да ну! В каком?

— Родители привезли, такое золотистое, а рукава… — Нина пустилась в детальные и малопонятные объяснения.

А Петр задумался. Вот приехали в отпуск из дальних стран Нинины родители. Она, конечно, познакомила Петра с ними. То были милые люди, далекие от жизни этого города, от его дел и, как показалось Петру, далекие от жизни своей дочери. Они постоянно вспоминали какие-то эпизоды, края, имена, незнакомые ни Нине, ни тем более ему. Они мало разбирались в здешних делах, в Нининой школьной программе, в ценах в магазинах, в том, как заказывать железнодорожные билеты, что брать с собой в дорогу на юг и как там все будет. Много говорилось о Москве. О министерстве, о каких-то «передвижках», в результате которых Нининого отца ждет повышение и переезд в Москву.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*