Джеральд Даррелл - Птица-пересмешник
Альберт Сунь-Нос-В-Чай-И-Вынь-Сухим.
Итак, мамаша Сунь-Нос-В-Чай и ее отпрыск Альберт Сунь-Нос-В-Чай-И-Вынь-Сухим вылизали и вымели дочиста свою гостиничку, в которой разместился весь пестрый журналистский и телевизионный люд. Среди прибывших был Дэниэл Брюстер, снискавший известность своими исключительно нудными сериями кинопутешествий «По миру с Брюстером». На нем были тяжелый твидовый костюм-двойка и войлочная шляпа. У Брюстера было круглое одутловатое лицо, бледные глаза, масленая лизоблюдская улыбка и огромные, влажные, красные руки. Телеоператор Стивен Блор был важный толстяк с отекшими, раздраженными глазами и разрушившимися зубами, которые он громко и смачно сосал всякий раз, когда задумывался. Несмотря на столь отталкивающую внешность, он хвастался, что пользуется успехом у женщин.
– Сколько у вас тут славных девочек! Никак не ожидал от такой дыры, – заметил Блор, когда Питер отвозил его в гостиницу.
– Правда? – холодно спросил Питер.
– О да, – сказал Блор, потирая руки. – Столько красавиц! Ну, хоть вот эта… Прелесть, шельма! Эх, притормозить бы тележку, чтоб она одарила меня взглядом, а? Мой девиз – «любовью за любовь», истинные джентльмены денег не дают!
– Стив – настоящий друг, – хихикая, объяснил Дэниэл Брюстер. – Он – душа всего коллектива «Би-би-си», понятно тебе? Без него не обходится ни одна вечеринка, ни одна компания! Вот только немного зациклился на девках, правда, Стив?
– Именно так, – сказал Стив таким тоном, будто разговор велся об эпидемии гриппа.
– Да, он истинный друг! – с гордостью повторил Брюстер.
– Думаю, в гостинице вам будет хорошо, – сказал Питер, переводя разговор на другую тему. – Она хоть и небольшая, но уютная. Ее хозяева – китайцы.
– Хотелось бы надеяться, что она чистая, – угрюмо сказал Блор, – а то знаю я этих китаезов! И уж точно не собираюсь есть всякую муру, которую они готовят.
– Китайская кухня славится на протяжении уже многих веков, – заметил Питер.
– Ну вот сам ее и ешь, – сказал Блор. – А мне этой ерунды не нужно. Ну, я малость пошатался по таким местам и понимаю, что здесь не закажешь приличной английской еды. Рыбу, жареную картошку, яичницу с беконом… Бифштекс… И с меня довольно. Да и любой останется доволен. А то, знаешь, я разных деликатесов не люблю. Терпеть не могу этой поганой иностранной еды!
– Стив – истинный англичанин, – с восхищением сказал Брюстер.
– Знаю, в большинстве стран света как-то по-дурацки питаются. А мне что за дело? Я из-за этого страдать не намерен, – договорил Блор.
Питер чувствовал, что радость от обретения пересмешника быстро улетучится, если судьба пошлет ему бесконечный поток таких, как Блор.
– Вот устроимся, и я возьму интервью у тебя и у девушки, – сказал Брюстер таким тоном, будто оказывал Питеру честь, – а потом мы со Стивом поедем в горы посмотреть на этих птиц и эти деревья. Нам нужен материал для фильма.
Питер сделал глубокий вдох, чтобы не выдать волнения.
– Во-первых, я не уверен, что мисс Дэмиэн согласится давать интервью, – сказал он, – а во-вторых, местоположение долины до поры до времени держится в секрете.
– Но для меня-то можно сделать исключение? – сказал Дэниэл Брюстер оскорбленным тоном. – Одной моей программы, показанной по ящику, будет достаточно, чтобы Зенкали нанесли на карту.
– Зенкали уже нанесен на карту и без вашей помощи, – сказал Питер. – В любом случае, если хотите попасть в долину, вам придется переговорить с Олифантом и с Кинги.
– Да уж, конечно, они мне не откажут, – сказал Брюстер. – Они же наверняка видели мои программы!
– Не думаю, – сказал Питер. – На Зенкали нет телевидения.
– Как, у вас нет телестанции?
– Нет. И я считаю, это лучше всего свидетельствует о цивилизованности нашего острова, – заявил Питер.
Весь остаток пути до гостиницы ехали в полном молчании. Затем Питер вернулся в порт и повез еще троих репортеров в «Восходящую луну».
– Что вы с мисс Дэмиэн делали в горах после того, как совершили открытие? – спросил бледный, словно труп, корреспондент из «Дейли рефлектор» с удивительно жирными волосами и обкусанными ногтями. – Вы помолвлены, или как?
– Или как, – отрубил Питер, которому Сайбели (так звали корреспондента) был не менее противен, чем телевизионщики. – Мы просто исследовали долины, которым угрожает затопление.
– Вы провели там ночь? – допытывался Сайбели.
– Да, – сказал Питер и тут же пожалел об этом, поняв, что сболтнул лишнее. Он пожалел об этом еще больше, когда увидел, что результатом его честного и прямого ответа явилась передовица в «Дейли рефлектор» с заголовком «Джентльмен и птица: необычайное приключение в горах», который, как заметил Ганнибал, можно трактовать двояко.
Два других репортера, Хайбери и Куне, представляли соответственно «Тайме» и агентство «Рейтер». Эти, к счастью, не были так агрессивны и интересовались исключительно находкой пересмешника и дерева омбу, не пытаясь выяснить у Питера подробности его отношений с Одри. Питер вздохнул с облегчением, но как только он разобрался с представителями прессы, жизнь подбросила ему новые заботы.
Когда «Императрица Индии», высадив на Зенкали десант военных, вернулась в Джакарту, ее владельцы приказали капитану срочно плыть назад на остров, и на сей раз с небывалым количеством пассажиров.
Первым из вновь прибывшей депутации на берег сошел сэр Ланселот{9} Хейверли-Эггер, председатель Всемирной организации по защите исчезающих видов (которая известна ее друзьям под аббревиатурой ВОПЕС), –бывший, а ныне кающийся охотник на крупную дичь, многогранный натуралист и неплохой дипломат по натуре. Это был коренастый лысый коротышка с бледно-зелеными глазами и огромными рыжеватыми усищами, излучающий самодовольство. Его сопровождал секретарь Всемирного треста натуралистов, досточтимый Альфред Клаттер, похожий на насекомого богомола под хмельком. Он носил поношенную соломенную шляпу, держал под мышками целую кипу книг по орнитологии и мощный медный телескоп. Тут был также президент Американской лиги орнитологии Хайрам Ф. Харп в алой куртке с белыми фланелевыми вставками. Его смуглое лицо и начищенные до белизны зубы казались вдвое крупнее, нежели обычные человеческие, а бычья шея была увешана таким количеством кинофотоаппаратуры, что и японский турист лопнул бы от зависти. Следом за ним выступал Седрик Джагг – владелец одного из крупнейших сафари-парков «Джаггз Джангл», который в своем неуклюжем помятом костюме из белой парусины совершенно выпадал из компании титулованных аристократов и богатых американцев. Затем на берег сошли еще около дюжины разномастных гостей, так или иначе связанных с вышеназванными организациями. В телеграмме, извещавшей зенкалийцев об их прибытии, они именовались «секретарями» или «ассистентами».
Питер позаимствовал из Дома правительства адъютанта Диггори и впряг его в работу. Бедняга носился по всему порту, высунув язык, словно добрая рыжая овчарка, сгоняя всех в одно стадо и располагая полукругом вокруг Питера, готовившегося сказать речь.
– Леди и джентльмены, – изрек Питер, слегка повысив тон, чтобы пестрая толпа замолчала. – Леди и джентльмены! Мое имя – Питер Флокс, я – помощник политического советника правительства, мистера Ганнибала Олифанта. Приветствую вас от имени Его Величества короля Тамалавала Третьего!
Поднялся восторженный шум, который Питер решительно пресек и продолжил свою речь:
– Король уполномочил меня сообщить, что он со всем радушием приветствует вас и выражает надежду на ваше счастливое пребывание на Зенкали. Однако, ввиду конфликтной ситуации, возникшей на острове в последние дни, его величество уполномочил меня разъяснить, что, хотя мы делаем все возможное, чтобы ваше пребывание на Зенкали было спокойным и вы были надежно защищены, находясь на острове, вы в некоторой степени подвергаете себя риску.
Последнее слово эхом отозвалось в группе собравшихся, пронесясь по ней, точно шипение змеи. У достопочтенного Альфреда Клаттера глаза с испугу полезли на лоб и расширились до чрезвычайности, а под невообразимыми роговыми очками они и вовсе казались размером с чайные блюдца. Резко повернувшись к стоявшему справа коллеге, чтобы обсудить столь шокирующее заявление, он больно задел Седрика Джагга своим могучим телескопом.
– Как же так, парень… – пропищал Хайрам Ф. Харп, и на его массивном смуглом лице ясно обозначилась тревога. – Да как же так… конфликтная ситуация… риск… Почему нас не известили?.. С кого спросить?..
– Секундочку, мистер Харп, – сказал Питер, поднимая руку. – Видите ли, находка пересмешника вызвала религиозные трения между двумя племенами живущими на Зенкали.
– Как религиозные трения?! –спросил изумленный Харп. – Ей-богу, что может быть общего между орнитологией и религией?!
