Максим Алёшин - Сдвиг
Все это он помнил и тот весенний день, когда он впервые увидел яркий режущий глаза свет солнца, и первый вкус молока, и первую порцию кошачьего корма, и первое наказание и первую игру с клубком ниток и носком, и первую разбитую им случайно фаянсовую посуду. Он помнил все, что происходило с ним за его недолгую, но насыщенную приключениями жизнь, но убей его черт побери он не мог вспомнить мог ли он вообще вспоминать и мыслить до того, как проснулся сегодня в состоянии, когда самостоятельно не смог выбраться из-под одеяла. Кот нервно вертел головой и извивался туловищем, но толку от этих действий было мало. Измудрившись он закусился зубами за край одеяла и внезапно провернулся полностью вокруг своей оси. Молчание и остолбенение, и шок, и страшное разочарование, душевное потрясение и внезапная глубокая депрессия эхом резонировали у него в мозгу, Боже мысленно вскричал кот — у меня нет лап! Ни задних, ни передних вот почему я не могу встать выбраться из-под одеяла, выпрыгнуть с кровати и побежать на кухню. Холодный пот прошиб его короткую черно-белую шерсть, стон вырвался из его пасти хриплым и неприятным от возбуждения тоном — Мяу…
Страшное анатомическое открытие — ни передних, ни задних лап не было на его теле! Кот провернулся кишкой вокруг своей оси, архимедовым червяком, правилом буравчика и ничего не помешало этому процессу. Лап что ли нет у меня? — почти вслух прошептал кот, согнул шею к хвосту и с удивлением в этом окончательно убедился. Лап не было и в помине… Иначе уж давно бы кот бродил бы по кухне в поисках съестного, а не лежал бы тут под одеялом как незнамо кто, практически без движений и в темноте. Боли не было, все части его кошачьего организма исправно функционировали. Тело было лохмато и длинно без ног, ну вылитая сосиска или змея, подумал еще тогда кот. Ужасно чесалось за ухом и хотелось почесать, но чем, он собрал волю в кулак и продолжал напряженно сосредоточенно думать.
Где-то в глубине квартиры временами кот слышал чертыханья хозяина какие-то звуки похожие на стоны, или даже крик, переходящий в истерический смех. Одеяло такое толстое, что, не смотря на тонкий кошачий слух, почти не пропускало звуков. Все что долетало до кошачьих ушей, через толщею синтепона, можно было назвать нечленораздельным малопонятным шумом. И что же теперь он будет делать, как он теперь будет жить, как бегать, как чесать за ухом, и как точить когти, ну да когти теперь точить не придется, лап-то нет и когтей нет да что же это такое. Разбираемый внутренними противоречиями кот чувствовал, жалость к самому себе, к рано ушедшим из жизни братьям и сестрам к матери вскормившей и воспитавшей его, ему было жаль весь кошачий род и, конечно же, себя. Он еще совершенно молодой и сильный кот полный надежд и мечтаний о будущем, о большой настоящей любви и о детках-котятках. Все это он планировал осуществить, построить и воплотить в жизнь, теперь же лишенный дьявольским экспериментом ног он был лишен всякой надежды всякого шанса на нормальную кошачью жизнь. Тело кота затекло, хотелось потянуться попрыгать побегать очень хотелось, есть, в животе от голода громко урчало, а на душе как говорится, скреблись кошки. Лапами, они скреблись, лапами, грустно сострил сам в себе кот, у них-то хоть лапы есть не то, что у некоторых. Вздохнул. Почему среди миллионов котов среди тысячи тысяч подобного рода существ трагедия произошла с ним, или не только с ним может у всех котов планеты случилось нечто подобное зыбкой гипотезой мелькнула мысль.
Кот пытался анализировать ситуацию силился найти объяснения или ответы путем умственных изысканий и рассуждений в споре с самим собой. Получалось довольно убого, он спрашивал, «почему именно со мной так получилось?» и в ответ он сам себе горько отвечал «по кочану!» в какой-то момент он даже нервно хихикнул-мяукнул. Черный юмор глотком горечи защекотал ноздри кота, выбил спазмами саркастическую улыбку, скрючившуюся в гримасу рыдания, смех, перемешанный со слезами отчаяния, выплеснул наружу скопившуюся тревогу, кот плакал, и слезы сделали шерстку на мордочке влажной и некрасивой. Змея я теперь змея лохматая короткошерстная среднерусская усато-хвостатая змея — выл под одеялом в растроганных чувствах кот…
Кота прервал, звук падающей мебели, знакомые шаги хозяина, но какие-то неуверенные какие-то совершенно переиначенные. Одеяло слетело с кота и сильные руки хозяина подняли его, лицо хозяина, кот готов был заплакать от счастья, что вновь обрел своего друга. Хозяин прижал кота к груди что-то бормоча себе под нос, а кот с накатившими от чувств слезами в глазах молчал, кот все понял — у хозяина не было глаз, ну хоть лапы, вернее руки и ноги у него были на месте подумал кот.
Тут мы опустим часть текста, ту в которой хозяин сквозь горечь радуется, найдя кота под одеялом, зачем лишний раз заставлять читателя плакать. И сразу перейдем к кормлению.
Хозяин вдоволь нацеловавшись с котом, насыпал в миску корм и, поддерживая кота над блюдцем кормил его вискасом, курицей с овощами, никогда кот не ел ничего более вкусного, чем эта еда. Хозяин положил кота в карман куртки и вышел на улицу, сытый довольный кот замурлыкал в кармане, ну хоть что-то хорошее за сегодняшнее утро произошло, измученная сомнениями и переживаниями душа кота нашла спасение в лечебном успокаивающем сне. Кот задремал в кармане теплой осенней куртки. Ему снился хозяин, которым при этом был сам кот, то есть кот был как бы человеком но с кошачьей душой с кошачьим сознанием с кошачьей начинкой. Кот в теле хозяина обезглаженный слепой кот на дрожащих от слабости юного возраста ногах кот-человек делал свои первые шаги по земной тверди, первый шаг второй шаг, он ориентировался по наитию, по зову сердца. Затем взгляд человека-кота направленный в сторону солнца, едва заметное свечение сквозь непрозрачную плевру глазных яблок. Глаза кошачьих не такие грубые и бесчувственные, как у людей, природа дала кошкам возможность постепенно адаптироваться к резкому земному свету еще в младенческом возрасте лишив их на время зрения. Чтобы научить их видеть, не открывая глаз, доверять своему чутью и знать все, что им нужно знать, не раскрывая для этого глаз. Прежде чем пелена спадет с кошачьих глаз кошачьи научиваются жить слепыми. Они узнают свойства предметов и живых организмов чуя их энергетический «запах», чувствуя их знаковую принадлежность к группе опасных или группе безопасных предметов. Они видят мир неким внутренним глазом. Духовное устройство обыкновенного кота в некоторых аспектах в тысячи раз сложнее однобокого человеческого, прежде всего оно тоньше и многомернее. Кот в лице человека шел ровной дорогой ощущая всё многообразие невидимого им мира все красоту и гармонию энергетических полей все бесконечную пустоту-тьму, окружающую его со всех сторон, лапы, упирающиеся в сухую твердь напоминали коту о том, что он еще в реальном материальном мире. В какой-то момент пелена спала с глаз кота, и он увидел невероятно красивую сине-фиолетовую вспышку.
Сон прервался от боли, волнообразная пульсация повторялась в голове кота и во всем его теле. Жалящая невыносимая боль. Старуха на кресле каталке, синие волны энергии, квантовые сгустки света, пронзающие тело дуги излучения вдоль и поперек тела безвозвратно разрушили его молекулы. Сознание кота, несмотря на невыносимую боль от жалящего удара продолжало исправно функционировать. Он помнил, и свой первый шаг и вкус молока матери и все, что было в его жизни до этого самого момента, он мог безошибочно назвать по именам всех своих погибших братьев и сестер, он продолжал мыслить, и ясность его рассуждений поражала его самого. Боль постепенно уходила, взамен боли проявилось чувство какой-то насыщенности что ли, какой-то наполненности. Он вдруг явно осознал множество жизней, которые он кот прожил в других телесных воплощениях, поэт серебряного века, женщина в прачечной, ювелир, юный бездельник с короткой судьбой, и еще тысячи и тысячи вариаций, он помнил все наизусть каждую секунду из своих жизней каждую крупинку событий. То, что хранилось где-то в глубине сознания, вдруг всплыло, стало ясным понятным и ныне открытым для него. Последнее что видели его глаза это распадающиеся останки хозяина и его собственное тело, растворяющееся в некую призрачную слизь. Структура клеток безвозвратно изменена теперь я как обычная вода меняю свое состояние, переходя из твердого в жидкое и одновременно активно испаряюсь, обретаю невесомую свободу трансформируюсь в некое окологазообразное (но не газообразное, а скорее плазмообразное) состояние. Откуда во мне столько рассудительности, вероятно, это след жизни, которую он прожил научным сотрудником, улыбнулся мысленно кот, отделяющийся от лужи слизи и улетучивающийся ввысь…
Странный местами знакомый, а местами абсолютно нереальный город под парящим в небе энергетическим сгустком еще некоторое время назад бывшим обыкновенным котом, лежащим в кармане человека, которого кот по привычке домашнего питомца мысленно называл хозяином. Было ли это агонией, или вознесением или все это ему снилось… Нет ему это не снилось, теперь же его больше всего интересовали воспоминания о его прошлых таких разных перевоплощениях. Взору кота открылось облако слов, имена его воплощений. Стоило уделить какому-то слову внимание, и оно увеличивалось в размере, раскрывались списки дат, сжатые изображения, данные, сведения…Подробные истории всплывали, словно написанные писателем рассказы.
