Александр Хьелланн - Яд
— Уже был звонок…
— Ну, конечно! — воскликнул учитель Борринг. — Целый час мы зря потратили на лентяев, которые не желают учиться! Нет, тут нужна хорошенькая трепка! Будь моя воля — вы получили бы эту трепку от меня!
Склонившись над журналом, учитель стал выставлять неудовлетворительные отметки всем, кого он спрашивал. Затем, перекрывая шум, который поднялся в классе, он громко крикнул:
— К следующему разу — до рек во Франции!
— До рек во Франции! — пронеслось по всему классу. Первый ученик в классе Брок тотчас же сделал в книге отметку ногтем. Абрахам загнул в книге угол страницы. А два брата, у которых была одна книга на двоих, с беспокойством забегали от парты к парте, стараясь поточней выяснить, до какого места задано.
— До рек во Франции! — звонко крикнул Рейнерт и, схватив перо, посадил огромную кляксу на странице своей книги. Затем он крепко захлопнул эту книгу, чтобы листы ее хорошенько склеились.
Маленький Мариус со страхом и удивлением смотрел на Рейнерта.
После урока географии класс разделился на две группы. Реалисты, к которым, само собой разумеется, принадлежали ученики последней скамейки, оставались здесь на урок английского языка. Классики же, собрав свои книги, отправились в другое здание, где занимались младшие школьники.
Малыши заканчивали свои занятия несколько раньше, и поэтому классикам на последний урок предоставлялась одна из их комнат.
Направившись в эту комнату, классики во главе с Абрахамом не без труда прокладывали себе путь сквозь толпу малышей, которые с гиканьем носились по коридорам и по лестнице.
Едва войдя в класс, где перед этим занимались малыши, Абрахам брезгливо крикнул:
— Фи! Здесь нужно хорошенько проветрить после этих скунсов из породы вонючек!
Тотчас все окна были открыты. И некоторые зазевавшиеся скунсы, которые еще копошились возле своих вещей, были безжалостно вышвырнуты в коридор.
Малыши подняли дикие вопли за дверью. Они кричали о мщении всякий раз, когда очередной скунс вылетал из класса в коридор. Но классиков это не тревожило. Они закрыли дверь и перед ней, как перед воротами крепости, поставили надежную охрану — самого дородного ученика Мортена. Этот пухлый Мортен терпеливо носил кличку Толстозадый. И нам было бы неловко пояснять, почему его так прозвали.
Между тем скунсы отнюдь не сочли себя побежденными. Полагаясь на свое численное превосходство, они столпились в коридоре и теперь шумно колотили в дверь и неистово трясли дверную ручку.
Брок, этот первый ученик в классе, склонный произносить воинственные речи, предложил напасть на противника всей армией классиков. Однако общее настроение оставалось мирным. Абрахаму даже захотелось посмотреть, как эти несчастные скунсы успевают в науках. И с этой целью Абрахам полез на кафедру, чтобы достать их классный журнал.
Но вдруг в коридоре раздались какие-то громкие торжествующие возгласы. Мортен Толстозадый, слегка приоткрыв дверь, испуганно крикнул:
— Скорей! Они нашего крысиного короля поймали!
Абрахам тотчас соскочил с кафедры, за ним к дверям бросились все остальные, последним пошел Брок — надо было выручить маленького Мариуса, который попал в плен к малышам.
Этот маленький Мариус всегда причинял классикам немало хлопот. Он был ростом не выше обычного скунса и к тому же не собирался больше расти. Поэтому его постоянно приходилось брать под охрану.
А сегодня, разыскивая какие-то свои словари и записи, он замешкался, и о нем позабыли. Нагруженный книгами и тетрадями, он подошел к дверям класса и уже собирался было войти к своим товарищам, но тут был схвачен скунсами.
Не менее тридцати маленьких грязных лап оттащили Мариуса от двери. И теперь он, плотно стиснутый своими врагами, делал слабые попытки отбиться от них, что не представлялось возможным, ибо маленький Мариус не слишком возвышался над скунсами. Впрочем, испуганные его глаза все же можно было увидеть на уровне стриженых голов противника.
Враги атаковали его со всех сторон. Они дергали его за волосы и за уши. Пребольно щипали сзади. Пинали в живот. И швыряли в голову его же собственные книги. При этом разодранные драгоценные тетради Мариуса то и дело взлетали в воздух.
Классики нанесли малышам внезапный и стремительный удар. Скунсы были отброшены в сторону и обращены в бегство.
Освобожденного Мариуса привели в класс. И крепостные ворота снова были плотно закрыты.
Но уже через минуту толпы ликующих скунсов опять заполнили коридор. Это рассердило Абрахама, и он крикнул своим:
— Месть!
— Мы должны им отомстить! — горячо подхватил первый ученик Брок и при этом почему-то подальше отошел от входных дверей.
Абрахам кратко сказал маленькому Мариусу:
— Ты будешь разгневанным Ахиллесом!
Сверкнув глазами, маленький Мариус согласился на это.
Всякий раз, когда Мариус изображал разгневанного Ахиллеса, он взбирался на плечи Абрахама и, сидя, как на коне, колошматил длинной линейкой по головам своих смертельных врагов.
Классики бросились к оружию. Полка с линейками тотчас была опустошена. Стрелки из луков и метатели снарядов обильно запаслись кусками мела, взятыми из ящика у классной доски.
Брок схватил самую маленькую линейку и стал ею воинственно размахивать, отойдя для этого в другой конец класса, за кафедру.
Абрахам наскоро изложил свой тактический план. Как только разгневанный Ахиллес даст знак, Мортен Толстозадый откроет крепостные ворота, и все легионеры издадут ужасающий боевой рев, который несомненно устрашит противника. Вместе с этим метатели снарядов пусть тотчас же обрушат свой беспощадный удар на дрогнувшего врага. Засим конница, охраняемая тяжеловооруженными воинами, ринется в гущу противника и, заняв площадку лестницы, отрежет им путь к отступлению. Это позволит поодиночке переловить всех скунсов. И тогда можно будет достойным образом казнить их.
Войска классиков тотчас же приняли боевой порядок. Фаланга копьеносцев и стрелков вплотную подошла к дверям. Разгневанный Ахиллес вскочил на коня и, готовясь к сражению, взмахнул своим тяжелым мечом.
Теперь можно было начать наступление.
Мортен Толстозадый широко распахнул крепостные ворота. И тогда под ужасающий рев классиков воздух потемнел от града метательных снарядов.
Но за всем этим страшным гамом и суетой никто не заметил, что над лагерем противника нависла какая-то странная тишина, казалось бы чреватая несчастьями.
И вдруг эта глубокая тишина, словно поднятая из подземного царства, внезапно поползла дальше и приостановила сражение в самом его начале.
Войска классиков были парализованы и замерли на пороге своего класса.
В коридоре, у крепостных ворот, появился полный человек, невысокого роста, в очках и в сером сюртуке, застегнутом на все пуговицы. На животе этого человека зияло большое меловое пятно от метко пущенного метательного снаряда.
Подошедший к крепостным воротам был заметно ошеломлен. Он остолбенело переводил глаза с одного ученика на другого и не был в силах что-либо произнести.
Брок, увидев ректора, тотчас кинулся к парте и уткнул свой нос в латинскую грамматику.
Копьеносцы спрятали линейки за спины. И куски мела выпали на пол из рук стрелков.
Разгневанный Ахиллес сжался и съежился на плечах Абрахама и, как насытившаяся пиявка, отделился от его спины.
Ректор, обретя, наконец, дар речи, крикнул:
— Это что тут у вас?! Я покажу, как устраивать подобные дикие сцены! Я проучу вас!.. Кто, кто затеял это безобразие?.. Брок, я вижу, не участвовал в этом возмутительном балагане.
Брок с кроткой улыбкой произнес:
— Нет, я не участвовал, господин ректор.
Взглянув на своего любимца, маленького Мариуса, ректор горько посетовал:
— Но от тебя, Мариус, я этого не ожидал. Ну, как могло случиться, что ты вдруг взобрался на спину Абрахама? Зачем? Для чего ты это сделал? Отвечай!
Маленький Мариус дрожащим голосом ответил, подняв на ректора свои испуганные глаза:
— Я… я изображал разгневанного Ахиллеса…
Тут ректор вынужден был на некоторое время отвернуться к окну, чтобы не снизить всей серьезности момента. Но потом, снова взглянув на Мариуса, он сказал:
— А ведь именно таким я всегда и представлял себе разгневанного Ахиллеса. Да, ты годишься для этой роли.
Весь класс понял, что гроза миновала. Тем не менее на лицах учеников было написано величайшее раскаяние, когда они слушали дальнейшую речь ректора, основные положения которой свелись к доказательству, что главным виновником беспорядка был несомненно дежурный учитель, коего в нужный момент не оказалось на месте.
Сказав это, ректор тотчас же пошел выяснять имя главного виновника.
И тут следует сказать, что сердце преподавателя Борринга преисполнилось невыразимым блаженством, когда он, встретив ректора на лестнице, смог доложить ему, кто именно был дежурным учителем. Дежурным учителем был адъюнкт Олбом, который, видите ли, и сейчас еще спокойно сидит себе в читальном зале и как ни в чем не бывало просматривает там газеты.
