Георг Борн - Бледная графиня
Соленая вода только разъела многочисленные глубокие ссадины, и кровь теперь текла так сильно, что побледневшее личико и шея девушки были буквально залиты ею, а платье было покрыто большими, расплывшимися кровавыми пятнами.
Не теряя ни минуты старый Вит проворно встал, осторожно поднял девушку на руки и понес в свою пещеру, где и положил на собственную постель из камыша.
Постель, как мы уже знаем, находилась на возвышении, и даже в самый сильный шторм волны не достигали ее.
С трогательной заботой ухаживал с тех пор старый Вит за бедняжкой, делал все, что в его силах, для спасения молодой жизни, но сознание не возвращалось к девушке.
По всей вероятности, она получила какие-то серьезные внутренние повреждения и наверняка — сотрясение мозга.
Несмотря на старания и заботу старого Вита, она уже несколько суток находилась на грани жизни и смерти: ни разу не пошевелилась, не издала ни стона, временами, казалось, даже не дышала, — одним словом, не видно было никаких признаков ее возвращения к жизни.
VIII. АРЕСТ ЛЕСНИЧЕГО
На следующий день после допроса свидетелей из города к Варбургскому замку, точнее, к домику лесничего, двигалась довольно неуклюжая наемная карета. В ней сидели Бруно и некий господин весьма приличного вида в черном, наглухо застегнутом пальто. Напротив разместились два полицейских чиновника.
— У вас есть дело там, внизу, в деревне, доктор Гаген? — спросил Бруно своего спутника.
— Да, потому-то я и рад был воспользоваться вашим любезным приглашением, — ответил тот, кого Бруно назвал доктором Гагеном.
Это был красивый мужчина лет пятидесяти, с тонкими правильными чертами смуглого лица южного типа. Он был одет в темный костюм простого, но элегантного покроя.
— Я мог бы отправиться в рыбачью деревеньку морем, — продолжал он, — но не очень-то люблю водные прогулки и, сказать по правде, немного побаиваюсь этой стихии. Но вернемся к нашему разговору, господин асессор. За время моего краткого пребывания в городе я много слышал о вас. Говорят, вы искусный криминалист?
— Оставьте комплименты, доктор, — отвечал Бруно. — Я убежден, что мне еще многого недостает для этого. К тому же я слишком прост в обращении и добродушен. Опытный криминалист во всяком человеке подозревает преступника или, в крайнем случае, лицо, способное совершить преступление, я же здесь пошел по ложному пути, хотя налицо были многие улики, — продолжал он довольно самоуверенно. — И только случайный, добровольный свидетель по-настоящему раскрыл мне глаза.
— И теперь вы, как я вижу, намерены арестовать беднягу? — спросил доктор Гаген.
— Да, сегодня утром, по прочтении протоколов, господин прокурор дал санкцию на арест лесничего. Дальнейшее следствие решено проводить в городе, и тогда уже выяснятся все обстоятельства.
— Странно… — заметил в раздумье доктор Гаген. — В любом случае об убийстве можно с уверенностью говорить только тогда, когда найден труп.
— Поверьте, господин доктор, были предприняты все меры для того, чтобы отыскать тело, но поиски оказались безуспешными. Не забудьте, что в ту ночь был сильный шторм, волны наверняка проникли в ущелье и унесли труп в море.
— Но тут, господин асессор, возможен и другой случай: молодая графиня при падении могла зацепиться за какой-нибудь выступ и не упасть на самое дно пропасти.
— Мы обыскали все вокруг, но ничего не нашли. Возможно, вы и правы относительно того, что девушка не упала на самое дно ущелья. В этом случае лесничий мог опередить нас: найти труп и закопать где-нибудь в лесу. Недаром он все время крутился поблизости и, вообще, вел себя крайне подозрительно.
— Но вы, помнится, рассказывали, что шляпа с вуалью и платок, а также брошь нашлись?
— По всей вероятности, он не успел подобрать их, в противном случае следствие не располагало бы никакими уликами, и молодая графиня исчезла бы бесследно.
— Но что могло побудить лесничего к такому злодеянию?
— Это и для меня пока еще тайна.
— Следовало бы хорошенько разузнать, не был ли он подкуплен и не совершил ли преступление за деньги?
— Подкуплен? — удивленно переспросил Бруно. — Что вы хотите этим сказать, господин доктор?
— Я имею в виду только то, что сказал. Мало ли причин может толкнуть человека на преступление?
— Вспомните тот разговор, который удалось подслушать пастуху.
— Несомненно, это очень важное обстоятельство, — согласился доктор Гаген.
Человек этот говорил с легким акцентом, выдающим в нем иностранца, но слова произносил очень правильно — местные жители так не говорят.
Доктор Гаген поселился в городе совсем недавно и пока еще имел весьма ограниченную практику. По всей видимости, он собирался стать так называемым «врачом для бедных», так как пациентами его постоянно оказывался неимущий люд.
— Вот еще что, — продолжал доктор Гаген. — Вы, я слышал, знакомы с владелицей замка?
— Не только знаком, но и прихожусь дальним родственником графскому Варбургскому дому.
— Вот как? Это со стороны нынешней графини?
— Нет, господин доктор, я был в родстве с покойной графиней.
— Значит, не с фрейлейн Камиллой фон Франкен… — как бы про себя заметил вполголоса Гаген. — Потому-то вы и в трауре. Теперь я понимаю. А скажите, — произнес он после некоторого молчания, — графиня Варбург сама управляет своим имением?
— Нет, у нее есть управляющий, который занимал эту должность еще при жизни графа.
— И вы знаете имя управляющего?
— Да, его зовут фон Митнахт.
Непроницаемое, бесстрастное лицо доктора передернула легкая судорога.
— Так-так. Значит, фон Митнахт, — повторил он. — Странное имя, необычное. Его трудно забыть… Покойный граф Варбург был, конечно, очень богат?
— Пожалуй что так, — согласился Бруно. — Он завещал теперешней графине замок и все имение, а дочери — миллион.
— Вот как! Целый миллион? — Гаген покачал головой. — Весьма порядочная сумма.
— Вы только что назвали девичью фамилию графини, господин доктор. Вы знали ее раньше?
— Странный случай! — усмехнулся Гаген. — Только недавно, перед самым моим переездом сюда, в город, я совершенно случайно узнал это имя. Мне в руки попала старая газета, и я прочел там объявление о бракосочетании графа Варбурга с фрейлейн Камиллой фон Франкен.
— Газете этой, должно быть, верных два года. Именно тогда состоялась свадьба покойного графа, — сказал Бруно.
— Потому-то я и назвал это случайностью.
— И вы так хорошо запомнили имя?
— Да, представьте себе, — все с той же усмешкой отвечал Гаген. — Наверное, потому, что я собираюсь поселиться здесь. Кроме того, я обладаю в некотором роде замечательной памятью.
Вскоре после этого разговора оба путника расстались: карета подъехала к развилке дорог. Одна из них вела к замку, другая спускалась вниз, в деревню. Доктору пришлось выйти из экипажа и дальше идти пешком. Он еще раз любезно поблагодарил Бруно за то, что тот подвез его. Асессор дружески пожал протянутую ему руку — новый врач-иностранец очень понравился ему. Карета, покачиваясь из стороны в сторону, двинулась дальше, и Бруно молча продолжил свой путь.
Через полчаса карета остановилась у домика лесничего. Бруно, в сопровождении обоих полицейских, вошел в дом. Карета же двинулась к конюшням — дожидаться там асессора, которому предстояло сегодня же вернуться в город.
Едва Бруно успел войти в комнатку наверху, где он выслушивал показания свидетелей, как в дверь тихо и торопливо постучали, и на пороге показалась старушка, вся в слезах.
— Вы хотите увезти его?! О, Боже! — рыдала старушка. — Неужели его арестуют? Мне не пережить такого горя! Проявите сострадание хотя бы к бедной старой матери.
— Успокойтесь, пожалуйста, и выслушайте меня, — обратился растроганный Бруно к вдове лесника, которая в отчаянии заламывала руки. — Бедная женщина, я глубоко сочувствую вашему горю. Вижу, как вы страдаете, и могу себе представить, что происходит в вашем материнском сердце. Относительно вашего сына ничего еще не решено. Приказано только арестовать его, чтобы верней провести следствие.
