Валерий Горбунов - Секреты для посвященных
Следователь Агейкин в Сосновке появился недавно. Следуя примеру белорусов, ответивших на перестройку сокращением аппарата Министерства внутренних дел на тридцать процентов и направивших бывших аппаратчиков в низовые звенья, областная прокуратура тоже перетряхнула свои кадры. Так Агейкин, еще недавно занимавший просторный кабинет с видом на море, переселился из областного центра в заштатный райцентр в небольшую конуру наподобие той, в которой размещался Трушин.
Агейкин был невысок ростом, не толст, но держался так солидно, что казался слишком крупным для сосновских масштабов. Ему было тесно здесь. И голос его был слишком громок. «Чего орет, я ведь не глухой», — подумал про себя Трушин, чувствуя, как им все больше овладевает раздражение против Агейкина. Он заговорил откровенно, с подчеркнутой резкостью:
— Да, я не верю, что Барыкин убил Святского, а потом и Сидоркина. Это дело рук опытного и хладнокровного преступника, а Костя, то есть, я хотел сказать, — Барыкин, парень шебутной и шальной. Он вполне мог сдуру пальнуть в Святского холостым зарядом… Более того, может статься, что этот выстрел послужил причиной смерти главного инженера. Скажем, испугался, оступился, неловко упал, сломал шею… Это могло быть. Но, содеяв такое, отправиться в контору, завладеть деньгами, вступить в единоборство со сторожем, зверски убить его? Нет, этого он сделать не мог! Я в это не верю!
— Выходит, Барыкин не убийца, а жертва? — иронически произнес Агейкин.
— Жертва? Я этого не исключаю. Хотя, скорее, физически он и жив… Но морально и, если хотите, — юридически мертв. Об этом позаботился подлинный убийца. Он свалил на Барыкина двойное преступление. Сообщил ему о «неопровержимых уликах». И тем самым заставил парня скрыться от нас. От правосудия, то есть.
— Для меня, товарищ Трушин, все ваши построения звучат, извините, не очень убедительно. Вы приводите доводы в пользу невиновности Барыкина, но у нас гораздо больше свидетельств его виновности. Да к тому же он бежал. Попрощался с матерью, и был таков! Вот почему я просил руководство объявить всесоюзный розыск Барыкина.
— Ну, от этого беды не будет, — примирительно пробормотал Трушин. — Надо отыскать парня. Это позволит быстрее установить истину.
— И вот еще что… Почему вы оставили без внимания Бориса Вяткина?
— Вяткина? А он тут при чем?
— Как при чем? — Агейкин поднялся и чуть-чуть не уперся головой в потолок — не потому, что сам был высок, просто скошенный потолок был низок. Агейкин глядел на Трушина сверху вниз. В его голосе звучали нотки превосходства: — Мы подозреваем в убийстве Барыкина потому, в частности, что в его машине обнаружена часть похищенных из сейфа Святского денег. Но другая их часть оказалась у бригадира Вяткина.
— Так. Но их ему вручил сам Святский для расплаты с плотниками.
— Да, это вам сказал Вяткин, а вы ему поверили на слово. А разве не могло быть так: Вяткин затеял темную махинацию под видом строительства склада. Что-то у него сорвалось, назревал острый конфликт с бригадой. Плотники могли его выдать. Нужно было любой ценой раздобыть денег. У кого? У Святского, на голову которого неожиданно сваливается наследство. Вяткин отправляется к нему, просит дать денег взаймы. Святский отказывает.
— Как отказывает? — перебил Агейкина Трушин. — Клычев, заглянувший в контору через окно, видел собственными глазами, как Святский из рук в руки передавал Вяткину деньги.
— Ну хорошо… — недовольный тем, что его речь прервали, сказал Агейкин. — Святский дал ему взаймы небольшую сумму. Но Вяткиным овладело желание овладеть всеми деньгами. Понимаете? Всеми! Он выходит из конторы, дожидается Святского и незаметно идет по его следам. Могло быть такое?
— Допустим. А что дальше?
— Вяткин настигает Святского и завладевает ключами от сейфа.
— Предварительно убив его?
— Разумеется. Потом возвращается в контору, открывает сейф. Тут появляется сторож, и он набрасывается на него.
— С барыкинской монтажкой в руках?
— Постойте, не торопитесь! Не исключено, что Вяткин и Барыкин были в сговоре. Вполне возможно, что Барыкин овладел ключами и передал их Вяткину. Деньги разделили пополам.
— Это все домыслы, — резко сказал Трушин. — У нас нет никаких доказательств виновности Вяткина. Кроме того, они со Святским друзья. Вяткин, пожалуй, единственный в Сосновском леспромхозе человек, который по-настоящему был близок главному инженеру, поддерживал его планы. Они оба любили лес. Он для них почти что живой…
— То-то они сводили его под корень, — криво усмехнулся Агейкин. — А кто вам обо всем этом напел? Об их дружбе? Не Вяткин ли?
— Нет, — сухо ответил Трушин. — Сведения от участкового Фроликова.
— Нашли кому верить! Эти участковые… Что, вы не знаете их уровня? Они пригодны только для того, чтобы дороги расчищать да сосульки сбивать.
— Напрасно вы так. Участковый ближе всех к людям. Знает, чем они дышат, кто есть кто. Я лично Фроликову верю. Он опытный и приметливый.
— Ну и что же он приметил, этот ваш опытный Фроликов?
— Он полагает, что преступление совершил кто-то из гастролеров. И скрылся.
— Понятно! Отводит подозрение от местных. Если гастролеры, то участковый вроде ни при чем. Хитер.
— Не понимаю вашего отношения к людям. Вы же совсем не знаете этого Фроликова и так смело выносите приговор.
Агейкин назидательно поднял палец:
— Для следователя важно знать не человека, а человеческую природу.
Наступило молчание. «А катился бы ты отсюда», — подумал Трушин, но вслух ничего не сказал. Ему надо было срочно закончить справку насчет самогонщиков, работу над которой прервало сообщение о смерти Святского.
Агейкин будто угадал его желание, поднялся со стула. В дверях он остановился и, стоя вполуоборота, сообщил:
— Для вашего сведения: прокурор дал санкцию на задержание Вяткина. И второе: медэксперт установил, что смерть Святского произошла в результате падения.
— Не исключено, что это несчастный случай? — с надеждой произнес Трушин.
— Несчастный для Святского. А вот отчего он упал — сам или помогли Барыкин с Вяткиным, это еще предстоит выяснить.
Трушин молча склонился над справкой.
3Проходя мимо комнаты Раисы, Вячеслав остановился и постучал в дверь.
— Кто там? — послышался сердитый голос.
— Свои, — ответил он и вошел.
— Чего вам?
— Не сердитесь на меня, Раиса, — сказал Вячеслав. — Да, я сказал следователю о выстреле в окно, но какие у нас основания это скрывать? Мы не верим в его вину и поэтому должны говорить правду. Одну только правду, понимаете?
У Раисы на щеках появился легкий румянец.
— А вы и вправду не верите? Что он убил?
— Не верю.
Раиса кивнула. А потом вдруг заплакала. Сквозь слезы сказала:
— Вы слышали? Следователя сменили. Прежнего турнули за то, что он в Костину вину не верил. Теперь он пропал.
Вячеслав приблизился к девушке, взял ее за руку.
— Успокойтесь. Обещаю вам приложить все силы, чтобы помочь Барыкину. Но вы должны мне помочь. Расскажите без утайки, что вы делали с того мгновения, когда после выстрела в окно покинули Дом приезжих и отправились на встречу с Клычевым и Костей. Не стесняйтесь меня. Я ведь скоро уеду, и все ваши тайны уедут вместе со мной.
На лице Раисы отразилась мучительная работа мысли. Казалось, она решала для себя вопрос, верить Вячеславу или нет.
Потом заговорила… Но главное приберегла к концу. Когда Вячеславу показалось, что все интересное он уже услышал, Раиса сделала паузу, потом повернулась, подошла к кровати и достала из-под подушки несколько листов, вырванных из амбарной книги и соединенных канцелярской скрепкой.
— Вот, — сказала она.
— Что это?
— Письмо с того света.
— То есть?
— Григорий Трофимович написал это письмо вам. Оставил в тот самый вечер. Никого из нас не застал и подсунул мне под дверь. Чтобы я, значит, передала вам. Вы прочтете и увидите: враг Святского вовсе не Барыкин. Но они… Они засудят его, понимаете, засудят. Кто же его защитит? Вы же корреспондент, вы же должны…
По своему опыту Грачев хорошо знал, что многие люди относятся к газетам и журналам, к самим журналистам с необыкновенным доверием. Корреспондент для них — существо особое. Он должен, будто пожарник, сломя голову мчаться по вызову на место происшествия (отсюда ежедневные звонки в редакцию — «…немедленно пришлите корреспондента»), подобно священнику выслушивать самые интимные исповеди («дорогая редакция, мне не с кем поделиться своей бедой, пишу вам»), с решимостью судьи доискиваться до истины, обелять невинных и осуждать негодяев. Поэтому хотя Раиса оборвала фразу на середине, он понял, что она имела в виду. Более того, он чувствовал, что женщина права. В конце концов гордиев узел завязавшихся в леспромхозе проблем был разрублен почти что на его глазах. Он знал, что журналисты имеют право, и многие его товарищи с успехом делают это, вести свое собственное расследование. Только что Вячеслав дал Раисе обещание заняться делом Барыкина. То есть взвалил на свои плечи огромную ответственность.
