Сиобхан Паркинсон - Сестры? No way!
Мама велела Алве никогда больше не говорить так о Синди, но это же практически невозможно, а еще в приступе ярости Алва про-кричала, что она никому не нужна и у нее нет родных.
Немного погодя она сказала, что забирает назад некоторые матерные слова, которыми обругала Синди, но продолжает ее считать взбалмошной, чокнутой дурой.
Пятница, 17 октября
Алва до сих пор ужасно переживает, что не будет подружкой невесты. Я думаю, кто-то из родственников Ричарда возьмет на себя эту роль. Поэтому я решила, что нам не нужно покупать два новых вечерних наряда, как планировалось вначале, когда мы должны были стоять рядом с мамой на всех фотографиях Алва хоть и с неудовольствием, но согласилась со мной.
Мы отказались от праздничных нарядов еще и из-за денег, тем более что мы потратили их на мамин костюм. Я в конце концов убедила ее, что купить что-нибудь нарядное просто необходимо. Мы приобрели кремового цвета шелковую блузку-тунику и пару просторных, тоже кремовых, шерстяных брюк. Костюм получился простой и элегантный, но, как все подобные вещи, обошелся недешево.
Когда мама выходила замуж за отца, он подарил ей жемчужные бусы, которые она надела на их свадьбу. Это единственное украшение, которое у нее есть, не считая недорогих сережек и обручального кольца. Я сказала ей, что эти бусы на свадьбу будут прекрасно смотреться с шелковой блузкой. Но мама отказалась их надеть. И наверное, она права. А потом она отдала их мне:
— Теперь ты носи их, Эшли. Я не смогу их больше надеть. Они твои.
Для меня они слишком старомодны, хотя и очень красивые. Я надену их на свадьбу, а потом спрячу до тех пор, когда стану старше.
И все же в субботу мы втроем собираемся, прихватив кредитную карту, отправиться в город, чтобы купить для нас с Алвой что-нибудь приличное из одежды. К тому времени, когда придется платить по счету, мама уже будет замужем, и, я думаю, Ричард оплатит его. Вот здорово, что не надо будет беспокоиться о деньгах. Это что-то!
Вторник, 21 октября
Свадебная церемонии была очень короткой. Все прошло сухо и на редкость непразднично. Когда все закончилось, мы зашли выпить кофе. Вернувшись домой, дождались Синди и открыли шампанское. У нее был такой вид, как будто она только что попала под штормовой ветер: лицо красное, волосы растрепаны, перекосившийся шарф болтается до земли. Я все понимаю, сейчас такое время года, но она совершенно не была похожа на свадебного гостя. Не то что мы с Алвой. На нас были действительно красивые платья, как и положено в таких случаях. Ричард настоял, что заплатит за них… (Я не стала говорить, что мы надеялись, что он потом оплатит счет по банковской карте.) Мое платье было из темно-зеленого шелка, с нежно-голубыми блестками, впереди треугольный вырез, спина открыта. На плечи я накинула легкий блейзер: для октябрьской погоды оно все же не совсем подходит. Алве купили платье ярко-розового цвета, очень схожее с моим по фасону. Ей всегда жарко, и она решила пойти без пиджака и выглядела очень элегантно.
Роль так называемой подружки невесты взяла на себя сестра Ричарда. Она все время что-то не успевала и просила нас помочь ей.
После свадебного обеда в местном итальянском ресторане мама с Ричардом отправились к нему домой. Алва поехала на несколько дней к Саре, а я осталась со своей подругой Фндэлмой. Что делает Синди, я не знаю, скорее всего, тоже поехала к каким-нибудь своим знакомым, чтобы дать маме и Ричарду провести медовый месяц.
Наш дом собираются выставить на продажу. Отец еще не знает об этом, и я думаю, мы не можем заняться этим вопросом, пока мама не поговорит с ним. Эта заминка даст нам иллюзию, что у нас пока еще есть свой дом. Я имею в виду, что у нас есть ключи от входной двери и большая часть вещей все еще находится там, и мы постоянно заскакиваем туда, чтобы взять что-нибудь нужное, но теперь это больше похоже на склад. Когда мы заходим туда, становится грустно.
Здесь до сих пор не выветрился домашний запах, но так тихо! Мама скучает по саду. Она вложила в него столько труда. А ее любимое ореховое дерево, под которым она так любила сидеть… Все это очень грустно. Мне кажется, что детство закончилось…
Суббота, 25 октября
Сегодня мы с Алвой зашли домой, чтобы взять кое-какие вещи. Теперь мы пытаемся привыкнуть к мысли, что дом Ричарда — это наш дом, но пока наш собственный дом все еще принадлежит нам и в нем осталось столько наших вещей, это так трудно сделать. Пижамы, зубные щетки и одежда — все это уже у Ричарда. По вечерам после школы мама заезжает на старое место и постепенно перевозит все необходимое, но я решила поскорее забрать оттуда Бэтси (мой контрабас), а Алва — снять постер любимой группы, и поэтому мы договорились встретиться утром.
Алва настояла, чтобы я тоже забрала свой постер — ее подарок, и пока она занималась им, я сняла со стены репродукцию Моне. При этом я почему-то почувствовала себя вором, который каким-то нелепым путем саму себя крадет вещи в своем же доме. Я даже подскочила, когда раздался звонок в дверь, потому что подумала, что это полиция по мою душу.
Но это оказалась всего-навсего Джоана.
— А я подумала, дай-ка загляну! — завизжала она от восторга, когда я открыла дверь. — О, как это ужасно, Эшли! Ваша мама всех перехитрила и вышла замуж тайком, так что никто даже ни о чем не догадался!
Я ничего не ответила ей, не хотелось говорить на эту тему. Просто смотрела на ее глуповатое нездорового цвета лицо и придурковатую шапку, из-под которой выбивались сухие волосы.
Но тут она протянула конверт и сунула его мне в руку.
— Я хотела купить вашей маме свадебный подарок, но не знаю, что именно ей нужно — тостер, часы или чайный сервиз, поэтому решила, что лучше поздравлю ее по-другому. Это маленькая благодарность за помощь, сколько раз она сидела с моими детьми. Не знаю, что бы я без нее делала.
После этих слов она поцеловала меня. Это был неприятный поцелуй, оставивший на моей щеке мокрый след, так что мне поскорее захотелось его вытереть. Рука автоматически потянулась к лицу, но я вовремя остановилась. Это было бы ужасно грубо, вытереть щеку прямо при ней. Хотя это была не единственная причина, почему я остановилась. Когда я коснулась щеки, то почувствовала, что она мокрая от слез. Я плакала, даже не знаю точно почему.
Я кивнула в знак благодарности и захлопнула дверь. В конверте лежал чек на тридцать пять долларов. Увидев его, я разревелась.
Сверху спустилась Алва с какими-то сетками в руках.
— Что это, Алва? — спросила я, вытирая лицо. — Что ты собираешься с этим делать?
— Помнишь? Это балдахины от комаров! Я вспомнила. Когда мы были совсем маленькими, мама повесила их над нашими кроватками, чтобы нас не покусали комары, а также для красоты. Мы тогда любили играть в принцесс, а эти воздушные покрывала чем-то напоминали сказочные шатры. Они смотрелись очень красиво. Когда мы подросли, в наших комнатах сделали ремонт, и балдахины уже давно не попадались мне на глаза. — Я нашла их случайно. Думаю, их надо обязательно перевезти в дом Ричарда.
Я подумала, что это ни к чему, что это глупо и сентиментально, да к тому же они пожелтели и обветшали, но я видела, как Алва загорелась этой идеей (я думаю, иногда она и сейчас не прочь поиграть в принцессу), поэтому помогла ей свернуть их.
Должно быть, у мамы возникли подобные сантименты, но получилось практично. Когда мы приехали в дом Ричарда, мама, Ричард и Синди сидели на кухне и пили чай, а стол был застелен нашей старой скатертью в клетку. Мы Купили ее во Франции, давным-давно, когда мы с Алвой были еще совсем маленькие, но скатерть имела вполне хороший вид. Как будто маленькая частичка моего детства оказалась сейчас в этом чужом доме. Я была очень растрогана, думаю, мама специально привезла ее сюда, чтобы нам легче было привыкать к новому жилищу. Мы сели, она налила нам чай и нарезала пирог из дрожжевого теста. Алва больше всего любит именно такие пироги. Мы вежливо беседовали с Ричардом и Синди, рассказали им, как ужасно было втаскивать контрабас в автобус. Они посмеялись над нашими приключениями. Мы были почти как одна семья, и думаю, это благодаря скатерти.
Понедельник, 27 октября
Дом довольно большой, но нам с Алвой отвели в нем самую маленькую комнату. Мама говорит, что скоро они достроят мансарду, и тогда наверху для нас появится новая комната. Я думаю, Синди ревниво относится к этой затее, потому что сама была бы не прочь занять мансарду, но тогда кому-то из нас пришлось бы переехать в ее комнату, а я уверена, что это бы ей не понравилось еще больше. Она любит из всего устроить скандал, не важно по какому поводу.
Зато у нас есть наша собственная ванная комната. В общую ванную по утрам не попасть, Я думаю, Синди специально подолгу занимает ее, чтобы мы опоздали. Особенно это причиняет неудобства маме, ей ванная нужна чаше, чем нам, но она терпит, все-таки она еще не чувствует себя здесь полноценной хозяйкой.
