Генри Хаггард - Она и Аллан
Поскольку я тоже причислял себя к любознательным и хотел посмотреть, что случилось, я согласился пойти с ним. Итак, за исключением раненых, которым, по моему мнению, не стоило волноваться, мы отправились через обломки упавшей стены и, пройдя открытое пространство, достигли места трагедии, не встретив никого по дороге и не увидев ничего особенного.
Погибшие, одиннадцать человек, лежали в одну линию, как стояли перед этим. Все они лежали на спинах, с широко открытыми глазами и с выражением ужаса, застывшего на их лицах. Некоторых из них я узнал, как и Ханс, и Умслопогаас. Это были воины или вожди, идущие под моим руководством атаковать Резу, хотя я уже не видел никого из них, когда мы начали приближаться к тому месту, где была битва.
— Баас, — сказал Ханс, — мне кажется, что это предатели, которые убежали и выдали Резу все тайны, так что он атаковал нас на границе, вместо того чтобы ожидать нашего нападения в долине, как мы планировали. В конце концов, никто из них не участвовал в битве, кроме того, я слышал, как амахаггеры разговаривали с несколькими из них.
Я заметил, что, если бы это было так, молния поработала хорошо, сделав правильный выбор жертв.
В это время Гороко исследовал один труп за другим и сказал:
— Эти несчастные погибли не от лучей света, а от колдовства. На них нет ожогов, и одежда не обожжена.
Я подошел поближе, чтобы осмотреть тела, и нашел, что это действительно так, внешность всех одиннадцати оставалась неповрежденной. Единственное, что бросалось в глаза, так это их испуганный вид.
— Всегда ли молния убивает и сжигает? — спросил я Гороко.
— Всегда, Макумазан, — ответил он. — Большинство из этих мертвецов носили ножи, которые должны были расплавиться. А их ножи выглядят так, как будто только что вышли из кузницы, и отлично заточены... — И он поднял некоторые из них, чтобы показать мне.
Это было действительно так, и здесь я должен отметить, что мои наблюдения совпали с опытом Гороко, поскольку я никогда не видел никого, кто был бы убит молнией, а при этом одежда была бы совершенно не тронута.
— О, — сказал Умслопогаас, — это проделки ведьмы, а не наказание Небес. Это место заколдовано. Давайте уйдем отсюда, пока нас не постигло наказание, потому что мы не заслужили такой кары, как эти предатели.
— Нам нечего бояться, — ответил Ханс, — с тех пор, как у нас имеется Великий талисман Зикали, который может загасить любой огонь.
(Тут я могу отметить, что Ханс первым побежал со страшного места, причем с невероятной скоростью.) Мы вернулись в лагерь без дальнейших разговоров, поскольку зулусы были напуганы, и я признался себе, что не могу ничего понять, хотя, без сомнения, этому природному явлению должно было быть простое объяснение.
Оно обязательно должно быть! Этот Кор — поистине странное место, у которого есть свои легенды, сердитые амахаггеры и их таинственная Королева, которой я, несмотря на то что я этого не хотел, все время интересовался, очарованный ее властью, которой обладают все красивые и талантливые женщины.
Эти воспоминания напомнили мне, что она обещала дать дальнейшие объяснения своей силы не позднее чем через один-два часа. Вспомнив это, я начал сожалеть, что вообще когда-то попросил ее об этом. Поскольку кто мог знать, чем все это кончится?
Умслопогаас думал приблизительно так же, как я, в любом случае он отправился на ужин, не вспомнив о ней. Я же, убедившись, что Инес до сих пор спит, последовал его примеру и пообедал, хотя и без своего обычного аппетита.
Когда я закончил, солнце клонилось к закату в абсолютно чистом небе. Я решил, что могу отправиться спать пораньше, отдав приказ, чтобы меня не беспокоили. Но удача отвернулась от меня, потому что, как только я снял накидку, прибыл Ханс и сказал, что снаружи ждет Биллали, чтобы отвести меня кое-куда.
Мне ничего не оставалось, как снова одеться. Еще до того, как я завершил туалет, прибыл сам Биллали. Он не был так величествен и необычно спешил. Я спросил его, в чем дело, и он ответил не очень убедительно, что чернокожий, убийца Резу, стоит у двери «со своим топором».
— Они всегда ходят вместе с топором, — сказал я. Затем, вспомнив тревоги Биллали, я объяснил, что он не должен обращать слишком много внимания на несколько грубых слов, которые были сказаны обычно мягким и спокойным человеком, чьи нервы просто не выдержали. Старый человек поклонился и покачал бородой, но я заметил, что, пока Умслопогаас был рядом, он прикрывался мной, как щитом. Возможно, он думал, что нервные приступы у вождя могут повторяться, как лихорадка.
За домом я нашел Умслопогааса, который опирался на топор и глядел в небо, в котором мелькали последние красные лучи заката.
— Солнце село, Макумазан, — сказал он, — время пойти к Белой Королеве, как она просила нас, и узнать, сможет ли она действительно провести нас «вниз», где живут мертвые.
Значит, он не забыл, что привело меня в замешательство. Чтобы не показывать свои сомнения, я спросил его с напускной доверчивостью, не боится ли он рискнуть отправиться в это путешествие в мир смерти.
— Почему я должен бояться дороги, по которой все равно когда-нибудь пройду, и ворот, в которые все стучатся время от времени, особенно те, кто ведут войны, как я и ты, Макумазан? — спросил он с тихим почтением, которое заставило меня устыдиться.
— В самом деле, почему? — спросил я, обращаясь к самому себе. — Хотя я предпочел бы другую дорогу.
После этого мы отправились в путь, не говоря ни слова. Я старался выглядеть спокойным, думая о том, что все это мероприятие является сущей ерундой и бояться совершенно нечего.
Вскоре мы прошли мимо разрушенной арки, и нам было позволено войти к Айше. Когда Биллали, оставшись позади нас, поднял занавески, я увидел, к своему изумлению, что Ханс вполз за нами и сидел рядом, достаточно близко, очевидно, в надежде увидеть все, что можно.
Позднее я понял, что он каким-то образом угадал или даже был уверен в нашем визите, и его любопытство пересилило страх перед белой ведьмой. Или, возможно, он мечтал обнаружить, так ли ее лицо уродливо под вуалью, как он предполагал. В любом случае, он тоже был здесь, и если даже Айша заметила Ханса, что наверняка, я понял это но кивку ее головы, когда она посмотрела в его направлении, она промолчала.
Какое-то время она сидела, молча разглядывая нас. Затем сказала:
— Почему вы пришли так поздно? Те, кто хочет встретиться со своей умершей любовью, обычно торопятся, а вы не спешили.
Я пробормотал какие-то извинения, но она не стала слушать их, а продолжала:
— Я думаю, Аллан, что твои сандалии, которые должны летать на крыльях, как у римского Меркурия, отяжелены страхом. Это не кажется мне странным, поскольку вы собираетесь к воротам смерти, а их боятся все, даже сама Айша, потому что кто знает, что может там произойти? Спроси Владеющего Топором, боится ли он?
Я повиновался, переведя все, что она сказала, на зулусский, насколько мог.
— Скажи Королеве, — ответил Умслопогаас, когда все понял, — что я ничего не боюсь, кроме женского языка. Я готов пройти ворота смерти и, если надо, никогда не возвращаться оттуда. Я знаю, что у белых людей все иначе, потому что темнота учит страху, наполнена ужасами, которые неведомы черным людям. Мы верим, что существуют призраки, и духи наших отцов живут там, и, поскольку мне представился хороший случай узнать, так ли это на самом деле, я превыше всего желаю встретить там один призрак, из-за которого я и оказался на этой далекой земле.
Скажи это Белой Королеве, Макумазан, и еще скажи ей, что если она захочет отправить меня в то место, откуда нет возврата, я, тот, который не любит этот мир, не буду винить ее, хотя, по правде говоря, уже решил для себя умереть в сражении. Теперь я все сказал.
Когда я перевел Айше его слова, она ответила так:
— Его дух так же силен, как и его тело, а как насчет твоего духа, Аллан? Ты так же готов рисковать до последнего? Знай, что я ничего не могу пообещать тебе, кроме как отправить твою душу в глубины смерти что я могу сделать, хотя в этом я не уверена, — ты должен пройти через ворота смерти, они могут закрыться за твоей спиной, и сделает это рука более сильная, чем моя. Более того, я не знаю, что ты найдешь там, потому что у каждого из нас есть свои рай и ад или и то и другое, куда рано или поздно он все равно отправится. Пойдешь ли ты вперед или назад? Ты должен сделать выбор, пока у тебя есть время.
