Эльмира Нетесова - Полет над пропастью
— Анжела, здравствуй! Ну, вот я и объявился! Может, и надо было написать раньше, но хотелось, чтобы все улеглось, погасли все страсти, сплетни и слухи, каких наслушалась досыта, в этом я не сомневаюсь. Ох уж эти Липки! Они как страшный сон преследуют меня и сегодня. Лапотная, грязная деревня, сколько пережито там и выстрадано, вспоминать не хочется. Ничего общего с днем сегодняшним, в каком живу и чувствую себя человеком. Я себе не верю, в собственное счастье.
— Я понимаю, что ты, как и все, ругаешь меня за то, что остался работать здесь. Но, посуди сама, такой шанс выпадает один раз в жизни, да и то не каждому. Мне не просто предложили работу по специальности, а и назначили за нее хороший оклад, несравнимый с тем колхозным. Кроме того, у меня прекрасное жилье — трехкомнатная квартира, полностью меблированная, современная и комфортная. Питаюсь просто сказочно, в ресторанчике, где завтракают, обедают и ужинают все работающие вместе со мной и сама фермерша. Я чувствую себя здесь превосходно, ни в чем не нуждаюсь. О таких условиях только помечтать. Здесь и вправду все для человека. Короче, обо мне беспокоиться не стоит. Я доволен и счастлив всем, что имею.
— Знаю, ты сейчас упрекаешь меня, что я устроил свою жизнь, а ты осталась в тех забытых Богом «заброшенках». Но, что поделаешь? Ты можешь перебрать»! в город, там у тебя превосходный коттедж и можешь жить в нем всегда, в городе, где куда как проще устроиться на работу, проводить время среди приятных тебе людей. Впрочем, тебя этому не учить. Ты всегда и везде оставалась горожанкой, изнеженной, но очень хваткой и беспощадной.
— Не злись, Анжелка, я пишу правду! Ведь как жестоко обошлась ты со своим первым мужем! Я это помнил всегда и не хотел для себя его участи! Именно потому никогда не знакомил тебя со своими друзьями и не называл женой. Я слишком хорошо изучил, а потому никогда не верил тебе. Ты злее и кровожаднее самого лютого зверя. Сама о том знаешь и не можешь не согласиться. Все твои родные люди слишком много стерпели от тебя. Мне тоже перепало от твоих щедрот. Сколько оскорблений и унижений перенес— ни счесть, а после этого ты еще ждала восторгов, признаний в любви! Ты неподражаема, старая, гнусная акула. Скольким мужикам отравила жизни, искалечила судьбы! Сколько людей, умирая, прокляли тебя! Но скольких ты еще сживешь со свету! Ты хотела, чтоб я вытащил тебя к себе в Германию, Анжелка, неужель столь наивна? Или меня считаешь идиотом? Я терпелив, но не дурак. И помню все твои обещанья и угрозы, когда я ослабну как мужчина, ты выкинешь меня за ворота. Если я посмею изменить, прирежешь ночью своими руками! Я смеялся, хотя знал, что эта угроза совсем не шутка. Ты ревновала не из любви, боялась во мне своего повторения. Ты никогда не знала настоящей любви! Секс — лишь грязный финал. Он вовсе не любовь, какая прошла мимо, даже не задев тебя.
— Конечно, спросишь, зачем я все это написал? Да для того чтоб знала, я никогда не вернусь к тебе.
— И не считай козлом или бабником, я не отношу себя к этим категориям людей. Просто с недавнего времени научился заново уважать в себе мужчину и человека, перестал быть зависимым от вздорной, распутной бабенки, ведь если признаться честно, я давно потерял к тебе интерес и желание. Все заставлял себя не оплошать в постели. А потому наши ночи казались мне мучительными и бесконечными. В таком режиме долго не протянешь.
— Теперь я счастлив по-настоящему. У меня наконец-то, впервые в жизни, появилась желанная женщина. Она отдается без условий и условностей. Эльза — моя жена перед людьми и Богом. Как тебе ни смешно, мы ждем ребенка. Жена не говорит, что не успею вырастить, что я гожусь в деды, а не в отцы, как считала ты. Она верна и любит, я отвечаю взаимностью.
— Кстати, передай от меня привет Варваре. Пусть она простит, перед нею единственной я виноват. Дай Бог ей счастья с другим. Она того заслужила. Жаль женщину, мало радости выпало на ее долю. Ты у нее есть, но тебя и нет. Может твой сын сумеет ей заменить непутевую, бездушную дочь. Варя хороший человек и мне с нею было действительно здорово! Я буду помнить эту женщину всегда, до конца жизни. Тебя вычеркну из памяти, как самую черную ночь в судьбе. Какое счастье, что она закончилась!
— Я не даю тебе свой адрес! Ведь его оставляют друзьям и людям, с какими хочется встретиться вновь. В этом случае скажу честно: — «Да минует меня чаша сия!»
…Анжела сложила исписанные листы, положила их в конверт, долго смотрела невидящими тазами в темный угол дома. Ей было обидно и больно, горько, что даже поделиться своей бабьей бедой было не с кем. Сухие рыдания разрывали душу, но слез не было. Только кулаки сжимались судорожно в бессильной злобе.
— Козел! Нечисть! Отморозок! Отвел душу, кобель! Уж лучше б смолчал и не писал эту хренатень! Ты был несчастным? А я была ли счастлива с тобой, отрыжка свинячья? Разве ты мужик, собачье говно? Жил на моей шее как пиявка! Себе ни одной тряпки не купил. Когда тебя одела и обула, стала не нужна! О чем раньше думал? Не можешь обеспечить семью, не заводи ее. На одном только члене она не удержится. Потому, ни с одной бабой не ужился. И моя мамашка долго не выдержала б! Я ли ее не знаю! Ты нашел женщину по себе? Да будет базарить, хорек! Присосался к кошельку и все на том! Но и эта раскусит отморозка, выкинет, как клопа из постели! Куда поползешь, кила овечья? Ты никому не нужен, кретин подзаборный! Подумаешь, он не вернется! Ну и хрен с тобой! Кто тут по тебе заплачет? Да таких, хоть юбкой черпай на каждом углу! Сколько хахалей из-за тебя, мудака, упустила! — говорила Анжела в темноту дома.
Она еще долго ругала, кляла Мишку, но, выкурив сигарету, успокоилась:
— А чего я зашлась? Вот дура! Ни сокровище потеряла! Всего-навсего облезлый хахаль не захотел вернуться. Ну и хрен ему в жопу! Хорошо хоть предупредил, что притормозился там. А то бы ждала его два года! Теперь руки развязал! Могу клеить кого угодно и не оглядываться, что пробурчит мне в постели интеллигент из коровника! А ведь он, если по сути, самого себя не смог бы прокормить на свою зарплату. Смех признать такое вслух, — досадовала баба и вдруг заметила мелькнувшую за окном тень.
— Кто это? — испугалась Анжелка, отпрянула от окна вглубь комнаты. И вдруг вспомнила, что Мишки нет, а значит, можно заклеить любого хахаля.
Баба выглянула в окно, но во дворе никого. Она прислушалась. Уловила звук шагов поднимающихся по лестнице на чердак. Анжелка мигом свернула к лестнице, увидела захлопнувшуюся дверь чердака и крикнула:
— Эй! Кого черти принесли? Живо вытряхивайтесь! Не то милицию вызову, всю деревню подниму на ноги! — стучала по лестнице палкой.
