Сандра Браун - Грязные игры
Но это не идет ни в какое сравнение с тем, что он приготовил для Гриффа и бедной, невинной, скорбящей вдовы. Он трахнет ее, когда представится такая возможность. Кому она пожалуется? Копам, мысленно усмехнулся он. Никогда. Он повернет это против нее и расскажет о ее тайной связи с убийцей мужа. Надо было не противиться желанию, которое возникло у него в комнате гостиницы, и трахнуть ее там. Его проблема в том, что он слишком добр.
Полицейский из участка диктовал ему маршрут.
— От того места, где вы находитесь, езжайте на юг по 35Е до пересечения с 1-20, а потом сворачивайте на запад. После Форт-Уэрта по 35W на юг. Смотрите съезд.
— Где находится эта Лавака-роуд или как там ее?
— Начинается в восточной части города и переходит в дорогу 2010. Мы думаем, что именно отсюда взялись эти цифры. Это не точный адрес, но смысл в этом есть.
— Понял, — с сомнением ответил Родарт. — Но все равно оставайтесь на связи, если мне понадобится позвонить вам еще раз.
— Я уже позвонил в местное отделение полиции. Шефа зовут Мэрион.
— Это имя?
— Фамилия. Кроме того, я предупредил начальство в графстве Хилл. Мэрион посылает патрульную машину, чтобы прочесать тот район — может, его парни что-нибудь найдут. Когда вы приедете на место, вам будет на кого опереться.
— У них там есть ориентировка на Мануэло Руиса?
— Я попросил Мэриона освежить их память.
— А на Гриффа Буркетта?
— Указано, что он вооружен и опасен. Как вы и просили, детектив.
— У него табельное оружие полицейского.
— Я сообщил Мэриону. Это его взбесило, — сказал полицейский и после паузы добавил: — Подумать только, мы все время проигрываем этому сукиному сыну.
— Да, подумать только.
Лучше всего было бы, чтобы Буркетта обнаружил и пристрелил раздражительный и недовольный низким жалованьем коп из Хиксвилля, болельщик «Ковбоев», который имеет зуб на начальство.
Если Буркетта убьет кто-то другой, это отведет от него всякие подозрения. Но в этом варианте имелся и недостаток: он лишится беседы с этим сукиным сыном, которую он так ждал.
— Какой телефон тамошнего полицейского участка? — спросил Родарт.
Услышав ответ, он отключился и сразу же набрал продиктованный номер. После того как он назвал себя, его соединили с Мэрионом.
— Родарт, полиция Далласа, — представился он.
— Да, сэр, — кратко ответил шеф полиции.
— Звоню, чтобы быть в курсе. Что у вас там?
— На дороге 2010 ничего нет, кроме старого фермерского дома. Пустого. Похоже, его бросили много лет назад. Мои люди говорят, что он завалится от сильного ветра.
— Точно?
— Там ничего нет. Мы продолжаем поиски, но мои парни и помощники шерифа говорят, что в той стороне пусто. На много миль.
— Хорошо. Держите меня в курсе.
— Обязательно, детектив.
Родарт захлопнул телефон и со злостью бросил его на пассажирское сиденье, как будто он был в чем-то виноват. Неужели Буркетт направил его по ложному следу? Отвлек его, пока он и его возлюбленная не скроются?
Он остановил машину на обочине шоссе, опустил окно и закурил. Не выключая двигатель, он обдумывал варианты своих действий.
— Итаска, — повторила Лаура. — Слышал когда-нибудь?
— Нет, но я найду. — Грифф сжал ее плечи. — Отличная работа. Спасибо. — Он направился к двери. — Выключи свет, пока я буду выходить. И помни, что нельзя включать свет, если дверь этой комнаты не закрыта.
— Ты уже уходишь?
— Прямо сейчас. Надеюсь, Родарт получил не очень большую фору.
— Но неизвестно, правы мы или нет, Грифф. А если и да, то Мануэло мог давно уйти.
— Я попытаюсь. Он моя последняя надежда.
— Я с тобой, — решительно заявила она.
— Нет. Ни за что. Я не знаю, что…
— Я еду с тобой, — Лаура встала, но потом на ее лице вдруг появилось странное выражение, и она схватилась за низ живота.
— Что случилось?
— О нет.
35
Даже когда Грифф увидел кровь на ее ладонях, а потом пятна на трико, он не понял, что происходит, пока не увидел страдание в глазах Лауры.
— Господи.
— Мой ребенок, — слабым голосом сказала она.
— Лаура, я отвезу тебя в больницу. — Он протянул к ней руку, но она отстранилась.
— Уже ничего не сделаешь.
— Ты не знаешь.
— Знаю, — ее глаза наполнились слезами. — Я потеряла ребенка.
— Нет-нет, мы это остановим. Мы можем, мы это сделаем!..
— Где ванная? — она лихорадочно оглядывалась.
Он добежал до двери раньше ее и протянул руку, чтобы включить свет. Лаура проскользнула мимо него в ванную и закрыла за собой дверь.
— Лаура?
— Не входи.
Он прижал обе ладони к двери, уперся в нее и уткнулся лбом в дерево — никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным. Выкидыш. Он слышал это слово. Знал, что оно означает, но не представлял, что оно предполагает столько крови и столько отчаяния. Он чувствовал себя ненужным, бесполезным, беспомощным. Законы природы лишили его мужественности.
Эти минуты на пороге ванной казались ему вечностью. Несколько раз он стучал, спрашивал, как она и чем он может помочь. Лаура отвечала односложным бормотанием, которое ни о чем ему не говорило.
Несколько раз спускалась вода в унитазе. Струйка воды текла в раковину. В конце концов он услышал звук включенного душа. Потом душ выключился, и Лаура почти сразу открыла дверь. Она была завернута в полотенце. Его взгляд скользнул по ней, от мокрых волос на макушке до пальцев ног, а затем обратно, остановившись на ее глазах. Они покраснели и были наполнены слезами.
— Безнадежно?
Она кивнула.
Он привыкал к этой мысли, удивляясь боли, которая пронзила его.
— Болит?
— Немного. Как очень сильные спазмы.
— Ага, — кивнул он, как будто имел хоть какое-то представление о менструальных болях.
— Мне нужно что-то надеть.
Он заглянул ей за спину. Спортивный костюм влажной грудой лежал на полу в душе.
— Я что-нибудь найду.
— Как ты думаешь, у миссис Миллер есть прокладки?
Прокладки? Он был в замешательстве. Прокладки. Понятно. Если бы его спросили о «Тигровом бальзаме» или средствах от окаймленной экземы, он мог бы поддержать разговор. Микоз? Пожалуйста. Но он никогда даже не заходил в тот отдел супермаркета, где продаются предметы женской гигиены. По крайней мере, специально. Он никогда ничего не покупал для подруги, жены или дочери. Его знакомство с этими вещами ограничивалось коробкой с тампонами, которую его мать держала в ванной в тумбочке под раковиной. Он знал, что ими пользуются, и все.
