Сандра Браун - Сокровенные тайны
Алекс промолчала.
Ангус накрыл ладонью ее руку.
— Надеюсь, вы не обиделись на меня за откровенные слова о вашей матери.
— Нет, не обиделась, — слабо улыбнулась она. — За последние дни я узнала, что она была далеко не ангелом.
— Я бы никогда не разрешил Джуниору жениться на ней. И неважно, какая она была — святая или грешница.
Он заметил, как Алекс в волнении облизнула губы, прежде чем задать следующий вопрос.
— А что было для вас главной причиной, Ангус? То, что у нее родилась я?
"Вон оно что», — подумал он. Алекс винит себя за судьбу матери. Раскапывать это дело ее заставило чувство вины. Она жаждет отпущения греха, который возложила на нее Мерл Грэм. Какое злое дело сотворила с ребенком старая ведьма! Впрочем, сейчас ему это было на руку.
— Мое решение с вами совсем не связано, Алекс. Причиной были Рид и Джуниор. — Он смиренно сложил руки и, глядя на них, продолжал. — Джуниору надо, чтобы его время от времени кто-нибудь подстегивал. Энергичный отец, сильный друг, волевая женщина. — Он посмотрел на нее исподлобья. — Вы были бы ему прекрасной парой.
— Парой?
Он рассмеялся и широко развел руками.
— А, к черту, была не была, скажу напрямик. Я бы хотел, чтобы вы с Джуниором поженились.
— Что?!
Ангус до конца не понял, действительно ли она изумилась или просто чертовски хорошо играет. В любом случае он был доволен, что решился сам подтолкнуть это дело. Разве без его помощи Джуниор чего-нибудь добьется?
— Нашей семье очень пригодилась бы умная женщина-юрист. Подумать только, какую пользу вы принесете нашему бизнесу, не говоря уж о пустующих спальнях на ранчо. Они бы вмиг заполнились внучатами. — Он опустил взгляд на нижнюю часть ее тела. — Скроены вы для этого подходяще и влили бы в наш род свежую кровь.
— Вы, наверно, шутите, Ангус.
— Я еще никогда не был так серьезен. — Он похлопал ее по спине. — Ладно, давайте пока остановимся вот на чем: если между вами и Джуниором вспыхнет некое романтическое чувство, то я буду безмерно этому рад.
Она отодвинулась от его руки.
— Ангус, не хочу обижать ни вас, ни Джуниора, но то, на что вы рассчитываете… — она замялась, подыскивая нужное слово, затем рассмеялась, — нелепо.
— Почему?
— Вы просите меня сыграть роль, предназначавшуюся моей матери. Но ее вы отвергли.
— Вы годитесь на эту роль. А она не годилась.
— Но я не люблю Джуниора, и эта роль мне ни к чему. — Она встала и направилась к двери. — Извините, вы, наверное, меня не правильно поняли, или я кого-то из вас непреднамеренно ввела в заблуждение…
Он нахмурился, одарив ее мрачным, устрашающим взглядом, тем, от которого холодели в ужасе сердца его противников. Она выдержала его взгляд.
— До свидания, Ангус. Я позвоню.
После се ухода Ангус налил себе виски, ему надо было успокоиться. Его пальцы сжимали стакан с такой силой, что было удивительно, как он не треснул.
Ангус Минтон не привык, чтобы его предложения подвергались сомнению, а тем паче осмеянию. И, черт побери, их ни разу еще не называли нелепыми.
Алекс ушла с чувством сильной тревоги. Несмотря на свои самые добрые намерения, она его все-таки обидела. И очень сожалела об этом. Но больше всего ее встревожило то, что она разглядела под маской старого добряка.
Ангус Минтон привык, чтобы все плясали под его дудку. А если делали это не слишком резво, так он и подтолкнуть был не прочь. Он терпеть не мог, чтобы ему перечили.
Еще сильнее, чем прежде, ей стало жаль Джуниора, который никак не попадал в ногу с отцом. Несомненно, это было источником постоянных трений между ними. Она также поняла, почему такой независимый человек, как Рид, покинул «Минтон Энтерпрайзес». Он не смог бы нормально работать под тяжелой пятой Ангуса.
Возвратившись к машине, она поехала куда глаза глядят; когда город остался позади, свернула на какой-то проселок. Пейзаж не очень радовал глаз. На ограде из колючей проволоки, которой, казалось, нет конца, зацепившись, висели шарики перекати-поля. Вразнобой работали насосы нефтяных вышек, черными силуэтами торчащие на фоне лишенной красок земли.
Поездка помогла: одной в машине хорошо думалось.
У нее, как и у матери, сложились запутанные отношения с тремя мужчинами, и все трое ей нравились. Ей не хотелось верить, что один из них убийца.
Боже, как все сложно! Постепенно, слой за слоем, она счищала коросту лжи. Если так продолжать и дальше, то в конце концов она, безусловно, докопается до истины.
Но время ее было на исходе. Уже через несколько дней Грег потребует представить результаты расследования. И если она не сможет предъявить ему ничего конкретного, он прикажет закрыть дело.
На обратном пути, уже приближаясь к городу, она обратила внимание, что идущий сзади пикап держится слишком близко.
— Болван, — пробормотала она, поглядывая в зеркало заднего вида.
Еще с милю пикап преследовал ее, словно тень. Из-за бившего в глаза солнца она не могла рассмотреть водителя.
— Что ж, если ты так торопишься, тогда иди вперед. Она нажала на педаль тормоза, чтобы сзади включились тормозные огни. Но водитель не понял намека. На этой сельской дороге покрытая гравием обочина была такой узкой, что ее, считай, почти не было. Все же она прижалась к обочине в надежде, что пикап обгонит ее.
— Большое спасибо, — сказала она, когда грузовик, набирая скорость, рванул по разделительной желтой полосе.
Машина поравнялась с ней. Она видела ее боковым зрением. То, что водитель задумал большую гнусность, чем просто автомобильные гонки, дошло до нее, когда пикап пошел с ней вровень, что само по себе уже было опасным при той скорости, с которой они мчались.
— Дурак! — Она на миг повернула голову, чтобы посмотреть на него в окно. Вдруг грузовик резко вырвался вперед и, вильнув вправо, зацепил ее передний бампер своим задним. Машина Алекс потеряла управление.
Алекс вцепилась в руль, до отказа нажала на тормоз, — но все было напрасно. Машина перемахнула обочину и нырнула носом в глубокий сухой кювет. Ремни безопасности удержали Алекс в кресле, но от резкого толчка ее бросило вперед, и она сильно стукнулась о руль головой. Ветровое стекло разлетелось вдребезги, и осколки посыпались ей на затылок и руки. Стеклянному дождю не будет, казалось, конца.
Она не подозревала, что потеряла сознание. Первое, что она вдруг услышала, были чьи-то голоса, негромкие и мелодичные. Алекс никак не могла понять, что они говорят.
Алекс с трудом подняла голову. Это вызвало острую боль. Она подавила накатившуюся тошноту и усилием воли открыла глаза.
Вокруг стояли и с тревогой смотрели на нее люди; они говорили по-испански. Один из них открыл дверцу и произнес что-то с мягкой вопросительной интонацией.
