Джастин Скотт - Женщина без мужчины
— Сколько? — спросил он наконец.
— Что?
— Сколько дадите?
Натали вынула из сумочки все дискеты и показала Сергею.
— Получите все, когда я прослушаю.
Он стал рыться на своих полках. Нашел необходимое, заслонившись от Натали, что-то присоединил. Минут десять они пробыли в молчании, пока Сергей не выставил на стол аппаратуру. Натали решилась идти до конца. Она опустила в его протянутую руку проволоку. Он повозился еще с полминуты и вдруг в мастерской прозвучал явственный голос: «…Мальчики должны быть послушными… Я уже не мальчик…» Младший Лапшин отвечал старшему.
— Стоп! — приказала Натали.
— В чем дело?
— Вот вам дискеты. И теперь оставьте меня одну! Займитесь телевизором вашего друга ветерана. Или еще чем-нибудь. Я буду слушать запись одна.
Сергей взял дискеты. Он ничем не выдал своего удивления или разочарования. Он просто хлопнул дверью.
Натали не была уверена, что он не вернется, чтобы подслушивать, но, выглянув в окошко, она увидела, что он прохаживается по двору, дымя сигаретой.
33
— Ваш мальчик уже вырос из коротких штанишек. Вам понятно это выражение? — Разговор шел по-английски, и поэтому Джефферсон Джервис говорил медленно, словно отчеканивая каждое слово, как монету.
— Да!
— Он родился вождем… Пусть им и будет.
— Где гарантии, что нас поддержат? Вы не президент США…
— Президента я держу на скамейке запасных. — Пленка зафиксировала характерный смешок Джервиса. — Вы знаете, чего хочет президент? Что хотят все влиятельные и здравомыслящие люди у нас в стране? Они хотят того же, что и вы. Чтоб не было никаких перемен. Чтобы по одну сторону черты были большевики, по другую — капиталисты. Если смешать черное и белое — получится серое. Мне не нравится этот цвет… Думаю, вам тоже. Незачем пускать новых рыбаков ловить нашу форель…
— Говорить легче, чем действовать, — вмешался младший Лапшин.
— Если я говорю, это означает, что я действую. Я человек дела. Мы договорились о дате — четырнадцатое февраля…
Для Натали этого было достаточно. Она остановила прослушивание записи, нажав на кнопку обратного хода, перемотала запись на начало. На полках было сложено множество кассет и магнитофонов различных систем. Она поспешно скопировала запись на кассету с рекламным изображением какой-то звезды поп-музыки. Проволоку-оригинал она оставила в аппарате, который облила ацетоном из запасов Сергея. Поднесла огонек зажигалки. Голубоватое пламя охватило стол. Мысль о том, что она уничтожает чужую собственность, не отягощало совести Натали. Ей были навязаны жестокие правила игры. Теперь она играла по этим правилам.
34
Сергей всполошился, когда Натали, выскочив во двор, крикнула ему:
— Пожар!
Секундная заминка дала ей возможность выскользнуть на улицу и затесаться в толпу людей, спешащих ко входу в метро. Несколько остановок в переполненном вагоне, тягостный подъем по эскалатору, пара кварталов пешком, подозрительный взгляд швейцара «Астории», настоятельная просьба предъявить карточку гостя — и вот она уже у себя в номере, слышит телефонный звонок и берет трубку.
— Боже мой! — воскликнула она по-русски, а потом по-английски: — Ты уже здесь, Майк?
— Жажду тебя обнять.
— Мы не виделись уже, кажется, целый век.
— Меньше недели, сестричка.
— Лео рядом с тобой? Дай ему трубку.
«Лео ничего не должен знать, но он, оставаясь в неведении, поможет переправить через таможню копию записи Уоллеса», — такое решение заранее приняла Натали.
— Лео на аукционе. «Союзпушнина» выставляет на продажу партию снежных барсов.
— Что?! — вскрикнула Натали.
— Лео искал тебя повсюду…
— Боже мой! Я мчусь туда.
Сжимая в руке пленку с записью, Натали взбежала по ступенькам дворца «Союзпушнины».
— Натали! — услышала она.
Из подкатившего к подъезду престижного ЗИЛа высунулась голова Джефферсона Джервиса.
— Уделите мне минутку для разговора.
Его появление подстегнуло ее, как удар хлыстом. Она уже отворяла тяжелую дверь, когда он догнал ее.
— За вами нелегко угнаться. Я прошу только минуту…
— Нам не о чем разговаривать.
— Вы об этом пожалеете! Русские не намерены вас выручать.
— Но при чем тут вы? Они вольны в своих решениях! Прочь с моей дороги. Я тороплюсь на аукцион.
— Миссис Невски, я могу уничтожить вашу компанию, но могу и спасти. Мой самолет ждет в аэропорту. По дороге в Нью-Йорк мы обсудим все детали. Если вы согласитесь улететь отсюда немедленно, то получите полный контроль над своим «Котильоном».
Натали взглянула на него с сомнением.
— А Хиндо и все прочие?
— С ними не будет проблем.
— Вы обещаете, что отдадите мне в руки полный контроль над фирмой?
— Обещаю. Мои юристы сразу же уладят все формальности, если мы договоримся.
Натали оглянулась. В темном чреве машина оставался спутник Джервиса. Он очень напоминал Грега Стюарта.
— Пошел ты в задницу! — громко сказала Натали, рассчитывая на то, что ее ответ услышит и Грег.
Конечно, это был Грег. Он перехватил ее в гардеробе. Она едва успела спрятать пленку в карман своего аукционного костюма.
— Не шути с Джервисом, Натали. Он опасный парень.
— А я тоже опасна… кое для кого.
— Догадываюсь.
— Он кто — мафиози? Крестный отец? Он собирается захапать мой бизнес и отмывать грязные денежки?
— Для него твой бизнес — мелкий орешек. Ему надо, чтобы ты убралась отсюда, из России.
— Что его так припекло?
— Тебе лучше знать. Мое дело — передать тебе…
— Ты действительно служишь мальчиком на посылках? И только?
Грег поморщился, но спрятал обиду за дежурной улыбкой.
— Тогда передай своему шефу дословно! И не упусти ни одной запятой! Если он не перестанет давить на меня, я сообщу в КГБ, что Джервис — шпион и организует заговор против правительства, признанного Соединенными Штатами.
— Это бред!
— Пусть он опровергает этот бред на Лубянке.
— Я тебя предупреждал — начнется кровавая заваруха!
— Вас обоих это устроило бы. Тебя и твоего патрона. Реши наконец, на чьей ты стороне, Грег?
— Ты плохо обо мне думаешь! Я забочусь о тебе.
Если бы Грег не произнес этой затверженной фразы, которую он повторял без конца — и в ночной «Красной стреле», и в номере «Астории», и после митинга «Памяти», — Натали сохранила бы доверие к нему… Но он себя выдал. Он был лишь послушным автоответчиком, которому хозяин продиктовал программу.
