Энн Максвелл - Тень и шелк
Губы Чженя сжались в узкую черту.
— Я не контрабандист, — упрямо процедил он сквозь зубы.
— Двадцать пять лет, — напомнил Гельман. — Или ты предпочитаешь тридцать?
— Конечно, — кивнул Шон. — Ненавижу врунов.
— Подумай хорошенько, — мягко обратился Фландерс к Чженю. — Ты у нас на крючке. Мы можем снять тебя осторожно, а можем и просто сдернуть. Нам решать, вернешься ли ты домой сегодня вечером.
На миг Чжень смутился, но внезапно воодушевился.
— Вам нужен кто-то другой, да? — с жаром выпалил он. — Я могу выдать вам одного человека — важную птицу.
Фландерс изобразил одновременно изумление и недоверие.
— Ты согласен заложить своих собратьев по тону «Земля и небо», — переспросил он, — которому ты поклялся служить до последней капли крови?
Чжень улыбнулся:
— Это не братья из тона. Они белые, как вы. Большой русский гангстер.
— Выкладывай, — велел Шон и добавил вкрадчиво:
— Только не лги, Чжень. Если мы узнаем, что ты соврал, тебе не поздоровится. А мы обязательно это узнаем.
— Ты легко поймаешь этого русского, босс, — объяснил Чжень. — Он сказал, что будет следить за каждым моим шагом. Годится?
Шон хватил кулаком по крылу грузовика:
— Ч-черт!
— В чем дело? — встревожился Фландерс.
— Касатонов идет по следам Чженя, — выпалил Шон. — Значит, и по нашим следам!
— О Господи!
— Аминь. Шевелитесь, ребята, — заторопился Шон, — иначе нам не поздоровится.
Глава 29
Хозяином яхты «М. В. Парти-тайм» был массивный, шестидесятилетний мужчина с багровым лицом, который старался выглядеть лет на сорок, а вел себя как двадцатилетний мальчишка. Приставив бинокль к глазам, он провожал плотоядным взглядом стайку броско разодетых девиц, поднимающихся по трапу. Их каблуки отличались необыкновенной высотой, а юбки были короче некуда.
— На вкус матросов — ничего особенного, — заметил капитан, — а я бы не отказался скоротать ночку с одной из этих пташек.
Илья Касатонов стоял на расстоянии нескольких футов от капитана, изучая судовой журнал. Покончив с этим делом, он намеренно уронил толстый журнал на нактоуз.
Раздраженный громким стуком, капитан опустил бинокль и огляделся.
Не обращая внимания на капитана, Касатонов рассматривал компас с таким интересом, будто видел его впервые.
Капитан снова поднес к глазам бинокль.
Журнал опять грохнулся на нактоуз.
— Молодой человек, — наконец не выдержал капитан, — если вы не умеете обращаться с вещами, лучше не трогайте их!
— Очевидно, вы высоко цените женское тело, капитан, — заметил Касатонов, не отрывая взгляда от компаса.
— Я же мужчина, — отозвался капитан.
— Эти женщины предназначены не для вас и не для экипажа.
Внезапно Касатонов вскинул голову, пронзив капитана бестрепетным взглядом убийцы.
— Все члены экипажа, свободные от вахты, должны находиться в кают-компании, — заявил Касатонов. — Это касается и вас.
Владелец яхты любезно улыбнулся.
— Не беспокойтесь, — заверил он, — у меня опытная команда. Вашим гостям никто не помешает.
Касатонов вновь перевел тяжелый взгляд на компас.
— Но с другой стороны, — продолжал капитан, — если кто-нибудь из ваших дам пожелает познакомиться поближе с жизнью морского волка, просто проводите их на мостик. Никто еще не жаловался на… вид отсюда.
Быстрое движение головы Касатонова напомнило бросок змеи.
Капитан вздрогнул. Несмотря на то что комплекция обоих мужчин была приблизительно одинаковой, холод рептилии в глазах Касатонова внушал ужас.
— Вы меня не поняли, — отчетливо выговорил Касатонов. — В перерывах между вахтами ваши люди должны становиться невидимыми.
— Некоторые гости не прочь побывать на мостике, только и всего, — пробормотал капитан. — Мы постараемся развлечь их.
— Первую часть плавания меня не будет на борту.
Капитан попытался не выдать облегчения. Но не сумел.
— Я присоединюсь к вам в Виктории, — продолжал Касатонов. — И если кто-нибудь из гостей останется недоволен, вы за это ответите. Есть еще вопросы?
Лицо капитана приобрело малиновый оттенок. Он не привык выслушивать приказания, а тем более исполнять их.
— По-видимому, вы не знакомы с морскими законами, — резко заявил он. — Как только мы отчалим, командовать здесь буду я, а не вы. И если возникнут затруднения, разбираться с ними тоже придется мне.
Касатонов сделал движение, как будто хотел отвернуться, но тут же выбросил руку и схватил капитана за горло.
— Вы капитан плавучего борделя, а не яхты, невозмутимо процедил он.
Капитан застыл по стойке «смирно». Это был не жест уважения, а попытка уклониться от стальных пальцев, стискивающих ему горло.
— Это судно для развлечений, в самом прямом смысле этого слова, — продолжал Касатонов. — И если вы или ваши люди хоть чем-нибудь помешаете развлечениям пассажиров, я вас кастрирую. Мы поняли друг друга, капитан?
В последнее слово он вложил непередаваемую издевку.
Капитан слабо пискнул и кивнул.
Касатонов слегка разжал пальцы на шее собеседника.
— В Виктории вы должны быть к полуночи, — заявил русский.
Капитан закивал, как китайский болванчик.
— Где вас искать? — спросил Касатонов.
— В конце Гавернмент-стрит есть частный причал, — прохрипел капитан. — У меня там постоянное место.
— Не рассчитывайте на длительную стоянку, — распорядился Касатонов. — К завтраку мы будем у гавани Ванкувера, а на берегу должны иметь запас времени: надо успеть встретить самолет в ванкуверском аэропорту, прилетающий ровно в шесть вечера. Вопросы есть?
— Нет, — пробормотал капитан.
— Будьте готовы сняться с якоря через час.
Касатонов отпустил шею капитана так же стремительно, как стиснул ее.
Не удостоив капитана ни единым взглядом, Касатонов покинул мостик. Он спустился по трапу на главную палубу с проворством и уверенностью спортсмена.
Катя рылась в груде коробок и пакетов, только что доставленных на борт. На каждой из них виднелась эмблема магазина зимней одежды из Сиэтла.
— Ты задержался, — заметила Катя. — Что-то случилось?
— Ничего особенного.
Катя испытующе вгляделась в глаза Касатонова.
— Если с капитаном возникнут хоть малейшие затруднения, — продолжал Касатонов, — напомни, что я жду этот плавучий бордель у причала в конце Гавернмент-стрит в Виктории.
Улыбаясь, Катя издала довольный звук, напоминающий мурлыканье. Она наслаждалась возможностью держать на привязи такого зубра, как Касатонов.
— Непременно скажу, дорогой, — проворковала она.
Нагнувшись, Катя вытащила из одной коробки тяжелую длинную парку и грациозно закуталась в нее.
