Линда Ховард - Нет больше слез
Не думать? Как же она может не думать? Но ее разум был уставшим, настолько измученный длинными неделями страданий, и с колоссальным облегчением она позволила себе отдаться исключительно физическим ощущениям. Стоило отказать ему, но она этого не сделала. Когда он поцеловал ее, запрокинула голову и ответила на поцелуй. Ей нужно было таким образом ускользнуть от самой себя, и он это понял.
Милла обхватила его плечи руками и стиснула, как только он перешел к медленным ритмичным движениям. Еще полностью не проснувшись, ее тело едва реагировало на руки, ласкающие ее груди, на его поцелуи, на его движения внутри. Она ощутила возросшее в нем напряжение, когда он сдержал свой оргазм; капельки пота выступили на его плечах, вдоль спины, увлажняя ее ладони, но он не сбивался с ритма. Через приоткрытую дверь в коридор поступало достаточно света, чтобы видеть блеск его глаз, когда он наблюдал за ней, ожидая и отслеживая малейшую реакцию — ускорение дыхания и сердцебиения, скольжение ее ног вокруг его бедер. Она прижалась плотнее к нему, чтобы чувствовать каждый толчок, руками обвила его шею.
Хотелось, чтобы это не прекращалось. Милла знала, что это должно закончиться, что он не сможет сдерживать себя вечно, но пока он был внутри нее, мир остановился. Все, что когда-либо он ей давал, помимо наслаждения, заканчивалось. Он наблюдал за ней неделями, выжидая, а сегодня решил заняться сексом. Она знала, что в конце концов он бы сделал это. Одно интересно — почему тянул так долго.
С ним она чувствовала себя одновременно спокойной и защищенной, по крайней мере, от окружающих. Но, казалось, ничто не может уберечь от него, а сегодня не была даже уверена, хочет ли быть защищенной от него. Потребовал и получил. Она была всецело его, но принадлежал ли он ей? И если да, то что, черт возьми, они с этим будут делать?
— Я даже не знаю, чего ты хочешь, — проговорила она прерывисто, захлебываясь от невероятных ощущений.
— Этого, — пробормотал он грубо. — Тебя. Всё.
Она запрокинула голову, выгнула спину и задрожала в неистовом оргазме. Он обнял ее крепче и продолжил медленные движения, пока ее непроизвольные стоны затихли, пальцы перестали впиваться в его спину, а ноги отпустили его бедра. Насытившись и полностью расслабившись, Милла упала на подушку с закрытыми глазами.
Диас нежно поцеловал ее в лоб, поднял одеяло, укрыл и исчез также тихо, как и вошел.
Милла так и лежала в полудреме около минуты, пытаясь понять, что было не так. Нужно встать и принять душ, как она обычно делала после того, как они занимались сексом, но ей так хотелось спать и, на самом деле, она не чувствовала на себе сперму…
Милла окончательно проснулась, осознав, что произошло. Или скорее, не произошло. Он не достиг оргазма. Он доставил ей удовольствие и ушел, не получив того же.
Все еще размышляя, она вскочила с кровати. Только выйдя в коридор, услышала шум воды в ванной. Открыла дверь и увидела его через прозрачную дверь в душевую. Он стоял, наклонив голову и опершись рукой о стену напротив, вода омывала его тело, пока другой рукой он медленно намыливал себя.
Нет. Как только она сняла с себя ночную рубашку и бросила ее на пол, все в ней протестовало против того, чтобы оставить его в одиночестве в то время, когда он так бескорыстно отнесся к ней. Она рывком открыла дверь и вошла:
— Думаю, мне стоит этим заняться, — предложила она, потянувшись и остановив его руку, а затем заменила ее своей.
Диас медленно поднял голову, ошеломив ее свирепым взглядом:
— Не делай этого, пока не захочешь, — резко сказал он.
Эти слова не остановили ее. Она смахнула волосы с лица, как только теплая вода намочила голову. Его член, твердый, словно из железа, был в ее руке, но рука — не то место, где ей хотелось, чтобы он находился. Она отбросила все мысли, просто подтянулась, ухватилась за душевую трубу и подпрыгнула, чтобы обхватить его бедра ногами. Она была не достаточно высокого роста, поэтому одной рукой оперлась об его плечо и приподнялась выше, пытаясь примоститься так, чтобы насадить себя на его орудие.
Зарычав как животное, он обхватил рукой ее бедра и притянул сильнее, наклонил голову и накрыл губами ее левый сосок. Член двигался между ее ног. Задыхаясь, Милла немного изменила позицию, а затем начала двигаться вниз по нему, напрягаясь, погружая его в свое влажное лоно. Диас выпустил ее сосок, когда она медленно опустилась на него, грубое ругательство застыло в его горле.
Как только он ответил на ее движения, она медленно заскользила вниз и вверх, отдавая ему все свое тело, вызывая его ответную реакцию. Он стиснул зубы, пытаясь не кончить в то время. как она была полна решимости довести его до оргазма. Разочарованная, она удивилась, почему он сдерживается, пока не услышала собственный стон и не поняла, что он старается и ради нее тоже.
Борьба в ванной шла на равных условиях. Крепко прижимаясь к нему своим телом, она пыталась заставить его кончить, обвив его ногами и резко двигаясь. Он замедлял ее движения, держа за бедра, насаживал на себя, вызывая тем самым у нее невероятную реакцию.
На них полилась горячая вода, но жар их тел был настолько сильным, что она едва это заметила. Диас развернул ее так, что вода больше им не мешала; Милла перестала держаться за трубу и теперь была прижата к кафельной стене. Обхватив его голову обоими руками, Милла поцеловала его с яростью, на которую только была способна; затем она перестала сопротивляться и, запрокинув голову, кончила. Издав дикий рык, словно его заставили приложить нечеловеческий усилия, он вошел резко, совершая короткие, настойчивые толчки, что довело его до пика и заставило ее закричать от наслаждения.
После этого он сполз вдоль стены, прижав ее к кафелю. Милла не чувствовала усталости и сонливости. Диас поцеловал ее в плечо, а затем отпустил ее ноги и они опустились на пол.
И снова наступила тишина. Милла не знала, как объяснить то, что только что совершила, и в любом случае она была четко предупреждена его условием — не делай этого, пока не захочешь. Не делать, пока она не признает его своим любовником, хотя то, что между ними только что произошло, и так не ставит под сомнение их любовную связь. Не делать, пока не разрушит между ними стену, воздвигнутую ею же. Не делать, пока они не станут принадлежать друг другу со всеми вытекающими из этого последствиями. Она уже сделала и, Господи помоги, она сама этого хотела.
Когда-то она уже имела глупость влюбиться в него. Если бы она его не любила, его предательство не ранило бы так сильно. Взбесило бы, да, но не ранило. Она даже не представляла, как можно любить двух совершенно разных мужчин, таких как Дэвид и Диас. Один — как солнечный свет, другой — кромешная тьма. Возможно, в этом и есть смысл — женщина, какой она была раньше, не смогла бы любить Диаса, но она уже не была той. Ей хотелось бы ею быть, но увы. Весь ужас, который довелось перенести, изменил ее, и назад пути не было. Она всегда любила приодеться, сделать прическу, обожала украшать дом так, как делали это люди в той телепередачи, что так озадачила их с Диасом, но теперь она сильнее, настойчивее и тверже, чем была до похищения Джастина.
