Владимир Романовский - Вас любит Президент
Придя в себя – через пять минут? через час? через день? – он обнаружил, что сидит на стуле в гостиной, а руки его – в наручниках, за спиной. И, о вероломство! позор! труба! Труба за ним, сзади, и цепочка, соединяющая кандалы, за этой трубой. Голова раскалывалась от боли, и когда он попытался поводить глазами, боль поднялась, как уровень игры теннисного чемпиона в Уимблдоне, и он чуть снова не потерял сознание. Неприкрытые коммуникационные трубы в гостиной. Какая прелестная архитектурная придумка.
Гвен была рядом, сидела на стуле, руки стянуты за спиной изоляционной лентой, правая нога прикручена лентой же к ножке антикварного комода, на котором помещался очередной бюст – собаковода Павлова в этом случае. У Гейл Камински была к бюстам страсть.
Лерой обнаружил, что Ладлоу сидит верхом на стуле перед ними, с пистолетом в руке, со скептической улыбкой на лице. Правильные черты лица.
– Ты что, член садомазохисткого клуба? – спросил Лерой. Язык повиновался плохо.
– Нет, конечно, – сказал Ладлоу дружелюбным тоном. – Не доверяю любителям. А где Гейл?
Лерою было наплевать, где Гейл. Его гораздо больше интересовало местонахождение Грэйс. Он прислушался. Дом молчал.
– Есть легкий путь и есть тяжелый путь, – объяснил Ладлоу. – Хорошая новость – я человек разумный. Не извращенец, и не более садист, чем кто либо. Я понимаю, что полиция обо всем об этом ничего не знает, иначе мисс Форрестер здесь не было бы. То, что имеет место – баталия, устроенная частным образом лично Детективом Лероем, независимое предприятие: хобби такое у храброго детектива. У всех у нас есть хобби. Ладно. Если скажешь мне, где Гейл, пыток не будет. Я просто оставлю вас обоих здесь на пару часов и привезу Гейл. Если же ты откажешься говорить мне, где она, произойти может многое.
– Как тебя зовут? – осведомился Лерой.
– Ладлоу, если тебе необходимо это знать. Гейл, кстати говоря, не очень-то и важна. Я мог бы ее найти и после того, как закончу с вами двумя. Не сегодня так завтра, или послезавтра. Я просто подумал, что ты мог бы очень меня обязать, и я отблагодарю тебя, убив быстро и безболезненно. Предполагаю, что у тебя есть ко мне вопросы.
– Есть. Как бы ты предпочел умереть – стоя, сидя, или лежа? – спросил Лерой.
– Я уважаю браваду, Лерой, но не кажется ли тебе, что время меряться хуями прошло?
– Зачем вы это делаете? – спросила Гвен.
Ладлоу повернулся к ней.
– Глупый вопрос. Совершенно очевидно, что я получаю удовольствие от моих трудов, – объяснил он. – Сегодня, правда, у меня есть и другие причины. И все же настоящий джентльмен должен получать от своего труда удовлетворение – в первую очередь. Взять, к примеру, Лероя. У него неплохая голова, сносно работающая. Он не лишен определенного шарма, грубоватого, но все же шарма. Он мог бы стать кем угодно. Профессором философии. Архитектором. Астрономом. Политиком. Он предпочел никчемную зарплату полицейского. Переодевания, утонченный ежедневный кайф выдавания себя за кого-то другого. – Он рассмеялся. – Следовало выбрать более безопасную профессию.
– Кто бы говорил, – сказал Лерой. – А чем ты занимаешься в свободное от основных занятий время?
– Я помощник вице-президента в известном инвестиционном банке.
– Да ну? – сказал Лерой. – Что нового с акциями Дженерал Моторз, не подскажешь?
– Почему нет? Некоторое время они шли круто вниз, но есть признаки выздоровления. А что, ты купил недавно несколько?
– Я не владею акциями.
– Это не слишком-то мудро, Лерой, – пожурил его Ладлоу. – Все должны иметь акции. Другого пути вписаться в общество в наше время просто нет. Даже католические священники имеют акции.
– Ты не боишься?
Ладлоу удивленно посмотрел на Лероя.
– Чего мне бояться?
– Что тебя поймают.
– Нет, конечно. Меня нельзя поймать.
– Почему же?
Ладлоу пожал плечами.
– Система не рассчитана на то, чтобы ловить людей моего типа, Детектив. Рассчитана, чтобы ловить глупых, безмозглых, инфантильных уголовников. Преступники – дураки все до одного, и блюстители тоже. Я всякий раз принимаю меры, чтобы не дать системе никаких зацепок, вот и все.
– Я, честно говоря, имел в виду нелегальную внутреннюю торговлю акциями, – сказал Лерой. – Что же касается поимки тебя за то, что ты делаешь в данный момент – не волнуйся, тебя поймают. Даже не думай, что не поймают. Выкинь эту мысль из головы.
– Уж не доброго ли Господа ты имеешь в виду? – Ладлоу улыбнулся.
– Ты эту возможность не рассматривал? – спросил Лерой.
Ладлоу педантично поджал губы.
– Некоторые становятся религиозными, когда перед ними смерть, но, Лерой, мы же с тобой люди разумные! Ты что же, считаешь, что я, лично, сын своей эпохи … – Он изобразил торжественную позу, привстав. С запозданием, Лерой сообразил, что у парня есть зачаточное чувство юмора. – Цепи религии наконец пали. – Ладлоу насмешливо посмотрел на Лероя. – Две тысячи лет религиозные секты всех мастей использовали Бога как предлог, чтобы угнетать других. Сегодня, когда наконец стало понятно, что Бога нет, и религиозный водевиль не больше чем обман, уловка, придуманная, чтобы контролировать население, некоторые из нас вздохнули свободнее. Можно также взглянуть на факты. Человечество необратимо разобщено. На самом деле есть всего два класса – думающее меньшинство и все остальные. У каждого человека только одна жизнь, дальше ничего нет, никого не ждут ни награды ни штрафы, так почему же не воспользоваться инстинктами – чужими и своими – почему бы не постараться получить максимум удовольствия от жизни?
***
Эти двое – у них столько общего, что можно было бы восхититься похожестью, если была бы возможность смотреть на все это со стороны, а не участвовать.
Различия – только поверхностные. Но если бы человеку со стороны понадобилось бы иметь дело каждый день с одним из них, он наверняка выбрал бы Ладлоу. Ладлоу заслуживает доверия в большей степени. Джентльмен с идеальными манерами. Наверняка никогда не кладет локти на стол за обедом. Ума у Ладлоу явно больше – судя, хотя бы, по данной ситуации, а не только по внешнему виду. Ладлоу – холодный, прагматический мыслитель, с которым можно полемизировать. Лерой – упрямый иррациональный подонок, склонный к жестокости.
Но похожести, но совпадения! Невыносимо! Обоими руководит страсть к ненужным приключениям. Агрессивность, игнорирование чувств других, самоуверенность – идентичны. Мысли, возможно даже методы – одинаковые. Они и похожи друг на друга даже внешне! Нетрудно себе представить Ладлоу на месте Лероя, даже здесь, в мещанской гостиной на первом этаже пригородного сарая. Лерой на месте Ладлоу? Менее правдоподобно, но – почему нет?
