Николь Робертс - Карты не лгут
Детектив Шенегэн представлял полную противоположность мужчине, с которым Габриелла могла бы встречаться. У него были темные волосы, смуглая кожа и проницательные карие глаза. Полные неулыбающиеся губы. Широкие плечи и огромные руки. Сейчас для нее он выглядел настоящим питекантропом… но несколько дней его внешность казалась Габриелле весьма привлекательной — пока она не решила, что он извращенец. Когда этот крупный и сильный мужчина смотрел на нее из-под своих пушистых черных ресниц, она буквально таяла. От него веяло силой и уверенностью.
А виной всему рост Габриеллы. Он заставлял ее глаза выискивать в толпе самых высоких мужчин. Рост ее составлял пять футов одиннадцать дюймов, хотя она один дюйм всегда убавляла. Сколько Габриелла себя помнила, у нее всегда были проблемы из-за роста. В школе она была самой высокой в классе и, казалось, росла не по дням, а по часам.
Габриелла молилась всем мыслимым богам, чтобы проснуться однажды маленького роста, с небольшой грудью и с ногами покороче. Естественно, этого не произошло, но в последнем классе ребята догнали ее в росте, а кое-кто даже стал назначать ей свидания. Первый кавалер Габриеллы был капитаном школьной баскетбольной команды, но через три месяца бросил ее ради девицы, возглавлявшей группу поддержки. Ради Минди Креншо ростом в пять футов и два дюйма.
Восстановить душевное равновесие Габриелле так и не удалось, и она решила принять теплую ванну. Она добавила в воду смесь лавандового и розового масел. Считается, что подобная смесь способна помочь расслабиться. Габриелла не знала, поможет ли ей эта смесь, но пахла она великолепно. Она легла в ароматную воду и, окутанная теплом, закрыла глаза. В памяти проносились события сегодняшнего дня, и только вид лежащего на земле у ее ног задыхающегося от удара Джо Шенегэна вызвал усмешку на губах Габриеллы. Одного этого воспоминания оказалось достаточно, чтобы она расслабилась, хотя целого часа медитации ей для этого не хватило.
Габриелла не спешила расстаться с этой упоительной картиной и лелеяла надежду, что, возможно, в один прекрасный день ей представится шанс выплеснуть ему в лицо содержимое еще одного баллончика с лаком для волос.
Джо без стука вошел в дом своих родителей через заднюю дверь и поставил клетку для перевозки домашних животных на стол в кухне. Около плиты стояла дверца буфета, а рядом с раковиной лежала дрель. Еще один так и не законченный проект. Отец Джо Дьюи Шенегэн был строителем и своими заработками обеспечивал жене и пятерым детям вполне пристойную жизнь, но в собственном доме никогда ничего не мог доделать до конца. За долгие годы Джо привык, что только после угроз матери нанять кого-то еще работа вдруг оказывалась законченной.
— Есть кто-нибудь дома?! — крикнул Джо, хотя и видел, что обе принадлежавшие его родителям машины стоят перед домом.
— Это ты, Джо? — Голос Джойс Шенегэн был едва слышен сквозь шум гудящих танков и громкой стрельбы — Джо мог побиться об заклад, что по телевизору идет фильм с Джоном Уэйном — его отец обожал их.
— Да, это я. — Он запустил руку в клетку, и Сэм пополз по ней.
Джойс появилась в кухне. Ее седеющие волосы были зачесаны назад и забраны красным обручем. Она бросила взгляд на большого серого попугая, примостившегося на плече сына, и остановилась как вкопанная.
— Я не могу его оставить дома, — начал Джо, прежде чем мать успела выразить свое недовольство. — Ты же знаешь, что он творит, когда обделен вниманием. Я заставлю его дать обещание вести себя на этот раз хорошо. — Он пожал плечами и посмотрел на птицу. — Скажи-ка ей, Сэм.
Попугай заморгал своими черно-желтыми глазами и, переместив вес тела с одной лапы на другую, пронзительно проорал:
— Давай, доставь мне радость!
Джо бросил взгляд на мать и улыбнулся, словно гордый за свое дитя отец.
— Видишь, я сменил его любимую кассету с Джерри Спрингером на кассету с Клинтом Иствудом.
Джойс сложила на груди руки. Ее рост едва достигал пяти футов, но она всегда была царем и Богом в доме Шенегэнов.
— Если он опять станет нецензурно выражаться, ему придется покинуть наш дом.
— Твои внуки научили его этим ругательствам, когда гостили здесь на Пасху, — наябедничал Джо, имея в виду всех десятерых своих племянников и племянниц.
— Не смей обвинять моих внуков в плохом поведении этой птицы! — Джойс вздохнула и опустила руки. — Ты обедал?
— Да, перехватил кое-что по дороге с работы.
— Только не говори, что это опять сочащаяся жиром курица и ужасные куски картофеля. — Она покачала головой. — У меня осталось немного лазаньи и прекрасный зеленый салат. Можешь взять с собой домой.
Как представительницы многих других семей, женщины, носящие фамилию Шенегэн, выказывали свою любовь и заботу посредством кулинарии. Обычно Джо не возражал, за исключением тех случаев, когда все одновременно делали это. Или когда обсуждались его гастрономические пристрастия, словно он десятилетний ребенок и ест только картофельные чипсы.
— Замечательно. — Джо подмигнул Сэму. — Бабушка приготовила тебе лазанью.
— Хм. Поскольку он самое близкое к тому, чего я могу от тебя дождаться вместо внуков, так и быть, пусть ест, — сказала Джойс. — Но ты уж позаботься, чтобы он не сквернословил.
Упоминание о внуках всегда было для Джо сигналом к отступлению. Он знал, что если сейчас не улизнет, то разговор непременно коснется женщин, которые якобы только и делают, что появляются и исчезают из его жизни.
— Сэм исправился, — заверил Джо.
Проскользнув мимо матери, он зашел в комнату, украшенную последними приобретениями миссис Шенегэн на распродаже: пара железных мечей и щит. Джо нашел отца сидящим в любимом кресле с пультом дистанционного управления в одной руке и чашкой чаю со льдом — в другой. Пачка сигарет и зажигалка лежали на прикрепленном к торшеру столике, стоящем между креслом и диваном. Дьюи было за шестьдесят, и в последнее время Джо стал замечать, что с волосами отца творится что-то странное. Они по-прежнему оставались густыми и совсем седыми, но в последний год начали расти вперед, и прическа Дьюи выглядела так, словно сзади на волосы дул сильный ветер.
— Таких фильмов больше не делают, — не отрывая взгляда от экрана, сказал отец. И прежде, чем продолжить, уменьшил звук. — Все эти используемые сейчас спецэффекты совсем не то, что настоящие вещи. Джон Уэйн знал, как драться, чтобы это выглядело красиво.
Как только Джо сел, Сэм соскочил с его плеча и вцепился своими черными чешуйчатыми лапами в спинку дивана.
— Далеко не уходи, — приказал Джо птице и полез за сигаретами. Он зажал «Мальборо» в пальцах, но закуривать не стал. Ему не хотелось, чтобы Сэм вдыхал сигаретный дым.
