Николь Робертс - Карты не лгут
— Почему бы вам не взглянуть на это? — предложил капитан Лючетти, придвигая поближе к Габриелле два страховых полиса и пачку фотографий.
Ей стало еще страшнее. Если запечатленные на снимках антикварные вещи действительно являлись подлинниками, а не копиями, то стоили они очень дорого. Габриелла пробежала глазами страховые полисы. Копиями вещи не являлись.
— Что вы об этом скажете?
— Я бы сказала, что эта чаша династии Мин стоит скорее семь тысяч, чем восемь. Но оценки страховой компании довольно точные.
— Вы торгуете подобными вещами в своем магазине?
— Могла бы, но не делаю этого. Такие вещи лучше продаются на аукционах или в респектабельных антикварных магазинах. Если кто-то из моих клиентов возьмет с полки такой вот молочник в форме коровы, у него в глазах потемнеет от цены, он тут же поставит его обратно на полку, где он простоит несколько лет.
— До сегодняшнего дня вы когда-нибудь видели эти предметы?
Габриелла отодвинула фотографии и в упор взглянула на сидящего напротив нее капитана.
— Вы обвиняете меня в их краже?
— Нам известно, что они были украдены три месяца назад.
— Я этого не делала!
— Я знаю. — Лючетти улыбнулся и, перегнувшись через стол, похлопал Габриеллу по руке. — Сэл Катзингер уже признался. Послушайте, если вы не причастны ни к каким противозаконным делам, вам нечего волноваться. Но нам точно известно, что ваш ухажер по самую зад… макушку увяз в торговле краденым.
Габриелла нахмурилась.
— Ухажер? Кевин вовсе не мой ухажер. Мне не кажется удачной мысль встречаться с партнером по бизнесу.
Капитан склонил голову набок и посмотрел на Габриеллу так, словно пытался определить, почему отдельные кусочки головоломки не подходят друг к другу.
— Итак, вы не встречаетесь с ним?
— У нас было несколько свиданий, — отрешенно махнув рукой, призналась Габриелла, — из них я и поняла, что это ни к чему, но с тех пор минуло несколько лет. Мы просто пришли к заключению, что не подходим друг другу. Он голосует за республиканцев. А я — за независимых кандидатов.
Это было правдой, но основная причина заключалась не в этом. Истина лежала в сфере слишком личной, чтобы объяснять ее сидящему напротив человеку. Разве могла Габриелла сказать полицейскому, что у Кевина очень тонкие губы и потому она не считает его привлекательным? Когда Кевин впервые поцеловал ее, тогда и настал конец ее амурным чувствам к нему. Но отсутствие у Кевина губ вовсе не означало, что он виновен в преступлениях или что он дурной человек. У Шенегэна, например, замечательные губы, и это в очередной раз доказывает, что внешность обманчива, ибо он настоящий кретин.
— Вы согласны пройти испытание на детекторе лжи, мисс Бридлав? — прервав размышления Габриеллы о мужчинах и их губах, спросил Лючетти.
Габриелла брезгливо поморщилась. Сама мысль о выявлении лжи с помощью испытаний вызывала у нее неприязнь. С какой стати ей доказывать, что она говорит правду? Она никогда не лгала. Ну, во всяком случае, нарочно. Иногда она уклонялась от правды, а это совсем другое дело. Ложь плохо влияет на карму, а Габриелла верила в карму. Ее так воспитали.
— Если вы говорите правду, вам нечего опасаться этого теста. Считайте, что этим доказываете свою невиновность.
Прежде чем Габриелла успела ответить, дверь распахнулась и в комнату вошел высокий худой мужчина. Остатки волос на его голове были тщательно зачесаны набок, но, увы, не прикрывали розовую плешь. Под мышкой он держал картонную папку.
— Здравствуйте, мисс Бридлав, меня зовут Джером Уокер, я шеф полиции, — пожимая ей руку, представился мужчина. — Я только что беседовал с прокурором Блэкберном, и он готов предложить вам полную неприкосновенность.
— Неприкосновенность? Меня в чем-то подозревают?
— В данный момент против вас выдвинуты обвинения в незаконном ношении оружия и нападении на стража порядка с отягчающими обстоятельствами.
Для Габриеллы существовало два варианта поведения. Она могла нанять адвоката, предстать перед судом и попытаться снять с себя обвинения, либо она могла пойти на сотрудничество с полицией. Ни первое, ни второе вовсе не привлекало Габриеллу, но она решила выслушать предложение полицейских.
— Вы подпишите договор о том, что становитесь тайным осведомителем, — продолжал шеф Уокер, — а мы пришлем в ваш магазин детектива в штатском.
— В качестве покупателя?
— Нет, мы думаем, что его можно выдать за вашего родственника, нуждающегося в работе.
— Кевин больше не позволит моим родственникам работать в магазине. — Особенно после того, добавила она про себя, как ему пришлось уволить мою кузину Бэйб за отпугивание покупателей историями о передаче мыслей на расстояние. — Кроме того, джентльмены, полагаю, что не смогу быть вам полезной. Меня не будет на работе в пятницу и в субботу. Я буду на Празднике Кэр в парке Джулии Дэвис.
Шеф Уокер выдвинул стул и сел напротив Габриеллы. Папку он положил перед собой.
— Праздник Кэр?
— Да, Кэр по-французски означает «сердце». У меня там киоск для продажи благовонных масел и препаратов для ароматерапии.
— Картер останется в магазине, пока вы будете на этом празднике сердца?
— Да.
— Отлично. Как насчет того, чтобы нанять помощника?
По правде говоря, она обсуждала с Кевином вопрос о том, что нужно бы нанять кого-то для перемещения стеллажей к большей по размеру стене и сборки новых стеллажей в заднем зале. И еще нужны новые прилавки в заднем зале, но в период последнего сезона отпусков дела шли не так успешно, и Кевин отверг идею Габриеллы как требующую расходов, в которых пока особой необходимости нет.
— Не знаю. У Кевина сейчас туго с деньгами, — пояснила она.
Шеф Уокер вытащил из папки два листа.
— А что, если вы заплатите из своих денег? Управление полиции потом, конечно, компенсирует вам расходы.
Вероятно, я смотрю на всю эту затею с осведомительством не под тем углом, подумала Габриелла. Кевин невиновен, и, согласившись помочь полиции, я в действительности помогу ему. В магазине они не обнаружат ничего противозаконного, так почему бы не позволить им поискать? Если я по-умному поведу себя, то заставлю правительство заплатить за нужные мне усовершенствования в магазине.
— Кевин вообще-то не любит брать на работу людей по газетным объявлениям или с улицы. Мне придется сделать вид, что знаю этого помощника.
Открылась дверь, и вошел детектив Шенегэн. Он переоделся и снял с головы платок. Волосы его были влажными и зачесаны назад, только один кудрявый локон выбивался на лоб.
