Сьюзен Даймонд - Все идет по кругу
В Британии у человека, замеченного за телефонным разговором во время движения, просто-напросто отбирают права. В нашей стране полиция остановит водителя, только если он превысил скорость, сбил кого-нибудь или забыл закрыть заднюю дверь, хотя во всех инструкциях запрещено использовать сотовые телефоны, сидя за рулем.
Никто даже не пытается изменить положение дел — ни страховая индустрия, ни продавцы сотовых телефонов, для которых это просто бизнес. Законодатели, это ваша юрисдикция! Если вы смогли урегулировать вопрос, связанный с ремнями безопасности, и запретить использование наушников во время вождения автомобиля, уверена, сможете решить и эту проблему.
Искренне ваша…
К этому вопросу Полли относилась особенно трепетно, но он все еще нуждался в доработке. Обзор текущей ситуации и основная проблема, абзац с комментариями и требованиями. Она сделала в письме небольшую правку и распечатала его.
«Неплохо, — сказала мама. — Но ты напрасно теряешь время. Никто этим не заинтересуется».
«Давай не будем начинать все сначала, — прервала ее Полли. — Никого никто и ничто не заботит. Люди способны проигнорировать даже убийство».
«Зависит от того, кого убили», — возразила мама, как всегда оставляя за собой последнее слово.
«Нет, — поправила Полли. — Все зависит от того, кто убийца».
Глава 4
На следующий день Шарлотта сделала несколько звонков в Подерозо-Пайнс. Связалась с полицией, редакцией местной газеты, членом медицинской комиссии Сан-Бернардино и здешним юристом, которого немного знала. На следующий день она сообщила о результатах проделанной работы членам группы, поймав Полли, когда та везла детей в школу.
— Дело находится под юрисдикцией Лос-Анджелеса, — сообщила Шарлотта, наплевав на приветствие и вступительную часть. Она пренебрегала любезностями, так же как и гласными в личных записях, стараясь подобным образом свести к минимуму ежедневные проблемы и заботы, связанные с писаниной и общением.
— Возможно, теперь имеет смысл поговорить с Гарольдом, — начала было Полли, но Шарлотта уже повесила трубку. Прощаться она тоже не считала нужным.
Кроверы жили на вершине Голливудских холмов в тупике, сформированном многочисленными пересекающимися улицами. Местность поросла кустарником и вечнозелеными карликовыми дубами, чьи листья, как ни странно, большую часть года имели желтоватый оттенок, резко контрастируя с тропическими растениями городских улиц.
Ничто здесь не походило на Сиэтл, родину Полли, но тем не менее напоминало влажные леса на полуострове Олимпик, где поваленные деревья гнили на сырой земле, образуя причудливые сплетения, по всей длине которых вились корни, давая жизнь молодым деревьям. Деревца становились все больше и больше, появлялись новые ветви, а на них — тонкие прутики, и своими ломкими побегами, покрытыми зелеными листьями, тянулись к солнцу. Подобным образом разрастались и голливудские улицы, словно огромные трещины уходящие в стороны от центральной городской площади, в свою очередь выпуская новые отростки, узкие и извилистые, так что с высоты птичьего полета местность походила на изрезанную каньонами пустыню.
Полли приходилось преодолевать несколько уровней на пути от школ, где учились ее дети, к дому. Школа Андреа находилась в жилой зоне, застроенной прекрасными просторными домами, а Джереми учился в коммерческом районе ближе к центру города. Она взбиралась все выше и выше на открытую площадку, оставляя позади столетние дубы и платаны. Чувствуя на лице лучи теплого утреннего солнца, Полли вспомнила, как сильно Джинджер любила солнце, теплой свет. Именно Джинджер сотворила настоящий ритуал из раздвигания занавесок и штор, когда начала ходить на занятия по понедельникам.
Дома никого не было, поэтому Полли могла спокойно погрузиться в свои чувства, занимаясь обычными домашними делами. Она убрала мусорные баки с улицы, просмотрела старую почту и раздвинула шторы в гостиной, позволив солнечным лучам проникнуть в комнату. Спустившись на несколько ступеней, Полли очутилась в кухне, а потом заглянула в детские комнаты. Дом как бы стекал вниз по склону холма, что так очаровало девушку, когда она впервые увидела его, однако позже обернулось весьма серьезным недостатком, поскольку пришлось осваивать довольно сложную систему лестничных пролетов. Дом был скорее вертикальный, чем горизонтальный, задний двор практически отсутствовал, правда, имелись многочисленные террасы на каждом уровне, а в самом низу виднелась узенькая полоска сада. Многие жилища на холмах походили на это. Они, казалось, приклеивались к склонам и держались на специальных сваях.
В Лос-Анджелесе сделки с недвижимостью считались самыми изощренными в стране. Отнюдь не из-за недостатка пригодной для строительства земли среди ущелий каньонов. Местные риелторы с большим энтузиазмом продавали землю на практически отвесных склонах, что скорее напоминали продажу воздушного пространства. Правда, ночь оправдывала их обман. Почти из каждой своей комнаты Полли видела огни сбегающих по склонам домов, растворяющиеся в сиянии большого города, вдали от особого мира каньона.
К полудню Полли перебралась за рабочий стол, перевела две тысячи пятьсот акций основного капитала и сделала на этом пятнадцать тысяч долларов.
«Посмотри, мам! — весело крикнула она. — Я заработала пятнадцать тысяч долларов».
«Не в деньгах счастье, — проворчала мама. — Тем более не в таких крохах».
Но это был неплохой доход для домашней работы, поэтому ничто не могло испортить хорошего настроения Полли.
В компьютере она разбиралась довольно плохо. Зачастую использовала его как обыкновенную кассовую машину для своих инвестиций. Он давал ей доступ к текущей информации на всех финансовых рынках и возможность играть на бирже, быстро выполняя все дистанционные команды. Компьютер стал своеобразным связующим звеном между ней и биржевыми маклерами. Никто даже не догадывался, что огромное количество команд, которые они выполняют, исходят от вдовы в фиолетовом трикотажном костюме, сидящей перед экраном монитора на кушетке.
На самом деле у Полли не было ни соответствующего образования, ни унаследованного интереса к финансам. Она бросила исторический факультет на последнем курсе ради юридического колледжа, но так и не сдала экзамен на адвоката, поскольку закон не имел никакого отношения к справедливости и зачастую непростительно ошибался, а правосудие бывало предвзятым.
Для нее же главным являлась справедливость. Муж называл ее Благородным Крестоносцем и восхищался многочисленными заметками и целыми трактатами, посвященными проблемам потребителей и практике деловых отношений. Он наслаждался ее битвами с банками, магазинами, кредитными организациями и телефонными компаниями — все эти маленькие крестовые походы призваны были навести хоть какой-то порядок в мире, где правят рыночные отношения.
