Людмила Бояджиева - Жизнь в розовом свете
— Я хочу в театр, — решила она. — Но не на галерку, а в самую дорогую ложу, где сидят в вечерних платьях богатые дамы. — Она загадочно улыбнулась. Совсем недавно Агнес досталось на распродаже сногсшибательное платье. Оно было первым в её жизни вечерним туалетом и, наверное, самым прекрасным — блестящим, длинным, узким, цвета надежды и утреннего василька.
Питер приобрел билеты в ложу-бенуар и взял на прокат черный смокинг. В Фолькише-опер шел новый спектакль — оперетта «Венская кровь», публика собралась отменная. Впрочем, спектакль интересовал нарядную парочку меньше всего. Парень совершенно измучался в этот вечер и смотрел не на сцену, а на свою даму, флиртующую с сидящим в соседней ложе господином. Господин был лыс, толст, к тому же имел под боком супругу. Но его глаза зачастили к соседям, останавливаясь на обнаженных плечах хорошенькой девушки и её гибких тонких руках. Они лежали на пунцовом бархате барьера, теребили программу, словно разговаривали. Агнес воспользовалась предложенным ей соседом биноклем, объяснила ему что-то про главных исполнителей, обменялась парой незначительных фраз. Тихоня даже не заметил, как в её сумочку попала записка.
— Ага! — радостно обняла его Агнес, когда они вышли на вечерние улицы. У неё не было парадного пальто, и чтобы не попадаться никому на глаза в своем стареньком жакете, девушка увела Питера незадолго до финала. В переулках ждали окончания спектакля автомобили. Парочку зазывали водители, но она предпочла пешую прогулку.
— Ты знаешь кто это был? — Агнес сюрпризно сверкнула черными глазами. — Мартенс! Клаус Мартенс — хозяин парфюмерных фабрик. Говорят, у него квартира на Ринге, вилла в Гринциге и вообще… Вообще — он миллионер!
— Агнес… этот толстый тип обычный ловелас. Он прямо облизывался, глядя на тебя. И зачем ты одела это платье — вся грудь голая.
— Глупости. Он меня и в других костюмчиках видел. Видел и запомнил! В шоу «Веселой индейки».
— Откуда ты знаешь?
— Господи, он же сразу сообщил. Ну, когда его благоверная вышла в туалет. И ещё сказал, что «страстно желает» со мной познакомиться.
— Агнес, ты понимаешь, что это значит? — ужаснулся Питер.
— Разумеется. Если я решусь на продолжение знакомства, то постараюсь выжать из этого жирненького папашки все возможное.
— Что за чушь ты несешь! — Питер схватился за свои тщательно прилизанные бриолином, но все равно, торчащие на макушке жесткие рыжие волосы. — А как же я, Агнес… — Он сжал её плечи. — Агнес… как же я?
— Фу, сейчас расплачешься! Не Тихотя, а Нюня, — вырвавшись, она решительно зашагала вперед по гулкой, блестящей в свете фонарей площадке. На икрах пузырился старательно подколотый подол платья.
— Агнес… — Питер пошел рядом, стараясь заглянуть в её лицо. Через пару лет я стану барменом, а потом, потом…
— Что же потом? — Агнес остановилась. В её глазах сверкали слезы и злое презрение. — . Мы поженимся, снимем квартирку на чердаке и я стану рожать детей?! Господи! Да неужели ты не понимаешь, что я — лучше их всех! Тех, кто разъезжаются после спектакля на собственных автомобилях и в меховых манто! Я ненавижу бедность — этот драный жакет, свою комнату, холодную воду в кувшине вместо душа! Эти чулочки стоят два моих обеда! Я хочу есть, Пит!
— Понимаю… — прошептал Питер, глядя под ноги.
Агнес сжала его руку. — Ты славный, милый… Ты — друг, брат… Ты ведь знаешь — самое главное для меня карьера. Ради неё я пойду на все. На все, понимаешь, Пит? — Она строго посмотрела в его глаза.
— Я знаю, Агнес…
Мартен Клаус охотно откликнулся на просьбу Агнес. Способная девушка нуждалась в помощи и она её получила. Агнес переселилась в маленькую, уютную словно бонбаньерка, квартирку. У неё появились украшения, нарядные платья и даже шуба из блестящего черного котика — вся в фалдах, шикарная, тяжелая. Но самое главное — её взяли в варьете солидного ресторана «Гранд» и предоставили два сольных выхода. Все произошло на удивление просто: Мартен оказал некую услугу директору отеля, где находился ресторан, тот руководителю шоу — Изеку Кляпсентуху, и Агнес оказалась в кабинете, полном цветов и афиш. В сопровождении концертмейстера она показала приготовленные песенки и танцы.
Расположившийся на мягком диване Изек молчал, задумчиво глядя на девушку и обкусывая заусеницы на коротеньких пухлых пальцах.
— Барро, Манган, Петти… Пожалуй, Петти! С таким именем можно попробовать… Мой отец, фройлейн, был очень серьезным человеком, презирающий псевдонимы. — Он тяжко вздохнул. — Разве старик мог представить, как непросто придется мальчику с фамилией Клепсентух. Но вас мы сумеем защитить.
На афише у входа в ресторан появились слова: «Наш подарок гостям мадмуазель Петти! Юность, грация, очарование…»
— Ты не боишься? Там жутко много народа. И все жуют. А ещё — они ждут Фанни. Она здесь звезда и многие ходят специально, чтобы услышать её шлягер: «Где ты, мой нежный котик?» — тихо сказал Питер, сидевший в гримерной перед ответственным выходом Агнес. Кордебалет плясал на сцене канкан, из-за стенки доносилось глухое уханье, так что подрагивали стекляшки в бра. Сладко пахло гримом, пудрой и потом.
— Мандраж колотит. Но это не страх — это азарт, — сидящая перед большим зеркалом Агнес, пытливо вглядывалась в свое отражение. Словно заклинание она произнесла: — Я должна взять удачу за горло. Я ничего не буду бояться. А грехи… Грехи буду замаливать в старости.
— Лучше не грешить, — чуть слышно заметил Питер, не смирившийся с выбором Агнес. Осмеянное ею семейное гнездышко в мансарде и куча детишек как раз то, о чем он мечтал.
— Да если б в жизни все складывалось так, как талдычат на проповедях святые отцы, то ты — благородненький и честненький имел бы кошелек потуже, чем у папаши Мартена. А любимые публикой примадонны выходили бы на сцену до ста лет. Кстати, у здешней дивы Фанни давно песок сыплется. Ее обожателей ждет сюрприз. — Агнес вскочила и подбоченилась, задрав до трусиков красный атласный подол. — Ну как?
Питер зажмурился: — Ослепительно.
Черный парик в спиралях тугих локонов, огненная юбчонка над черным сетчатым трико и туфельки! О, что за туфельки были на её стройных ножках! С золотыми пряжками и гнутыми каблучками, с круглым носиком, к которому Питеру так хотелось припасть губами.
Вероятно, Мартен, сидящий за первым столиком, нанял клакеров или пригласил друзей. А может — все и впрямь забыли жующие господа про стынущие отбивные и и толстобокую Фанни, когда на сцене появилась мадмуазель Петти. Она запела шлягер из кинофильма «Возраст любви» — ничуть не хуже Лолиты Торрес! Отбросив микрофон девушка лихо танцевала нечто знойно-аргентинское, а когда падала в объятия к своему партнеру с блестящими набриолиненными волосами, черные локоны касались пола.
