Ольга Крючкова - Фамильный крест
Арина засыпала, она так уставала за день, что сил уже не хватало на долгое ночное чтение. Девушку поглотил волшебный сон: ей снилось, как она, облаченная в средневековый наряд, сидит у огромного станка и из-под ее рук появляется полотно дивной красоты, на нем изображен белоснежный единорог. Неожиданно он оживает, Арина садится на него верхом, и он уносит ее прочь из мастерской. Они парят над лесами, лугами и полями. Арина чувствует себя невесомой, отрывается от единорога и летит рядом с ним.
* * *Ровно в полдень следующего дня в кондитерскую вошла молодая женщина, видная, темноволосая, уверенная в себе. Она подошла к Глафире, хлопотавшей около семейной парочки:
– Позвольте, голубушка, могу ли я видеть хозяйку? Говорят, ей горничная нужна…
Глафира удивилась: однако, на ловца и зверь бежит!
– Присядь, я закончу с посетителями и доложу барыне.
Гостья села, держа в руках небольшой узелок и начала рассматривать: зал, прилавок, столы, портьеры и, наконец, Глафиру.
Официантка почувствовала на себе взгляд гостьи: «Странная особа… Настораживает…» Но тут же отвлеклась: в кондитерскую вошли новые посетители.
Визитёрша стояла перед Ариной:
– Вот мои бумаги, барыня, – протянула она паспорт и рекомендательное письмо.
– Зови меня Арина Даниловна…
Арина посмотрела паспорт: Варвара Ивановна Зиновьева, мещанка, родом из Москвы, такого-то года рождения, стало быть, двадцати пяти лет. Затем она развернула вчетверо сложенное рекомендательное письмо:
«Выдано предъявителю сего, Варваре Ивановне Зиновьевой, девице, двадцати пяти лет от роду, в подтверждении того, что она служила в доме купца Валериана Федоровича Хлебникова горничной, в течение трех лет; в доме на Рыбинской улице.
Служила названная особа исправно, замечаний не имела.
Бумагу выдал управляющий Глеб Панфилов».
Письмо было коротким, но Арине было достаточно, дабы понять, что претендентка – не шалава с большой дороги.
– А отчего ты рассчиталась от Хлебникова? – поинтересовалась Арина.
– Так-с ведь, Арина Даниловна, дочь его замуж вышли-с, и к мужу переехали в Лефортово. А там своя прислуга, меня ведь Валериан Федорович для покойной супруги нанимал. Теперь дом опустел, купец-то в разъездах, все боле по делам торговой гильдии.
– Хорошо, Хлебников – купец известный. Беру тебя в горничные. Жить будешь здесь при доме, идем, покажу тебе комнату.
Комната для прислуги была небольшой, но чистой и уютной. Предшественница Варвары, Дуняша, занимала ее одна, так как Глафира уходила к себе домой. Новая горничная разложила вещи, надела белый передник, накрахмаленный чепец и была готова к выполнению своих обязанностей.
Глава 6
Василий вышел из Лефортовского суда, пребывая в полном смятении: ему пришлось рисовать человека, убившего жену и дочь, и ради кого – проститутки, ставшей его любовницей! Он недоумевал: отчего люди любят друг друга, рожают детей, а потом начинают ненавидеть, вплоть до убийства!
Молодой человек нанял извозчика и отправился на Стромынку, в кондитерскую. Его мысли путались, перед глазами то и дело вставал то соблазнительный образ Арины, то вдруг, убийцы из суда, раскаявшегося, наконец, в своем ужасном поступке, понимая, что лишил себя собственными руками самых близких и дорогих людей.
Василий раскрыл папку, до Стромынки путь был неблизким, примерно минут пятьдесят. Он еще раз просмотрел зарисовки: вот обвиняемый, сникший с потухшим взором, вот судья и присяжные, вот адвокат…
Рисовальщик перебирал наброски, и сам того не ожидая, наткнулся на портрет Арины, нарисованный им на днях. Девушка смотрела на него с некоторым лукавством в глазах, на полных губах играла улыбка, взяв пастельный карандаш, он непроизвольно начал обводить контур ее губ, подбородок, чуть вздернутый нос; брови красивой дугообразной формы; высокий лоб с едва заметной морщинкой посредине, видимо, от постоянных дум.
Он подправил карандашом косу, обвитую вокруг головы, слегка коснулся мочек ушей, увенчанных жемчужными серьгами в золотой оправе.
Неожиданно Василий отвлекся, он заметил цветочницу, мимо которой проезжал экипаж.
– Любезный! – окликнул он извозчика. – Останови на минутку!
Он отложил папку с рисунками на сиденье и быстро вышел из экипажа. Цветов было множество: весной каких только не увидишь! Молодой человек выбрал небольшой букет фиалок, они чем-то напомнили ему цвет глаз Арины. Он расплатился с торговкой и продолжил свой путь.
«Как я подарю ей цветы? Что так вот попросту подойду и скажу: «Это вам, Арина». А если она не возьмет, или обидеться? Хотя, что в том плохого: девушки любят цветы – сие невинный знак внимания ни к чему не обязывающий…»
С такими мыслями Василий поехал до Стромынки, и вот заветная цель – кондитерская Выжиги. Василий расплатился с извозчиков, дав ему на чай, и решительно открыл дверь с колокольчиком, видимо совсем недавно купленным предприимчивой хозяйкой. Незаметно войти не удалось – раздался предательский перезвон. Арина, стоявшая за прилавком, увидела «цыгана» и улыбнулась. Он же смутился, снял шляпу и его решимость, как рукой сняло. Сегодня девушка была особенно хороша: голубое поплиновое платье превосходно шло ей, оттеняя глаза, отчего они казались глубокими и синими как море.
Отступать было поздно, да и что подумает юная особа: что молодой человек, попросту, трус. Поэтому выход был один – только вперед, к Арине. Посетителей было мало: семейная пара, две юные особы, по виду мещаночки, судя по всему здешние со Стромынки.
Это вселило Василию уверенность и он, придав лицу благообразное выражение, как ему казалось в тот ответственный момент, подошел к прилавку.
Арина мило улыбнулась, сверкнув белыми ровными зубами.
– Что вам угодно, сударь? – вежливо поинтересовалась хозяйка. – Давно вас не было видно, наверное, нашли более респектабельную кондитерскую в центре города? – поинтересовалась она, как бы невзначай.
Василий немного растерялся, почувствовав, что краска приливает к лицу: «Только этого не хватало, подумает, что я – неопытный юнец!»
– Н-нет, нет! Что вы! – выговорил он, запинаясь, и робко протянул Арине букет. – Это вам…
Арина удивленно вскинула брови:
– Мне… благодарю вас, – и приняла букет из рук поклонника, коснувшись их своими нежными пальчиками.
По телу Василия пробежала дрожь, и он окончательно растерялся и, несмотря на свою смуглую кожу, покраснел, что это обстоятельство стало весьма заметным.
– Извините меня… – сказал он и, надев шляпу, стремглав выбежал на улицу, дверной колокольчик резко тренькнул.
