Нора Робертс - Любовь Лилы
— Максвелл Квартермейн.
— Я слышал. Лила сказала, что вы профессор истории. Взяли отпуск?
— Нет. — Макс нахмурился. — Нет, я так не думаю.
В его глазах Слоан увидел не уклончивость, а замешательство наравне с расстройством.
— Полагаю, все еще не пришли в себя.
— Наверное.
Макс машинально коснулся повязки на голове.
— Я был на судне, — пробормотал он, напрягаясь, чтобы оживить память. — Работал.
«Над чем?»
— Качка была довольно сильной. Я решил выйти на палубу, чтобы подышать свежим воздухом…
«Стоял у поручня, судно вздымалось под ногами. Паника».
— Думаю, упал…
«Прыжок, кувырок в воду».
— Должно быть, вывалился за борт.
— Странно, что никто не сообщил об этом.
— Слоан, оставь человека в покое. Он похож на международного вора драгоценностей?
Лила лениво поднималась по ступеням, по пятам следовал короткошерстный черный щенок. Собака подпрыгнула, шлепнулась, исправилась и сумела попасть передними лапами на колени Слоана.
— А я гадала, где вы блуждаете, — продолжила Лила, обхватив рукой подбородок Макса и внимательно осмотрев лицо. — Выглядите немного лучше, — решила она, пока песик обнюхивал пальцы его ног. — Это Фред, — сообщила она. — Он кусает только преступников.
— О. Хорошо.
— Раз уж вы получили его одобрение, почему бы не спуститься обратно? Можете, сидя на солнышке, пообедать.
Давно пора присесть, понял Макс, и позволил Лиле увести себя.
— Это действительно ваш дом?
— Фамильное гнездо. Мой прадед построил его в начале столетия. Только посмотрите на Фреда.
Собака, прыгающая между ними, наступила на собственное ухо и завизжала. Макс, который и сам двигался медленно и неуклюже, сразу же проникся симпатией к щенку.
— Мы размышляем, не отдать ли его в балетную школу, — пошутила Лила, пока Фред старался встать на лапы.
Заметив недоуменный взгляд Макса, девушка погладила его по щеке.
— Думаю, вам стоит попробовать куриный суп тети Коко.
Лила заставила его сесть и следила за ним, пока он ел. Ее покровительственные инстинкты обычно включались только для членов семьи или травмированных птичек. Но что-то в этом мужчине трогало ее. «Он выглядит растерянным, — подумала девушка, — и беспомощным, и что-то таится в глубине этих больших синих глаз, что-то большее, чем усталость». Она почти видела, как он изо всех сил пытается связать одну мысленную картину с другой.
Макс ощутил, что суп спасает его жизнь, так же как Лила, придавая организму тепло и необходимые силы.
— Я упал за борт, — внезапно сказал он.
— Похоже на то.
— Не помню точно, что делал на том судне.
В кресле напротив него Лила подняла гибкие ноги и приняла позу лотоса.
— Взяли отпуск?
— Нет. — Макс нахмурился. — Нет, я не беру отпусков.
— Почему?
Лила потянулась и взяла крекер с его тарелки, сверкнув тремя браслетами.
— Преподаю.
— В университете, — лениво протянула она.
— Всегда читаю лекции на летних курсах. Кроме того…
Что-то требовательно застучало в голове.
— Этим летом намеревался заняться чем-то еще. Научно-исследовательской работой. И собирался начать писать книгу.
— Книгу, правда?
Она смаковала печенье, словно на нем была намазана икра. Макса восхищало такое искреннее чувственное удовольствие.
— Какого рода?
Ее слова встряхнули его. Он никогда и никому не рассказывал о своих планах. Никто из его знакомых и не подозревал, что прилежный, живущий по установленному распорядку Квартермейн мечтает стать романистом.
— Пока еще размышляю, но у меня появился шанс воплотить в жизнь этот проект… семейная история.
— Что ж, у вас бы все получилось. Я была ужасной студенткой. Да, — сообщила Лила с улыбкой во взгляде. — Не могу представить, что кто-то желает быть преподавателем. Вам нравится ваша работа?
Не имело значения, нравится или нет. Он просто занимался этим.
— Справляюсь.
Да, понял Макс, вполне справляется. Студенты его курса обладают большими знаниями, чем остальные. Его лекции охотно посещали и хорошо воспринимали.
— Это не одно и то же. Можно взглянуть на вашу руку?
— Мою — что?
— Вашу руку, — повторила Лила, взяла его за кисть и перевернула ладонью вверх. — Хм.
— Что вы делаете?
На какую-то безумную секунду ему показалось, что она прижмется к ней губами.
— Смотрю на вашу ладонь. Интеллект преобладает над интуицией. Или, возможно, вы просто доверяете своим умственным способностям больше, чем инстинктам.
Глядя на ее склоненную голову, Макс нервно засмеялся.
— Вы на самом деле верите в такие вещи? В хиромантию?
— Конечно… но это не просто линии и знаки, это судьба.
Лила слегка улыбнулась ему, одновременно мягко и возбужденно.
— У вас очень четкий рисунок. Взгляните сюда.
Она скользнула пальцем по ладони, заставив его сглотнуть.
— Вам предстоит долгая жизнь, но видите этот перерыв? Почти смертельный опыт.
— Вы это придумали.
— Так написано у вас на руке, — указала она. — Развитое воображение. Думаю, вы напишете книгу… но надо поработать над уверенностью в себе.
Лила снова с симпатией взглянула на него.
— Тяжелое детство?
— Да… нет. — Макс смущенно откашлялся. — Не хуже, чем у всех, полагаю.
Она подняла бровь, но ничего не сказала.
— Ладно, сейчас вы уже большой мальчик.
Небрежным движением Лила отбросила волосы назад, потом снова вернулась к изучению его ладони.
— Так… смотрите, это линия карьеры и отклонение от этого пути. Вы удовлетворены своей профессией — пропахали для себя глубокую колею, — но вот разветвления. Может быть, как раз литературная работа. Придется сделать выбор.
— Я всерьез не думал…
— Уверена, что думали. Причем несколько лет. Теперь холм Венеры. Хм. Вы очень чувственный мужчина.
Лила в очередной раз пристально посмотрела на него.
— И прекрасный любовник.
Он не мог оторвать глаз от ее губ — полных, ненакрашенных, игриво изогнутых. Целовать их — все равно что погрузиться в сон, темный и эротичный. И если мужчина попробует их, то никогда не захочет просыпаться.
Лила почувствовала, что, кроме развлечения, появилось что-то еще. Что-то неожиданное и возбуждающее. «Это потому что он так смотрит», — решила она. С таким всепоглощающим желанием. Словно она единственная женщина в мире… безусловно, единственная, кто имеет значение для него.
Среди живущих не нашлось бы такой женщины, которая не растаяла бы под подобным взглядом.
