Нора Робертс - Приговоренные к безумию
– Я не перестал им быть.
– После грязи, в которой тебе пришлось вываляться в твоем БВД?
– Поэтому я там и остаюсь, – спокойно отозвался Уэбстер, пригладив вьющиеся каштановые волосы. – Я долго об этом думал, Даллас. Я понял, что я верю в Бюро.
– Почему?
– Нам необходима сдерживающая система. Где власть, там коррупция, ты же знаешь. Они всегда идут рука об руку. Продажный коп не имеет права носить значок. Но он заслуживает, чтобы другие копы видели, как значок у него отбирают.
– Продажные копы меня не заботят. – Недовольная всем миром и собой в частности, Ева взяла у него чашку и глотнула кофе. – Черт возьми, Уэбстер, ты же отлично работал на улице!
– Думаю, я неплохо справляюсь и в Бюро.
– Отравляя существование новичкам вроде Трухарта? Который сделал то, что должен был сделать, защищая гражданское лицо и себя?
– Я читал рапорт, Даллас. Ясно, что существовала непосредственная угроза жизни. Но тебе известно, что там есть пробелы, и в связи с этим возникают вопросы.
– Может, позволишь мне самой в этом разобраться?
– Я бы с удовольствием оказал тебе услугу, но Трухарту придется дать показания. Он может сделать это в присутствии своего адвоката. Если хочешь, можешь тоже присутствовать. Господи, Даллас, мы вовсе не стремимся расправиться с этим парнем! Но когда полицейский убивает служебным оружием, это требует рассмотрения.
– Трухарт абсолютно чист, Уэбстер.
– Тогда ему не о чем беспокоиться. Я лично этим займусь, если тебе от этого будет легче.
– Спасибо.
– Интересно, ты расскажешь Рорку, что обращалась ко мне? Или это его так взбесит, что мне снова придется надрать ему задницу?
– Ах, значит, ты этим занимался, когда тебя вынесли из комнаты в бессознательном: состоянии?
– Я как раз обрел второе дыхание.
Уэбстер провел рукой по подбородку. Он все еще помнил, как кулак Рорка врезался ему в лицо, словно с силой брошенный кирпич.
– Рада за тебя. Но я не отчитываюсь перед Рорком.
– Это тебе так кажется. – Уэбстер забрал у нее чашку и допил кофе. – Ты настолько примерная жена, что я буквально вижу, как маленькие голубки кружат у тебя над головой.
Ева покраснела от злости и унижения.
– Рорк не единственный, кто может тебя нокаутировать!
– Не злись. Мне просто нравится смотреть на тебя. – Он усмехнулся, видя, как она прищурилась. – Только смотреть – не трогать. Я хорошо усвоил урок. Можешь не сомневаться, я буду вести себя безупречно – как с личной, так и с профессиональной точки зрения. Тебе этого достаточно?
– Да. В противном случае я бы к тебе не обратилась.
– Ладно, буду держать тебя в курсе. – Уэбстер открыл дверь и обернулся. Ему в самом деле нравилось смотреть на крепкую, худощавую и в то же время необычайно сексуальную фигуру Евы. – Спасибо за кофе.
Оставшись одна, Ева покачала головой. Она слышала, как шум в общей комнате сменился мертвой тишиной, когда Уэбстер проходил через нее. Он выбрал трудную дорогу. На полицейского, надзирающего за другими копами, всегда смотрят с подозрением, страхом и ненавистью.
Ева надеялась, что он не потеряет равновесие на этом скользком пути.
Она посмотрела на часы, прикидывая, сколько еще продлится тестирование Трухарта. Пожалуй, ей хватит времени, чтобы поторопить Морриса.
* * *Трупы аккуратно лежали на тележках у стены коридора возле прозекторской. За одиннадцать лет службы Ева редко видела столько мертвецов в одном месте и в одно время. «Защищать их уже поздно, – подумала она. – Но зато теперь их обслужат по высшему разряду».
Пибоди шла рядом с Евой по широкому белому коридору морга.
– Господи, в этом месте всегда мороз по коже продирает! Кажется, что один из жмуриков вот-вот вскочит и схватит тебя.
– Подожди здесь. Если один из трупов бросится на тебя, зови на помощь.
– Очень смешно! – С опаской глядя на тележки, Пибоди заняла пост у двери.
В прозекторской Моррис делал лазерным скальпелем разрез на одном из тел, лежащих на столах. Его глаза были прикрыты темными очками, длинные, завязанные лентой волосы – пластиковым капюшоном, а аккуратный синий костюм – защитным халатом.
– Какой смысл в автоответчике, если ты им не пользуешься? – осведомилась Ева.
– Этим утром прибыла целая компания после аварии автобуса. Разве ты не получила рапорт?
– Мне своих хватает. Сколько жертв?
– Двенадцать погибших, шесть раненых. Какой-то тупица на джипе умудрился протаранить автобус. Добавь к этому поножовщину в клубе, окончившуюся гибелью обоих участников и оказавшейся рядом женщины, и каждодневные происшествия со смертельным исходом, и ты поймешь, что у нас хлопот полон рот.
– Один из твоих трупов – ополоумевший тип, которого, защищаясь, прикончил новичок-полицейский. Никаких следов контакта парализатора с жертвой. Конфискованный у полисмена парализатор был установлен на низкий уровень действия.
– Тогда это не могло его убить.
– Тем не менее он мертв, как и остальные твои гости.
Моррис завершил разрез.
– Без непосредственного контакта полицейский парализатор мог убить только в том случае, если нервная система или дыхательные органы у твоего полоумного были в очень тяжелом состоянии. Настолько, что электронный разряд, усугубив его, вызвал смерть.
Именно это Ева и хотела услышать.
– Значит, смерть, по большому счету, была вызвана не применением оружия?
– Технически – да. Однако…
– Сойдет и технически. Будь другом, Моррис, взгляни на труп. Речь идет о Трухарте.
Моррис снял очки.
– Это тот паренек с персиковым пушком на лице, который выглядит так, словно сошел с рекламного ролика зубной пасты?
– Он самый. Сейчас его тестируют, а потом им займется БВД. Но так как в этой истории полно нестыковок, мне бы хотелось дать ему лазейку.
– Где труп?
– Здесь, четвертый по счету, – Ева указала пальцем.
– Подожди минутку. Я хочу прочитать рапорт. – Моррис подошел к компьютеру. – Как его звали?
– Луи Когберн.
Моррис вывел на экран данные и стал читать их, напевая себе под нос какую-то мелодию, показавшуюся Еве знакомой. Навязчивый мотив звучал у нее в голове, обещая застрять там надолго.
– Наркодилер… – бормотал Моррис. – Если он перебрал своего товара, могли возникнуть неприятности с сердцем и нервной системой. Кровотечение из ушей и носа, лопнувшие кровеносные сосуды в глазах… Хм-м!
Подойдя к столу, где лежало обнаженное костлявое тело Когберна, Моррис надел очки и наклонился так низко, словно собирался поцеловать мертвеца. Потом он включил запись и начал диктовать предварительные данные, основанные на визуальном осмотре.
