Лиза Джексон - Тень сомнения
Дерьмо! Что же ему делать?
Уэстон вдавил в пол педаль акселератора «Мерседеса», и машина с откидным верхом полетела по шоссе. Шины пели, мотор урчал, ветер свистел в ушах. Слева от него, к западу, расстилался океан, безостановочно кативший пенные волны к берегу, а справа, к востоку, поднимались к небесам поросшие лесом холмы. Но все его мысли были заняты Тессой, и он не мог избавиться от ее навязчивого образа.
Он мельком видел ее в городе – она как раз входила в винный магазин. Видик у нее был что надо: круглая задница, туго обтянутая короткой красной мини-юбкой, и белая рубашка, завязанная узлом под самой грудью. Она совсем не постарела, только волосы стали короче, щеки утратили детскую округлость, скулы сделались более заметными, а созревшие груди буквально распирали тонкую белую ткань рубашки. Зато голубые глаза остались такими же большими и круглыми. Уэстон полагал, что работать языком она тоже не разучилась.
Черт, и о чем он только думает? Ведь стоит ему снова связаться с Тессой или с любой из сестер Холланд, Кендалл сделает из него рубленый бифштекс. Кроме того, у каждой из сестер Холланд есть к нему персональный счет, для краткосрочного романа ни одна из них просто не годится. Но он не мог себя заставить отказаться от обдумывания возможностей. Миранда представляла собой вечный соблазн. Она по-прежнему привлекала его гораздо больше, чем Тесса, но зато Тесса была доступна. Во всяком случае, она дала ему это понять, когда опять позвонила по сотовому – не далее как вчера вечером.
– Угадай, что я делаю, – заворковала она, а он даже ответить толком не мог, так как в эту минуту сидел вместе с женой и дочерью в гостиной и смотрел телевизор.
– Я себя трогаю, – продолжала Тесса, не дожидаясь ответа. – Хочешь знать – где?
Голос у нее был тихий и томный.
– Да нет, вряд ли.
– Я потерла пальцем соски, и они стали темными и твердыми. А теперь я собираюсь спуститься пониже и...
– Я с вами позже переговорю. Я никогда не обсуждаю дела дома, – сказал он громко, чтобы жена услышала.
Но ему пришлось повернуться к ней спиной, чтобы скрыть эрекцию, отчетливо проступающую сквозь тонкую ткань спортивных брюк, ею же подаренных как раз на прошлой неделе.
– Я буду здесь. В «Камне Иллахи». Буду ждать...
Он отключил телефон и чуть не кончил прямо в штаны. Что за игру она с ним затеяла? При их последней встрече она собиралась выцарапать ему глаза, а сейчас она вела себя так, будто ей не терпелось снова затащить его в постель. Головокружительное ощущение всемогущества вдруг охватило Уэстона. Мысль о том, что он оседлал одну из сестер Холланд да еще заставил ее просить добавки, пьянила его. Такого он никогда не испытывал – ни до, ни после. Ни извращенные сексуальные шалости юных лет, ни длинная вереница любовниц, прошедших через его постель позже, – ничто не могло сравниться с тем кайфом, с тем чистым приливом адреналина, который вызывала в нем Тесса.
И она была готова вновь подарить ему этот кайф!
Уэстон слишком резко затормозил на повороте, машину занесло, но он выровнял ее и попытался выбросить Тессу из головы. Сейчас не время отвлекаться на женщин: у него есть более важные дела.
Он выехал на вершину холма и увидел мелькнувший вдали за деревьями «Камень Иллахи». Внутри у него все застыло, а на лбу выступил холодный пот, когда он заметил бульдозеры, расчищавшие участок под новую очередь курорта. Работа шла без остановки. Скоро начнут рыть котлован под фундамент – и найдут то, что лучше бы оставить похороненным навеки.
– Знаешь, мне иногда кажется, что наша семья – это какое-то сборище уродов, – заявила Тесса, оторвав виноградину от грозди в корзине с фруктами.
Она сидела на кухне в доме, где прошло ее детство. Клер налила им по стакану чая со льдом. Саманта плескалась за окном в бассейне, Шон взял лодку и уехал кататься по озеру; тянулись долгие, ленивые послеобеденные часы летнего дня.
– Сборище уродов? – переспросила Клер.
– Угу. Папа ударился в политику. В губернаторы ему, видите ли, захотелось. У меня это просто в голове не укладывается! – Она подбросила виноградину в воздух и ловко поймала ее ртом. – Жуть берет, как подумаешь, что у Датча Холланда будет столько власти.
– Его еще не выбрали. Даже кандидатом от партии.
– Дельное замечание. – Тесса повернулась к ней на круглом табурете. – А знаешь, я опять позвонила Уэстону.
Клер замерла.
– Ты ему звонишь? Зачем?
– Просто хочу помучить его немного. Говорю разные гадости.
– Ты что, с ума сошла? Он не из тех, с кем можно просто пошутить. Тебе это даром не пройдет.
– А почему нет? Надо заставить его немного попотеть.
– Попотеть? Зачем?
Слепая паника вдруг охватила Клер, хотя она сама не понимала почему. Ведь Уэстон не может им навредить! Или может?
Тесса пожала плечами:
– Просто я считаю, что Уэстона надо поставить на место. Слишком уж ему все удается.
– А ты собираешься наставить его на путь истинный? – засмеялась Клер, хотя на душе у нее было неспокойно, как перед грозой.
– Уэстона только могила исправит. Я просто хочу немного выбить его из колеи.
Клер покачала головой.
– Оставь его в покое. Он не стоит и минуты твоего внимания.
Тесса прищурилась и уставилась в пространство над плечом сестры – в какую-то точку, видную только ей одной. Ее лицо внезапно исказилось от боли, на глаза навернулись слезы.
– Я не могу спокойно смотреть на этот образец добродетели. Что он хорошего сделал, чем заслужил свою бесподобную семейку?
– Жизнь вообще несправедлива.
– Знаю, знаю, но меня злит этот его фальшивый фасад. Ну, знаешь, этакое воплощение американской мечты: верный, любящий муж, его образцовая женушка Кендалл Форсайт, их избалованная до мозга костей дочь, даже собака – и та не простая, а с какой-то немыслимой родословной. – Она заерзала на табурете. – От всего этого меня тошнит.
– Тебе нет до этого никакого дела.
Тесса торопливо заморгала, борясь с проклятыми слезами, которые всякий раз накатывали на нее приступами, когда она меньше всего этого ожидала. Она забарабанила пальцами по кухонному столу и решила больше не спорить с Клер. Что толку?
– Наверное, ты права, но меня это все равно бесит до чертиков.
– Просто не обращай внимания.
Однако Тесса ничего не могла с собой поделать. Ее выводила из себя мысль о том, что Уэстон стал важной птицей, заседает в городском совете, считается столпом общества, что служащие «Таггерт Индастриз» молятся на него, как на икону. А ведь этот человек – воплощение зла! О, как бы ей хотелось сорвать с него маску, обнажить перед целым светом его истинное лицо! Уэстон Таггерт единолично разрушил ее жизнь, хотя никто, кроме нее, этого не знал. Может, настала пора разрушить его жизнь?
