Джейн Хичкок - Светские преступления
— Если честно, мне кажется, что Монику мучает совесть. Ты не представляешь, как ласково она держалась со мной за ленчем. Совершенно как в прежние времена! Несколько раз повторила, что как-нибудь воздаст мне за все пережитое. Уж не знаю, что имелось в виду, но эта неожиданная перемена как-то… как-то тронула меня. Жаль Монику.
— Джо, ты само великодушие!
— Что ты! Просто когда она сказала, что неизлечимо больна и что это, быть может, расплата свыше…
— Она так и сказала?!
— Слово в слово.
— Кто знает, — вздохнула Джун. — Может, и расплата.
Закончив разговор, я знала, что в самом скором времени слухи о неизлечимой болезни графини де Пасси и о том, что мы с ней снова на дружеской ноге, обойдут весь наш круг.
Олива появилась у меня около восьми вечера. Она выглядела совершенно неузнаваемой в короткой юбке-стрейч, облегающем свитере и белокуром парике. Я сочла за лучшее не задавать лишних вопросов и просто принесла ей мартини, который держала наготове в холодильнике. В обмен она протянула мне бумажный пакет с костюмом и шляпкой.
— Как все прошло?
— В лучшем виде.
Она устроилась на диване, а я, едва сдерживая любопытство, присела на краешек кресла. Наступило молчание.
— Ну, рассказывай! — не выдержала я.
Олива не подала виду, что слышит этот крик души. Отставив стакан, она не спеша закурила.
— Малышка Маккласки и в самом деле головастая баба, — заметила она наконец.
— Ну и?..
— Я проделала все, как мы договорились. Ты сама-то была у нее в конторе?
— Нет.
— У нее там сплошь бонсаи — ну, ты знаешь, такие деревца-недоростки, в точности как настоящие. Похожи на нее как две капли воды. Еще там подборка оккультных предметов какого-то индейского племени. Каждую зиму она выезжает на Таос, а на рабочем столе, в пластиковой клетке, держит живого скорпиона по имени Фред. Говорит, поймала его у себя дома. Это вроде бы ее второе «я». Да, и еще у нее на стене висит фотография с личным автографом. Угадай чья!
Я отмахнулась — это было мне глубоко безразлично.
— Оперного певца… как же его?.. черт, забыла! Такой смазливый… нет, не помню.
— Как все прошло?!
— Спокойно, сладенькая, спокойно. Держи себя в руках. Хорошая актриса ценит красивые декорации. Так вот, ты советовала очаровать ее, и я, мать твою, постаралась! Да так, что чуть не нарвалась на объяснение в любви с первого взгляда. Ты знала, что она лейсба?
Я испустила вздох досады. Олива, хмыкнув, перешла к делу:
— Между прочим, она с ходу поинтересовалась, что у меня с рукой.
— А ты?
— Как и было задумано, уклонилась от ответа. «Нелепая случайность, не стоит внимания». Тогда она усадила меня и втянула в светскую беседу обо всем на свете. Вопросов задала не меньше сотни, в том числе насчет Нейта.
— Как же ты выкручивалась?
— Помаленьку. Подала дело так, что Нейт, мол, отличный парень, но есть в нем эдакая неприятная струнка, которая и вызывает у меня подозрения. Я, мол, хочу определенных гарантий. Короче, общие слова, как в гороскопе. От кофе я отказалась, от сигареты тоже — не хотелось оставлять ей на память образец слюны, тем более при полном отсутствии отпечатков пальцев.
— Обо мне она не упоминала?
— Ни словом.
— Вот и хорошо.
— Потом мы наконец перешли к брачному контракту. Поверь, эта крошка знает свое дело. Заявила, что брак с мужчиной — петля на шее женщины. Короче, некоторое время я ее с интересом слушала, потом начала поглядывать на часы и в конце концов сказала, что время поджимает. Начала подниматься, сделала вид, что кое-что пришло в голову, и выложила ей все то, что мы так долго репетировали: поездка, завещание. Сказала, что не знаю, к кому с этим обратиться. Не посоветует ли она? Она так и прыгнула на приманку. Предложила оформить это дело заодно, раз уж я там. Я едва успела кивнуть, как, будто из-под земли, появилась еще куча народу, и наше дельце было обделано быстро и без проблем.
— И без удостоверения личности?
— Точно.
— Она прочла завещание?
— Бросила взгляд в ту часть, где стоит имя душеприказчика, наверняка чтобы убедиться, что это и в самом деле Нейт. По-моему, она втайне злорадствовала: я же сказала, что он не одобрит моего поступка, и несколько раз повторила, что визит должен остаться в тайне. Кроме нее, было еще трое, и все мы сидели за симпатичным круглым столом. Меня спросили, действительно ли я Моника де Пасси и проживаю по адресу: Пятая авеню, восемьсот пятнадцать. Я ответила: «Да, да, мадам!»
— Не шути так!
— А ты расслабься. К тому времени это была пустая формальность. Я ее совсем заморочила, ты уж поверь. Еще меня спрашивали, известно ли мне содержание завещания. Я ответила: конечно, ведь я его и составила. Затем эта Маккласки попросила дать одному из тех троих указание подписать бумагу от моего имени. Я дала. Он подписал. Другие двое подписались как свидетели. Эти трое попрощались и исчезли. Маккласки спросила, не желаю ли я оставить завещание у нее в конторе на хранение. Я сказала: отличная мысль! Мы вернулись к брачным контрактам. Не против ли я, если она прямо сейчас набросает для меня контракт в общих чертах? Я сказала, что должна бежать, но свяжусь с ней при первой же возможности. И ушла.
— В котором часу?
— В три сорок.
— Хорошо. Великолепно!
— Всегда к вашим услугам. О, чуть не забыла! Тебе понравится. Перед самым моим уходом она сказала, что несколько месяцев назад видела меня на одном вечере и как раз с твоим приятелем Натаниелем.
— Да что ты!
— Ей-богу! Сказала, что для нее большое удовольствие снова меня видеть. А теперь, конфетка, выкладывай денежки.
— Сначала копию завещания!
— Сначала деньги.
Я передала ей серый конторский конверт с пятью тысячами долларов в стодолларовых купюрах. Олива достала пачку, лизнула указательный палец и пересчитала деньги, пожалуй, быстрее, чем счетный автомат. Похоже, крупная сумма была ей не внове.
— Ты работала в банке? — не удержалась я.
— В казино, — был ответ.
Она разделила деньги пополам, скатала каждую стопку в тугой рулон, стянула резинкой и так ловко запрятала под пояс юбки, что невозможно было ничего заподозрить.
— Боишься, что вырвут сумочку?
— Нет, просто мне нравится держать деньги поближе к телу. — Олива оглядела себя, уперла руку в бок и усмехнулась. — На данный момент заплачено десять тысяч. За тобой остается миллион.
— Что, прости?!
— Я не стану торопить тебя с платой, конфетка. Наверняка твоя подружка графиня не сразу сыграет в ящик. Но уж когда сыграет, не сомневайся — я напомню про этот маленький должок.
