Анна Малышева - Любовь холоднее смерти
– Он переживал, как бы ты не замерзла, – сказала она. – Как романтично! Честно говоря, я ожидала, что камень будет завернут в какую-то записку, но ее не было.
Она кивнула на камень, лежавший на столе в качестве улики.
– Вы меня пугаете, – дрожащим голосом ответила Лида. – Нет, я уже не хочу пить чай! Вы хотите сказать, что Алеша предпочитает швыряться камнями, чем звонить?
– Именно. – Та достала из шкафчика свою огромную чашку, расписанную рыбками. – И это весьма странно. Так или иначе, он все-таки дает о себе знать.
– Моя подруга говорит, что я должна забрать заявление из милиции, потому что Алеша позвонил, – после паузы сказала девушка. – Как вы считаете – я должна это сделать? После того, что случилось сегодня?
– А ты сама как думаешь?
– Не знаю. Все это как-то… Подозрительно.
– Загадочно, ты хочешь сказать, – поправила ее Вера Сергеевна. – Таинственно.
И неожиданно расхохоталась, держа в руках полную чашку. Чай выплеснулся на пол, но она не заметила этого:
– Я вижу, в твоей жизни еще больше тайн, чем в моей!
Девушка молча заперлась у себя в комнате – на сей раз на щеколду и на ключ.
Тот, кто подсматривает, часто узнает неправду.
Глава 18
Лида долго искала человека, который согласился бы ею заняться. Она обращалась то к одному, то к другому и наконец после упорных просьб и бесконечных расспросов была отведена в нужный кабинет, где сидел молодой и с виду очень занятой парень.
– Что у вас? – спросил он, мельком взглянув на нее. Впрочем, после более подробного осмотра парень проявил к посетительнице некоторый интерес. – По поводу какого заявления, говорите?
– Неделю назад я подала заявление о пропаже человека… – Лида села, так и не дождавшись приглашения. – Но не вам…
– А кому? – Тот заиграл карандашом, рассматривая девушку с какой-то непонятной иронией.
Лида решила держаться холодно и деловито. Она изложила суть своего заявления и сказала, что теперь хочет забрать его обратно.
– То есть отозвать, – поправил ее парень.
– Да.
– Нашли мужа или он сам нашелся?
– Почти. Он позвонил.
– И нечего было пороть горячку! – внезапно рассердился тот. – Только от работы отвлекаете!
Лида ничего не сказала. Она провела очень неприятные полчаса, подписывая какие-то бумаги и выслушивая двусмысленные речи, где комплименты перемежались с хамством. Выйдя на свежий воздух, она не знала, что делать – смеяться или плакать. Было обидно, что ее заявление восприняли как каприз истеричной дурочки, и в то же время приятно сознавать, что отношения с законом окончены. Представители правопорядка всю жизнь наводили на нее страх, хотя столкнулась она с ними только теперь.
Идти было некуда – такое с ней тоже случилось впервые за последние годы. В институте шел «семинарский» день, а те немногие факультативы, которые все-таки назначали переводчикам, были отменены из-за повального гриппа у преподавателей. Возвращаться домой не хотелось.
Вера Сергеевна с утра была не в духе – она звонила в домоуправление и требовала прислать стекольщика, а там отвечали, что такого мастера у них сейчас нет – пусть поищет частника. Взбешенная хозяйка поинтересовалась у Лиды, выходящей из ванной, как они представляют себе этот поиск? Нужно встать на углу и хватать мужиков подходящего вида, спрашивая каждого, не стекольщик ли он? Лида посоветовала ей обратиться с этим вопросом в первый попавшийся хозяйственный магазин, где режут стекло. Там, где режут, наверняка найдется тот, кто вставляет отрезанное в надлежащее место. Вера Сергеевна прониклась к девушке уважением и немедленно собралась на выход. Правда, она все-таки продолжала нервничать, и Лида понимала почему. Ей очень не хотелось, чтобы кто-то рассматривал сокровища, запертые в комнате, – вчера девушка испытала это на себе.
Прежде, когда выпадали свободные дни, они с Алешей шли в кино, в театр или просто гуляли по городу – без денег, без цели. Шли наугад, сворачивая в загадочные кривые переулки, блуждали, нарочно ни у кого не спрашивая дорогу, потому что сами не знали, куда им хочется выйти. В таких пеших походах они иной раз открывали довольно странные места, которые, казалось бы, давно должны были исчезнуть с лица Москвы. Где-нибудь в конце безымянного тупика – крохотный висячий садик, больше похожий на корзинку с цветущей сиренью. Покосившийся деревянный домишко, щедро украшенный резьбой, со ставнями и ситцевыми занавесками, из-за которых виднелась герань – вылитая декорация к пьесе Островского. Или где-нибудь посреди тенистого, безлюдного двора обнаруживалась голубятня, похожая на древнюю шарманку, откуда вместо музыки доносилось курлыканье холеных сытых птиц.
Но все это было в центре, а в районе, где сейчас жила Лида, подобных уголков даже искать не стоило. Здесь можно было встретить только мощную «сталинскую» архитектуру – здания, похожие на боевые укрепления, торты и плотины, о которых Алеша как-то сказал, что придумать подобное мог только человек с эстетическим вкусом царя Ирода. Гулять между этими сооружениями не хотелось – мимо них хотелось только спешить.
Лида достала из сумки фотографии мужа – их вернули после того, как она написала отказ от заявления. Пересмотрела. На одной, снятой крупным планом, Алеша улыбался так светло и открыто, что девушка взглянула на него с упреком. Эта улыбка в сложившихся обстоятельствах показалась ей неуместной. «Ему многое придется объяснить, когда вернется, – подумала она, запихивая конверт обратно в сумку. – Что это за обстоятельства такие? Если бы я сама взяла трубку, он бы не отделался парой слов… Дернул меня черт как раз тогда поехать в общагу!»
Внезапно ей показалось, что подул ледяной ветер. Девушка застыла, так и не вынув руки из сумки, остановившись у бровки тротуара, будто собираясь кинуться в поток машин. Перехода в этом месте не было, и она поймала на себе внимательный взгляд одного водителя, проезжавшего мимо. В этом взгляде ясно читалось заключение: «Дура или самоубийца!» Она торопливо сделала шаг назад.
«Если бы я сама взяла трубку… Прошло два дня, а он не перезвонил. И не верю я, что этот камень бросил Алеша. Нет. Тут что-то… не то. И очень даже не то. Безумие, что я об этом сейчас подумала, но из головы не выходит… Если бы мистером Дэчери была Елена – мог ли Джаспер узнать ее по голосу? Нет, потому что слышал его слишком давно и слишком мало… Нет? У него абсолютный слух, он бы запомнил. А какой слух у моей хозяйки?!»
Она обнаружила рядом таксофон, выудила со дна кошелька жетончики и набрала номер Веры Сергеевны. Та ответила немедленно.
– Это я, – сказала девушка. – Хотела вас кое о чем спросить.
