Ирина Щеглова - Роковая строфа
А ведь было, было предупреждение, когда смерть слегка коснулась его своим холодным дыханием. О, он тогда думал, что заключил выгодную сделку, насильно, обманом обручив свою сестру с Андреем Истоминым.
Но Андрей сам виноват, купился на мираж красивой жизни. Вот и поплатился, чуть не лишился любимой женщины, и сына. Кстати, надо бы узнать у вики, что сталось с сыном Риты и Андрея. Наверняка, она-то знает! Недаром тогда, в Кейптауне она говорила о медсестре Валентине. А Валентина молодец! Сбежала-таки от вездесущей Вики, нашлась и на старуху поруха! Как ей это удалось? Неужели, действительно так очаровала несчастного Мигеля, что тот позабыв обо всем, решился помочь очаровательной медсестричке.
Он снова вспомнил, как Мигель вытащил их из океана, где они болтались несколько часов, и поднял на свой гидроплан. Ведь нашел же он в себе мужество выхватить их из-под носа у Интерпола. Вспомнил, как улыбалась Мигелю Вика посиневшими губами, и как потом она же нажала на курок, чтобы наказать предателя. Предателя? Да разве стал бы предатель, рисуя жизнью спасать двух изгоев? Нет, Мигель был благородным человеком, он до конца выполнил свой долг. За это и поплатился.
Борис и Вика находились в ленивом ничегонеделании. Вика снова лишена была связи. Владелец запретил какие бы то ни было переговоры. Видимо он имел относительно своих пассажиров какие-то инструкции и неукоснительно выполнял их. Яхта летела по Индийскому океану, лишь дважды подходили они к каким-то портам, и оба раза пассажирам не разрешили покинуть борт.
Наконец, яхта обогнула полуостров Сомали и зашла в Аденский залив. Только теперь вика сообщила Борису, что они сойдут в Адене.
– Мы по-прежнему направляемся в Бейрут? – уточнил он.
– Пока не знаю.
В Адене их ждали. В порту ждал человек с машиной, на которой доставил прибывших на аэродром, где их погрузили в небольшой частный самолет. Самолет, проведя в воздухе несколько часов, приземлился на таком же пыльном аэродроме, как и предыдущий, кругом, куда ни кинь взгляд, расстилалась каменистая пустыня. Араб в камуфляже проводил их к армейскому джипу.
– Куда мы едем? – тревожно оглядываясь по сторонам, спросил Борис.
– На базу, – устало сообщила Вика.
Усаживаясь на заднее сиденье, Борис думал о том, что теперь пути у него назад не будет. Он с отчетливой ясностью понимал: ловушка вот-вот должна захлопнуться, более того, она уже захлопнулась, незачем льстить себе, он уже ничего не может изменить.
91
Крохотный, забытый Богом поселок в горах, несколько десятков глинобитных хижин; чуть в стороне искусно замаскированный палаточный лагерь. Публика самая разношерстная: арабы, европейцы, американцы. Есть несколько женщин, таких же пыльных и злых, как и мужчины. В лагере жесточайшая дисциплина. Один Шахматов бездельничает, остальные все чем-то заняты. Вика пропадает где-то, то на учениях, то на каких-то совещаниях. Не смотря на суровый, аскетический быт, оборудование самое современное. Несколько раз Бориса чуть не подстрелили, когда он от скуки шатался в окрестностях.
– Будешь путаться под ногами, посажу на цепь, – пообещала Вика.
Он поверил. Но все же решился возразить:
– Но что же мне делать? Я здесь совершенно лишний.
– Потерпи, – неожиданно смягчилась боевая подруга. – Я должна кое-что закончить, потом мы с тобой будем свободны.
– Свободны? – усмехнулся Борис. – Ты сама-то веришь в то, что говоришь?
Вика смерила его презрительным взглядом, фыркнула и, бросив на прощанье:
– Сиди тихо! – удалилась, оставив Бориса одного в палатке с двумя походными койками.
Сейчас ей было не до него. Готовилась новая операция, приходилось много работать, и капризы скучающего любовника только раздражали Вику. Ей нужны были деньги. Много денег. Дело в том, что помимо операции для организации, Вика готовилась еще к своей собственной. Недавно ей удалось под видом пациента устроить в клинику, где лечилась Рита Истомина, своего человека. Содержание в клинике стоило денег. Один из информаторов сообщил, что ему удалось напасть на след пропавшей Валентины, он направился на поиски, но для этого требовались средства и немалые. Требовались средства и на подготовку того, что задумала Вика. А задумала она собрать мобильную группу и напасть на Швейцарскую клинику. Вика хотела раз и навсегда покончить с соперницей, Рита Истомина должна была исчезнуть с лица земли. Хорошо было бы уничтожить все семейство, если повезет. Но пока, хватило бы и убийства ненавистной Маргариты.
Поэтому Вика работала с остервенением. Ей нельзя проколоться, никаких провалов, только успех.
Еще более жесткая, чем обычно, она теперь ходила в камуфляжных штанах, армейских ботинках и футболке, выгоревшей на солнце. Причем, Борис видел, эта одежда ей подходила более какой-либо другой, именно теперь Вика чувствовала себя наиболее естественно и комфортно.
«Так вот как прошла ее юность» – думал Борис, наблюдая за действиями любовницы. «Неудивительно, что теперь она растеряла все женское, что было заложено в ней природой. Интересно, сколько лет ей было, когда она впервые убила человека? Как вообще она попала во всю эту жуткую банду? Что ее заставило? Может быть, родители как-то были с этим связаны? Нет, не возможно… Кто был ее первым мужчиной? Какой-нибудь инструктор-убийца, из бывших спецназовцев… Если бы она рассказала о себе… Но захочет ли она говорить об этом…»
Однажды Борис попробовал разговорить Вику:
– Скажи, какие цели преследует эта твоя организация? – спросил он.
Вика удивленно подняла голову, она как раз занималась чисткой своего револьвера.
– Что? – удивилась она.
Борис замялся, но решил не отступать:
– Я хотел спросить, какие у вас цели? Ведь у каждой организации есть какие-нибудь цели, все чего-то добиваются, насколько я понимаю…
– Во-во, – усмехнулась Вика, – ты бы еще спросил: вше политическое кредо…
– Нет, но…
– Деньги, дорогой мой, – перебила его Вика, – деньги и еще раз деньги. Кого-то интересует власть, но это, опять-таки – деньги…
Она отложила в сторону оружие, размяла плечи:
– Знаешь, когда я была девчонкой, училась в школе, ходила в спортивную секцию, нам тоже что-то такое внедряли в наши неоформившиеся мозги: идеи всякие, патриотизм и все такое… Только, когда дома жрать нечего, а папаша пьяный валяется с какой-нибудь алкашкой, подобранной на ближайшей помойке, тут не до патриотизма, как ты понимаешь. Алкашки еще туда-сюда, а каково девчонке, если к ней под юбку лезет здоровенный мужик, а до двери еще надо добежать, еще надо ее открыть, а у мужика планка запала… пока жива была бабушка, я все к ней убегала. Просила ее, чтобы милицию вызвала, а она все твердила: стыдно, деточка, стыдно… То, что я в рванине ходила, недоедала, терпела всю эту грязь – не стыдно, а дружков папашиных приструнить – стыдно. Так и жили.
