Энн Стюарт - Красив и очень опасен
Кэссиди попыталась было оттолкнуть его, высвободиться, но генерал оказался силен, как медведь. Где волоком, а где на руках он затащил ее на вершину горы, не обращая внимания на слабое сопротивление Кэссиди.
Дом оказался за самым гребнем, вполне мирный с виду деревянный особняк с застекленной верандой.
– Мое скромное бунгало, – негромко сказал генерал, даже ничуть не запыхавшийся. – Точнее – орлиное гнездо, – добавил он, увлекая Кэссиди за собой к веранде по аккуратно выстриженному зеленому газону.
– Что-то я не вижу никакой сногсшибательной сигнализации, – пробормотала Кэссиди.
– О, в глаза это не бросается, – непринужденно заметил генерал. – У меня повсюду установлены камеры. И всегда под рукой мощная снайперская винтовка. Прежде я считался весьма неплохим стрелком, но и сейчас, кажется, былой меткости не утратил. Стоит только Ричарду оказаться в радиусе наблюдения, и он очутится у меня на мушке.
– Вы его убьете?
– В конечном итоге – непременно. – Кэссиди со злорадным удовлетворением отметила, что генерал немного запыхался. Отодвинув в сторону скользящую стеклянную дверь, он протолкнул Кэссиди в гостиную, и она упала на белоснежный ковер, заляпав его грязью. – Но сначала я должен у него кое-что выяснить.
С полминуты Кэссиди молчала, прислушиваясь.
– А где Франческа? – спросила она наконец. – И где ваша жена?
– Обе спят крепким сном, – усмехнулся генерал. Он сбросил китель и подошел к бару. – Я неплохо разбираюсь в фармацевтике. Кстати, угостить вас растительным чаем? Он великолепно восстанавливает силы.
– А они мне понадобятся?
– Боюсь, что нет, – извиняющимся тоном ответил генерал.
– Вы меня тоже убьете?
– К сожалению, иного выхода у меня нет, – развел руками генерал. – В армии, видите ли, учат выполнять приказ, не задумываясь о последствиях. И уж тем более не скорбя о возможных потерях. – Он наполнил два стакана зеленовато-оранжевой жидкостью и приблизился к Кэссиди. Впервые в жизни она пожалела, что не может выпить виски.
– Но почему? – спросила Кэссиди.
– Необходимо, чтобы Ричарда продолжали считать тем чудовищным злодеем, каковым он на самом деле и является. И я, признаться, побаиваюсь книги вашего отца. Как, впрочем, и апелляции. Пока Ричард, примирившись со своей участью, не противился решению суда, я был вполне удовлетворен. Но апелляция меня тревожит. Я слишком хорошо знаю нашу систему правосудия и вправе допустить, что по измененному решению суда Ричард может провести остаток своих дней в одном из заведений, которые куда более уютны и приспособлены для жизни, нежели армейские казармы. Этого я допустить не могу. Ричард должен понести наказание за свои злодеяния. Если его не казнят за убийство Дианы, то он умрет за убийство вас и вашей сестры.
Кэссиди похолодела.
– Вы… собираетесь его подставить? – срывающимся голосом спросила она.
– Еще как! – Глаза генерала Скотта торжествующе блеснули. – Должен ведь я иметь подходящий предлог, чтобы его прикончить! Я объясню, что он захватил вас в заложники, затащил сюда, а потом убил – сначала вас, а потом и Франческу. И вот тогда мне пришлось пристрелить его как собаку! – Он протянул Кэссиди стакан с мутноватой жидкостью. – Вот, выпейте.
Но Кэссиди быстрым движением вышибла стакан из его руки, и зелье мутным пятном расплылось по ковру.
– Я не хочу, чтобы вы и меня опоили! – громко выкрикнула она.
Генерал зловеще улыбнулся.
– Маленький стойкий солдатик, – процедил он. – Что ж, придется действовать иначе. Вы ведь знаете, где находятся мои внучата. Где они?
На этот раз Кэссиди врать не стала.
– Там, где вам никогда их не найти! – вызывающе ответила она.
Генерал поморщился.
– Не несите околесицу, я всегда нахожу то, что мне нужно. Просто я не знал наверняка, что они живы, а то бы нашел их в считанные дни или даже часы. Но Ричард, воздадим ему должное, сумел меня провести. Мне даже в голову не приходило, что он мог их спрятать. Я был уверен, что в ту минуту, когда Диана призналась ему в своей беременности и назвала отца будущего ребенка, он совершенно обезумел. Хотя, разумеется, порой встречаются весьма изобретательные безумцы.
– Вы, например, – не удержалась Кэссиди.
Генерал Скотт сокрушенно покачал головой.
– Я вовсе не безумец, дитя мое, – неодобрительно произнес он. – Просто всегда поступаю, как считаю нужным. Очень просто.
– Святая простота!
– Хотите немножко привести себя в порядок? – неожиданно предложил генерал. – С сестрой повидаться?
– Мне казалось, вы собирались нас убить?
– Если к приходу Ричарда вы будете уже мертвы, это затруднит мои с ним переговоры, – пояснил генерал. – А я хочу знать, что на самом деле случилось в тот вечер. – Голос генерала едва заметно дрогнул, но лицо оставалось абсолютно спокойным.
– Я хочу увидеть Франческу, – заявила Кэссиди.
– Логично. – Генерал помог ей встать и вручил свою трость. – Вот, так вам будет легче. Между прочим, эта трость в свое время принадлежала самому великому генералу – Дуайту Эйзенхауэру. Я гордился этим величайшим своим сокровищем.
Пальцы Кэссиди сомкнулись вокруг изящного резного набалдашника из слоновой кости. Нет, силенок использовать эту трость как оружие у нее еще не хватает. Пока. Но потом она непременно пустит ее в ход.
– Отведите меня к Франческе, – потребовала она.
– С радостью.
* * *В глубине души Ричард порадовался падению Кэссиди. Она не смогла бы взобраться на почти отвесный утес, но и остаться внизу не согласилась бы. Духу ударить ее еще раз у него не хватило бы; это Ричард знал наверняка, сердце до сих пор обливалось кровью при одной лишь мысли об этом. Хотя, окажись он приперт к стенке, и кто знает? Ричард давно уже убедился, что в экстремальной ситуации способен на все.
Только подъем по неприступному утесу позволил бы ему оказаться вне пределов досягаемости проклятых видеокамер Скотта. Техника не позволяла генералу расставить их на крутом обрыве, да и необходимости в этом не было. Никто не пошел бы на столь верное самоубийство. Ни один человек, находящийся в здравом уме.
Но Ричард уже давно не был уверен, что находится в здравом уме. Странно, но именно возвращение из мрачной тьмы позволило ему осознать глубину бездны, в которой он находился. Впрочем, сейчас ему было не до рассуждений. Ричард твердо знал, что собирается сделать, и был готов заплатить за содеянное собственной жизнью.
В свое время он увлекался альпинизмом, однако при восхождениях пользовался самым современным снаряжением, да и скалы не покрывала предательская ледяная корка. Ричард попытался на мгновение представить, что будет, если он сорвется. Но тут же отмел эту мысль прочь. Он не сорвется. Не может сорваться. Он убьет Эмберсона Скотта, уничтожит его голыми руками, постарается, чтобы смерть генерала была как можно более болезненной.
