Елена Арсеньева - Мост бриллиантовых грез
А может быть, прямо сейчас ему позвонить, напомнить о себе? Но портабль так и остался у Романа…
«Ладно, завтра. Все завтра», – подумала Катрин и уснула, уверенная, что утро, по обыкновению, принесет облегчение душе и ответы на вопросы, которые не давали покоя вечером.
Однако утром Роман был по-вчерашнему мрачен, завтрак, который принесли из бистро на первом этаже, жевал не глядя и то и дело принимался снова и снова названивать мамаше, телефон которой был отключен по-прежнему. В конце концов Катрин возненавидела эту толстую русскую дуру (ведь все русские женщины ужасно толстые, наверняка и мамаша Романа такая же, несмотря на свое вполне приличное, европейское имя!), которой наплевать на беспокойство сына о ее же собственном здоровье. Вот если бы у Катрин был сын, она не стала бы так мотать ему нервы…
Если бы у Катрин был сын?!
Что за чушь собачья!
Наконец ей надоело смотреть на бледное и злое от тревоги лицо Романа. Тем более что и у самой на душе кошки скребли: сколько ни названивала Лорану (попеременно с Романом), портабль был по-прежнему отключен или недоступен. На домашнем телефоне – автоответчик.
И вдруг… вдруг домашний номер оказался занят! Катрин подумала, что попала не туда. Набрала снова – занято. А через несколько минут снова длинные безответные гудки. Но ведь только что кто-то говорил по телефону!
Кроме Лорана, говорить по нему не мог никто. Прислуга приходит во второй половине дня, и то если Лоран отсутствует: он не выносит суеты с метелками и пылесосами. Значит, он дома, просто не хочет брать трубку. А портабль отключил…
Что это значит? Такого на памяти Катрин еще не было.
Нет, надо что-то делать… Надо ехать к Лорану, вот что! А Роман пусть дома посидит.
Катрин торопливо начала краситься и переодеваться. Роман был в ванной.
– Я ухожу! – крикнула она, набрасывая куртку, и в это время он вышел одетый и направился к своим мокасинам, брошенным в прихожей. По какой-то непонятной национальной привычке он снимал обувь, когда входил в квартиру. Раньше Катрин думала, что так поступают только мусульмане, нет, оказывается, и приверженцы la religion orthodoxe.[9]
– Я тоже, – сказал Роман.
– Ты куда?
– Хочу купить портабль, – пробормотал он, с преувеличенной старательностью орудуя костяной ложкой для обуви.
– Я сама тебе куплю, – предложила Катрин. – Какой ты хочешь?
– Нет, я должен сам выбрать. Телефон – штука индивидуальная!
– Хорошо, – сказала Катрин. – Тогда давай вместе сходим. Тут на углу отличный салон.
Она подумала, что можно съездить к Лорану и через полчаса. В самом деле, нужно поскорей купить Роману мобильник, пусть сидит и названивает мамаше или играет в какую-нибудь стрелялку, как и положено хорошему мальчику. Надо выбрать такой портабль, где стрелялок побольше. И главное, она всегда, в любую минуту сможет узнать, где он и что с ним.
– Нет, я сам! – уперся Роман.
Катрин сразу все поняла. Он надумал смыться, вот что… Что-то такое было у него в глазах… такое бесповоротное, даже с оттенком безумия…
Да что с ним творится со вчерашнего дня… Неужели сходит с ума из-за того, что мамаша куда-то пропала? Хм, большое дело, небось трахается с каким-нибудь соседом, таким же толстым славянином, как она. Роману надо проще относиться к подобным вещам, нельзя до такой степени заводиться.
Или он не из-за маман завелся? Из-за какой-то там Эммы?
Эмма, Эмма… Кто такая Эмма? Правду ли он сказал, что так зовут его мать, или просто выкрутился?
Катрин смотрела в его окруженные черными тенями глаза. Взгляд устремлен на нее, но Роман ее не видит. Куда смотрит? Кого силится разглядеть? Из-за кого пролегла эта тьма под глазами, из-за кого дрожат губы, словно у маленького мальчика, который с трудом сдерживает слезы?
У нее сжалось сердце. На секунду, всего на секунду, но… Если он уйдет, то уже не вернется, поняла она с поразительной ясностью. Этого нельзя допустить! Но и к Лорану не ехать нельзя, а то опять исчезнет, как его потом искать? С него же станется и в Россию улететь, не предупредив! А на что тогда жить? На что тогда… купить Роману достойный его портабль?
– Ну хорошо, хотя бы выйдем вместе, – сказала она, пожав плечами. – Ой, погоди. Мои перчатки – вон там, на том столике. Принеси, будь любезен.
Роман пошел к столу. Катрин пулей вылетела за дверь, захлопнула ее и стремительно повернула ключ в замочной скважине.
– Ты что?! – раздался изнутри возмущенный голос Романа.
– Сиди и жди меня, я привезу тебе портабль, – приказала Катрин. – И не вздумай даже пытаться открывать дверь – сработает сигнализация, приедет полиция. Намучаешься выбираться от них, понял? А я за тебя заступаться не стану. Кстати, предупреждаю: и окна не открывай. Тоже сработает сигнализация. Не будь идиотом, я вернусь буквально через час. Понял?
И она стремительно застучала каблучками по лестнице, изо всех сил стараясь не слышать того, что выкрикивал ей вслед разъяренный Роман.
Ничего, переживет. Она вернется не через час, конечно, все-таки потребуется какое-то время пообщаться с Лораном. Может быть, переспать с ним быстренько, чтобы получить чек или кэш, ну так что, приятное с полезным… Ничего с мальчишкой не сделается, горячее станет. Надо будет, возвращаясь, заказать ленч из ресторана домой. А вечером Катрин сводит своего мальчика в какое-нибудь приятное место. Постой… А вдруг Лоран захочет провести вечер с ней? Вдруг ей придется провести с ним целый день? Роман там один, голодный, с ума сойдет!
«Я не буду думать об этом сейчас, я подумаю об этом потом», – решила она, совсем как героиня романа «Унесенные ветром». Это была чуть не первая книга, прочитанная Катрин после колледжа, не считая тех, которые из-под палки пришлось перелистать еще во время учебы, и она начисто отвратила ее от чтения беллетристики. Именно с тех пор (и на всю жизнь!) Катрин прониклась тайной, а потом и откровенной неприязнью к Фанни – ведь именно Фанни подсунула ей «Унесенных ветром», которых сама обожала и знала чуть ли не наизусть. Но некоторые дельные советы от Скарлетт О’Хара Катрин все же почерпнула.
Вот она спустилась в подземный гараж, села в машину. Повернуть ключ в замке зажигания, и… вперед! И тут зазвонил портабль.
Лоран, наверное, Лоран вышел из своей зоны молчания! Катрин с улыбкой отдернула руку от ключа, вытащила из сумки телефон:
– Алло!
Она была настолько уверена: это звонит Лоран, – что даже не посмотрела на дисплей, где высвечивался номер. И оторопела, услышав хрипловатый женский голос:
– Привет, Катрин! Как дела?
Фанни! Быть не может. Вот уж правда – упомяни о черте, а он уж тут.
– Привет, старушка! – бодро откликнулась Катрин. – У меня все великолепно, а у тебя как делишки?
