Дмитрий Вересов - Ближний берег Нила, или Воспитание чувств
Я мальчишка, я калека, мне пятнадцать лет,
Я прошу у человека — дай же мне совет,
Где здесь можно приютиться
Или Богу помолиться —
До чего не мил мне этот свет!
— Действительно, что ли, приютиться негде? — услышал он девичий голос, сочувственный, но со скрытой смешинкой. — Бе-едный! Макс, иди сюда, тут такой талант пропадает!
Нил поднял голову. В позе с изящным прогибом, широко расставив точеные ножки, на него лукаво поглядывала знойная карменистая брюнеточка. Глянцевое голубое бикини красиво оттеняло шоколадный загар. Позади возвышался крепкий парень, из-за ее нежного плечика убедительно выглядывал бронзовый бицепс с мастерски вытатуированным якорем. Парень шагнул вперед и выставил широкую ладонь.
— Здоров, доходяга! Держи краба.
Нил взялся за мощную ладонь, рывком встал с земли.
— Максим Назаров, — сказал парень, раздвинув уголки рта в улыбке.
Приглядевшись, Нил увидел, что слово «парень» не вполне точно характеризует его визави. Спортивный, гладко выбритый мужчина за тридцать, с необычным, неуловимо нерусским лицом — удлиненным, с широко расставленными большими карими глазами, с аккуратной щеточкой черных усиков под четко очерченными губами. При этом в его облике не было и намека на опереточную слащавость.
— Нил Баренцев, — представился Нил. Мужчина улыбнулся еще шире.
— И к Нилу ходили, и по Баренцеву шастали… Что, амиго, квартирный вопрос замучил?
— Есть маленько, — улыбнулся Нил в ответ.
— Делаем так, — Максим рубанул воздух ладонью. — Сначала искупнемся, потом пельмешек порубаем, потом займемся твоей проблемой. Имеется вариант. Принято?
Лера?
Он посмотрел на спутницу. Та изобразила пухлыми губами поцелуй и звонко ответила:
— Принято!
Пельмени они ели вдвоем — прямо от раздаточной стойки Лера ускакала со своим подносом на другой конец столовской веранды к столику, за которым сидели потасканный бородатый мужчина в красном жилете на голое тело и невысокая темноволосая девушка.
— Куда это она? — удивился Нил.
— К семье, — спокойно ответил Назаров. — К папе и сестренке.
— Так она здесь с семейством? Я думал — с тобой.
— Курортное знакомство.
Назаров поднял стакан компота, салютуя через зал Лере. Та вновь изобразила поцелуй.
— Симпатичная, — заметил Нил.
— Так, пустышка… Вот сестричка у нее — очень ничего себе. Трогательный человечек. Но я сразу не обратил внимания, а потом уж было поздняк метаться! — Назаров усмехнулся.
— Познакомишь?
— А специально знакомиться и не надо. У той же хозяйки проживать будешь.
— А ты?
— А я там уж месяц жирую. Еще неделька — и отчаливаю в порт приписки.
Коечка моя тебе по наследству перейдет. А пока на насесте покантуешься.
— Насест — это что такое? — осторожно спросил Нил.
— А это на чердаке, три жердочки между люком и кладовкой. — Заметив тень, пробежавшую по лицу Нила, Назаров тут же добавил:
— Ты сразу-то не отказывайся, осмотрись сперва. Это знаешь какой дом? Особенный, и люди в нем особенные…
— Максик, если что — мы в Тихой бухте, — прощебетала, проходя мимо их столика, Лера. — Придешь?
— Попозже… Доброе утро, экселенц! — Бородатый мужчина степенно кивнул, не замедляя хода. — Доброе утро, Ирочка, — произнес Назаров совсем другим тоном.
— Доброе утро, — опустив глаза, чуть слышно ответила темноволосая девушка и, тяжело опираясь на палку, заковыляла следом за сестрой и отцом. Внешность ее не произвела на Нила сильного впечатления.
— А почему «экселенц»? — спросил он, проводив взглядом семейное трио.
— Князь Оболенский, — с насмешливой искоркой во взгляде ответил Назаров.
— В самом деле князь?
— В самом деле Оболенский. Насчет князя очень сомневаюсь, хотя сомнения стараюсь держать при себе. Уважаемый Робеспьер Израилевич преподает научный коммунизм в Алма-Атинской консерватории, а потому причисляет себя и к аристократии, и к богеме. Ты еще услышишь, как он в поддатом виде читает стихи великого князя Константина. Лера закончила ту же консерваторию, а Ира перешла на четвертый курс. На рояле играет, как богиня… Ну что, двинули?
Максим взвалил на плечо Нилов рюкзак и развалистой морской походочкой двинулся к выходу.
— Постой, я сам… — сказал Нил ему в спину.
— Ты инструмент несешь, — не оборачиваясь, ответил Назаров.
Они спустились по ступенькам и пошли в горку вдоль забора писательской резервации.
— Максим, а почему ты отпуск на море проводишь? — на ходу спросил Нил. — Не надоело?
— Море-то? Да я его только в отпуске и вижу.
— Да? А я решил, что ты моряк.
— В общем, решил вполне правильно… Штурманом ходил на траулерах. Такие, амиго, места повидал — одни названия чего стоят! Сейшелы, Мадагаскар, Нантакет, Брисбен, Кейптаун.
— А теперь-то что, романтика надоела? — Ну уж куси-куси, Нира-сан. По своей воле я б ни за что на берег не списался. Меня, если хочешь знать, сам Рауль Кастро уволил.
— Это какой Рауль? Брат Фиделя, что ли?
— Он самый, каброн карраховый. Фидель, ведь он так, вроде знамени, а рулит там все больше Рауль… Короче, приходим мы в Гавану, а к нам на борт все портовое начальство является. Кэп принимает их чин чином, пузырь рому выкатывает — очень они там свой ром жалуют, только для местного населения он исключительно по тархетам, бутылка в месяц, и хорош. Так что они обрадовались страшно, сидят киряют. Кэп меня зовет, поддержи, дескать, Максим Назарыч, компанию… Я и выпил-то грамм семьдесят от силы, и меня по жаре не то чтобы развезло, а с тормозов скинуло. Схожу я, значит, на берег, а душа-то приключений ищет.
Определенного свойства приключений — четыре месяца в море, из женского полу на судне — одна кошка. В общем, понимаешь… А тут навстречу мулаточка гребет.
Фигурка — во, маечка красная в обтяжку, роза алая в волосах. Улыбается мне, подмигивает. Я подхожу. Что, говорит, сеньор, сеньориту хочешь? Две пачки «Шипки»… У них ведь с табаком та же история, что с ромом, и они за курево на все готовые. Две пачки «Шипки», говорю, нету, есть одна, только «Мальборо».
Смотрю, у нее аж ручки затряслись. Пойдем, говорит, я такое местечко знаю…
Вышли мы за ворота, идем, слева пляжик такой красивый открывается, а вокруг кустики. Симпатично. Вблизи, правда, в этих кустиках не так чтобы очень.
Обертки, окурки, стеклотара, резинки использованные. Популярный такой, видно, местный сексодром. Ну, мы мусор разгребли малость, штанишки долой и это самое… культурный обмен осуществляем. Я в раж вошел, ничего не вижу, не слышу, она, голубушка, тоже видать захорошела — глазки прикрыла, стонет, извивается…
