Николай Сухомозский - Океан лжи (СИ)
— Да!
— «Международная служба нравственности». Подотдел «Гименей». Частный сыск.
— Чем обязан?
— Примите донесение!
— Какое, дьявол вас дери, донесение?! Я, в конце концов…
— Понимаю, понимаю! Однако ситуация в корне изменилась, и мы вынуждены, вопреки ранее достигнутой договоренности, некоторое время передавать информацию по телефону. Ежедневно, в это же, запомните, время! Заранее просим извинить за неудобства. И все вопросы — к шефу. А у меня, пожалуйста, не отнимайте драгоценное время!
— Это черт знает что такое! — вскипел окончательно сбитый с толку Крид.
— Я же вам ясно сказал: отношения выясняйте с руководством, а меня от вздорных филиппик избавьте! Не морочьте голову! Записывающее устройство включили?
«Чушь собачья, — ничего не понимал Крид. — Или?.. Что если Марон каким-то образом прослышала о его шашнях с Элен и прибегла, движимая чувством ревности, к услугам богом проклятой „Службы нравственности“? Маловероятно и все же…». Вот оно — убедительное подтверждение: телефонная трубка, на другом конце которой слышно астматическое сопение частного сыщика.
Крид метнулся к секретеру, схватил цифровой диктофон. Воткнул отводной шнур телефона в соответствующее гнездо. И выдохнул:
— Я готов! — Как вас там… м-м-м… величать?
— Не важно! Мы не на дипломатическом приеме. Начинаем?
— Да!
Щелкнул невидимый переключатель:
— «Донесение номер четыре. Сегодня, первого апреля, Марон Пашоат посетила парикмахерскую, плавательный бассейн, супермаркет. Потом перекусила в „Макдональдсе“. Привел ее туда мужчина приятной наружности с бицепсами хорошо тренированного атлета, личность которого нами устанавливается. Судя по некоторым косвенным данным, их встреча не была случайной.
Около шестнадцати часов мужчина и женщина расстались. Дама направилась в магазин полуфабрикатов, а джентльмен уехал на скачки.
Наблюдение за объектом продолжается…»
Гнетущее молчание длилось не более секунды, и в трубке снова раздался тот же задыхающийся баритон:
— До завтра, господин Крид! До семнадцати ноль-ноль. Не забывайте, ситуация изменилась, и у нас не остается иного выхода, как надиктовывать добытые сведения лично. Понимаю, какая это моральная пытка! Соболезную, но ничем помочь не в силах. Производственные сложности. Хотя … рискните обратиться к шефу, может, он что-нибудь придумает.
Короткие гудки отбоя.
Они звучали, как похоронные трубы.
Господи, что происходит?! Дурной сон? Крид ущипнул себя за щеку и едва не вскрикнул от боли. Может, у него поехала крыша? Непохоже.
Так что же выходит: услышанное — правда?!!
По тормозам, старик, не надо суетиться! Для начала — где успокоительное? Две, нет, три капсулы наверняка помогут с достаточной дозой объективности отличить праведное от грешного. Нужно, не метая бисера перед воображаемым соперником, пораскинуть мозгами, приставив, как в таких случаях острит его друг Поль, пенис к носу.
А, собственно, что за надобность в подобных размышлениях? И о чем? О том, что Марон побывала в бассейне, парикмахерской и перекусила с кем-то из своих знакомых в ресторане, будь он неладен, быстрого питания?! Это ли не трагедия?
В ком, в ком, а в жене Крид был уверен на все сто. Никакая грязь к ней не пристанет. Вот так, господа из занюханной ревнивцами «Международной службы нравственности»!
Но как разгадать загадку позаковыристей: почему они позвонили именно ему? Ведь, насколько помнится, никуда ни с какими просьбами (тем более, подобного рода!) он не обращался.
И более чем интересно: КТО, в таком случае, ПРИНЯЛ ТРИ предыдущие ДОНЕСЕНИЯ?
X
Вот болван, сегодня же первое апреля — День дураков!
Точно, его разыграл кто-нибудь из приятелей! Ну, погодите, рахитики несчастные, вы свое получите сполна!
Хотя…
Вряд ли среди его друзей найдется хоть один, способный «пошутить» столь кровожадным образом. Мысленно перебрал с десяток имен — на роль горе-«приколиста» не подходил ни один.
Личные враги? Однако их у него, на первый взгляд, как бы и не было…
А что, если… Если это — штучки-дрючки экзальтированной любовницы-креолки, получившей отставку? Так сказать, своеобразная месть! Недаром, как только речь во время их встреч заходила о Марон (что, кстати, случалось крайне редко), Элен неизменно заявляла:
— Знаем мы этих записных чистюль! Большинство сами по уши в дерьме, а строят из себя святош и недотрог.
Вот, предчувствуя неизбежный разрыв, и решила насолить подобным образом — такой вариант не исключен. Особенно, если учитывать ее последнюю фразу насчет того, что ему еще придется пожалеть.
Помнится, девушка как-то невзначай упоминала фамилию своего знакомого — некоего Жавиго. Связанного, если не изменяет память, со светской тусовкой, которые он, Крид, обходил десятой дорогой. Может, тот надоумил Элен, как устроить экс-любовнику бяку позабористее? Что ни говори, чувствуется почерк профессионала, человека, поднаторевшего в подобного рода пакостях.
Нулти — вот кому нужно немедленно позвонить! Друг-журналист обязательно придет на выручку. Меньше чем через минуту телефонистка уже соединяла Крида с редакцией «Таймс Боливиана».
— О-о, Крид! Рад тебя, ежели не лицезреть, то хотя бы слышать! — Нулти, судя по интонации, пребывал в отличном расположении духа. — Как поживаешь?
— По прежнему как птичка — клюю по зернышку!
— Слышал-слышал! Смотри только, чтобы клюв не прищемило!
— Ты уже, подлец, в курсе моей предстоящей сделки со списанными армейскими грузовиками?!
— Не совсем. Однако сравнение с грузовиком — в самый раз. Задний мост у нее — что надо!
— Я что-то не врубаюсь! Ты — не о бизнесе?
— На кой хрен мне твой бизнес, старина! Я — об Элен.
— Ты переквалифицировался в любители подглядывать в замочные скважины? Или распространителя сплетен?
— Шила в мешке не утаишь, дорогой! Особенно, если это «шило» годится не только на мыло.
— Тут у тебе явный прокол, Нулти! Кстати, не делающий чести лучшей ищейке-репортеру «Таймс Боливиана».
— Ладно, хватит темнить! Меня на мякине не проведешь! Да и нюха еще не потерял.
— А вот и ошибаешься!
— Да ну? Так я и поверил!
— Серьезно! Меня с Элен уже ничего не связывает.
— Дала отставку?
— Нет, инициатором разрыва выступил я.
Нулти удивленно присвистнул. После непродолжительной паузы задумчиво произнес:
— Окажись я на твоем месте, столь опрометчивого шага не совершил бы.
— Почему? Или ты считаешь, что всякая интрижка должна длиться вечность?
