Харли Козак - Смерть экс-любовника
Доставать Джо из «интегры» – это не по парку гулять. Не то чтобы она была тяжелой, но нам не хотелось ее покалечить. Кроме того, одеты мы были не для поднятия тяжестей. Однако наша одежда вполне подходила для Саймоновой высотки, в том числе и для просторных, изысканных лифтов. Фредрик, как заявила она сама, хорошо смотрелась бы и на большом африканском торжестве Куанзаа.
– Хотела бы я здесь жить, – сказала подруга, когда мы добрались до последнего этажа. Мы усадили Джо на диванчик рядом с лифтом, и я проверила, дома ли Саймон – его не было, – расправилась с многочисленными замками и отключила сигнализацию. – Я всегда была по натуре домохозяйкой – отведайте моего барбекю, приготовленного на заднем дворе! – но с удовольствием изменила бы свои привычки ради такого мужчины.
Мы распахнули дверь в пентхаус Саймона, а затем пошли за Джо. Я только было поздравила себя с тем, что мы не встретили никого из соседей, как из лифта вышла женщинах собакой на поводке, усыпанном драгоценными камнями. Она и собака были одеты в одном стиле – в пиджаки из белой кожи.
Женщина захлопала глазами.
– Привет! – поздоровалась я, передвигаясь спиной вперед и держа Джо за плечи. Ее ноги были в руках у Фредрик.
– Очень милая собачка, – обратилась Фредрик к женщине. – Какая это порода? Лабрадудель[3]?
– Шнудель[4], – ответила женщина и засеменила через холл.
Мы затащили Джо в квартиру, устроили ее на диване и отправились в кухню исследовать шкафы. До выпуска новостей оставалось четыре минуты.
– Белок. Белковый порошок. Белковые плитки. Белковые напитки. Витамины. Водка. Джин. Оливки. И большая упаковка бумажных полотенец. Это вопль о помощи, – сказала Фредрик, подбоченясь. – Мужчина взывает, чтобы его приручили и одомашнили!
– Что будем делать с Джо? Не только сегодня, но и потом.
– Я за то, чтобы кастрировать Эллиота. И она воспрянет духом. Давно он ходит налево?
– Для меня это новость – значит, наверное, нет. Ты когда-нибудь видела ее такой пьяной?
– Ну, в последнее время она… Послушай, если бы мой возлюбленный нашел себе кого-то еще, а муж то и дело расстегивал молнию на брюках, я бы тоже начала прикладываться к бутылке. Пошли! – Фредрик направилась в гостиную. – Надо включить телевизор.
Но я относилась к телевизору Саймона и ко всей его электронике как к космической ракете. Меня смущала даже его мебель. После трех недель проживания в пентхаусе я чувствовала себя не более дома, чем в первый вечер. Я сравнивала себя с собственной «интегрой» в здешнем гараже: дешевая подержанная машина среди «порше», «роллс-ройсов» и «БМВ». Саймон ездил на «бентли».
Фредрик сосредоточенно нажимала на кнопки пульта.
– Эврика! – воскликнула она, добившись одновременно изображения и звука. – Давай просто посмотрим… – Она принялась быстро переключать каналы. – Ты знаешь, что, до того как Энджел Рамирес заделалась латиноамериканкой, ее звали Элли Рамсфелт?
Я с обновленным интересом взглянула на крашеные черные волосы Энджел, когда начался ее репортаж под устрашающим названием «Ванна крови в Толука-Лейк». К рассказу о карьере Дэвида были добавлены старые фотографии его самого и различных актрис на различных красных дорожках, рассказывающие о его многочисленных романах. В конце концов камера сосредоточилась на фотографии Дэвида и Джо. Рыжие патлы Джо были причесаны парикмахером, ее назвали «моделью, ставшей актрисой», что было не совсем так, но почти правда. Я смотрела на Джо, храпящую на диване: волосы в беспорядке, веснушчатое лицо пылает от алкоголя. У меня вдруг возникло незнакомое прежде желание защитить ее.
– Признанная любовью его жизни Джо Рафферти разыгрывала то прекращающийся, то возобновляющийся роман с Дэвидом перед камерой и за закрытыми дверями в течение десяти лет. И в последние недели жизни Дэвида именно она не отходила от его кровати.
Затем последовало интервью с женщиной, которую представили как домработницу Дэвида.
– Мисс Джо приезжала сюда очень часто – каждый день. Она оставалась здесь и на ночь, на много-много ночей. До самого сочельника. Они сильно поссорились. Много кричали, как и в былые дни. И она уехала.
– Остается немало вопросов, на которые нет ответа, – подытожила Энджел Рамирес. – Какую роль сыграл Дэвид Зетракис в том, что брак Джо Рафферти с бизнесменом-миллионером Эллиотом Хоровицем распадается у всех на глазах? И еще более важно, какую роль сыграла Джо Рафферти в убийстве своего бывшего любовника? Репортаж из Толука-Лейк вела Энджел Рамирес.
Глава 7
– Сука! – одновременно вырвалось у меня и у Фредрик. Джо продолжала храпеть. Мы смотрели, как тело Дэвида загружают в фургон. Вернее, мы предположили, что это тело Дэвида. На носилках, конечно, была установлена лампа. Этот образ аукнулся у меня в голове открыткой с надписью: «Примите поздравления с пятнадцатью минутами славы!»
– И это все? – Я встала, чрезвычайно взволнованная. – Это весь репортаж? Но он о Джо! Репортер не должен вести себя как журналист. Да тут одни сплетни! А люди поверят им, потому что…
– Спасибо, – кивнула Фредрик. – Я долго пыталась донести до тебя именно эту мысль.
– И зачем Джо убивать Дэвида?
– Вот именно. Она же не была его женой. И не могла устать от созерцания того, как он последние десять лет чистил зубы зубной нитью. Он не имел обыкновения говорить «а-ха-ха», читая газету, и не прислушиваться к ее словам. Не притворялся, будто не знает, какое ведро для отбросов, а какое для мусора, идущего в переработку, с тем чтобы она перестала просить его выбросить мусор уже через год после свадьбы.
– Фредрик! – вздохнула я. – Ты меня пугаешь.
– Я просто рассуждаю. Брак – это возможность, средство, мотив; все в одном флаконе. Но Дэвид никогда не был женат. Почему?
Я взяла пульт и попыталась выключить телевизор.
– Джо была любовью его жизни. Как-то раз он сказал мне об этом. Но что-то у них не сложилось.
– Кто унаследует дом?
– Думаю, у него есть братья или сестры.
– Подожди. До меня стало доходить! – Фредрик бросилась на кухню и вернулась с белковой плиткой. – Мужчина, пятьдесят лет, симпатичный, богатый, никогда не был женат – о чем это говорит?
Я пожала плечами:
– Боится обязательств?
– Гомосексуалист. – Она сняла с плитки обертку. – Его считали натуралом, но один из его бойфрендов начал шантажировать Дэвида, и тот достал где-то револьвер, а бойфренд выхватил его и застрелил. Дело закрыто. Боже ты мой, здорово у меня получилось!
– Фредрик, это Лос-Анджелес, а не Вест-Пойнт[5]. Если ты гей, это не означает, что твоей карьере пришел конец.
