Татьяна Устинова - Близкие люди
Штукатур Ярчук Петр Павлинович даже попятился, такой страх нагнал на него капитан Никоненко.
– Да я что… – забормотал он, стреляя по сторонам глазами, словно пытаясь найти какое-нибудь дело, за которое ему необходимо спешно приняться, – я ничего… это я так просто… Они-то побольше моего… Я-то совсем ничего… Что знал, то сказал, товарищ капитан…
– Значит, ничего не видели, ничего не слышали; зачем Муркин ночью в котлован полез, не знаете, с кем он вчера пил, тоже не знаете, потому что сами в это время в Москву уехали. Зачем, кстати? Третьяковскую галерею посещали?
– А? – переспросил Ярчук, преданно глядя в глаза страшному капитану. – Что вы спрашиваете, товарищ капитан?
– Зачем в Москву ездили вчера вечером, спрашиваю.
Краем глаза он видел, что давешнего мужика, который подкатил на “тойоте”, окружила толпа приближенных, один из них, длинноносый и коротко стриженный, что-то быстро ему говорил, остальные тоже совались, пытаясь что-то ему сообщить, потом длинноносый махнул рукой в сторону капитана, и Никоненко моментально сделал вид, что смотрит вовсе в другую сторону.
– Так зачем?
– Домой звонил, – сообщил Петр Павлинович Ярчук добросовестно. – Звонил, спрашивал, все ли благополучно…
– Ну и как?
– Что?
Капитан Никоненко вздохнул:
– Все благополучно?
– А… Да-да, все…
– Ладно, – сказал капитан, как бы отпуская перепуганного Петра Павлиновича. – Если вы мне понадобитесь…
– Конечно, конечно, товарищ капитан, – забормотал тот, отступая и чуть не кланяясь, – мы всегда тут, мы всегда на месте, мы люди маленькие, однако ж если понадобимся…
“Лакейская сущность неистребима, – думал капитан Никоненко философски, провожая взглядом подобострастную спину. – Кто там из великих собирался по капле выдавливать из себя раба? Вот, к примеру, из Ярчука Петра Павлиновича раба выдавить не удастся никак – ни по капле, ни по столовой ложке, ни по ведру. Он раб с головы до ног, и ему хорошо, уютно, и ничего из него выдавливать не имеет смысла Длинноносого зовут Вадим Чернов. Он заместитель генерального директора компании “Строительные технологии”.
Именно он нашел тело и позвонил нам.
Генерального зовут Павел Степанов, и он только что приехал. Заместитель его наверняка предупредил, но что-то он не особенно торопился. Почему? Придумывал, как отмазаться?
Или из теплой постели никак не мог вылезти?”
В котловане бродил фотограф, равнодушно нацеливался аппаратом и общелкивал тело с разных сторон.
“Так еще и не ясно, от чего это тело умерло – то ли спьяну неудачно упало, то ли толкнул его кто…
Красавица с золотыми волосами из окружения Степанова, у которой такое встревоженное, даже испуганное лицо, именуется Александра Волошина, и должность у нее мудреная – офис-менеджер”.
Капитан Никоненко был совершенно уверен, что никаких таких должностей в природе не существует, и начальники выдумают их только затем, чтобы вполне легально и с полным удобством для себя всегда иметь под рукой – или под какой-нибудь другой частью тела – такую вот златокудрую кралю Что офис-менеджер может делать рано утром на подмосковной стройке? Какой тут офис? Где тут офис? Полтора вагончика и один иностранный прицеп, в котором вроде бы размещается кухня? Это офис?
Откуда взялась толпа за хлипкими воротцами из блестящей сетки? Им-то чего надо? Обычное любопытство? Не похоже. Больно уж их много, и стоят они давно. Правда, скорее всего в селе Сафонове больше делать нечего – только стоять где-нибудь. Хочешь, стой возле автовокзала, хочешь, возле стройки. Где хочешь, там и стой…
Почему штукатур Ярчук ненавидит начальство? Почему никто не знает, пил вчера вечером покойный Муркин или не пил? Это уж совсем глупо! Экспертиза на счет “три” установит, сколько у него в крови алкоголя и сколько часов назад он туда попал.
Почему так долго не приезжал начальник? У него в котловане труп, а он где-то катался чуть не полтора часа.
Ох-хо-хо…
Капитан Никоненко закинул голову и посмотрел в чистое глянцевое апрельское небо. Смотреть в апрельское небо было приятно. И пахло хорошо – близким лесом, землей, вчерашним дождем А несчастный Муркин в котловане ничего этого не видит и не увидит уже никогда.
Степан вполуха слушал, что говорит ему без меры взволнованная, бледная, чуть не падающая в обморок Саша Волошина, и поглядывал на молодого мужика, который стоял в котловане, засунув руки в плотные джинсовые карманы, и смотрел в небо. Черный сказал, что это и есть капитан Никоненко из местного райотдела.
Когда Степан подъехал, он разговаривал с одним из рабочих – Степан не мог вспомнить, как его зовут, – и подойти не торопился.
Саша лепетала что-то о том, как ей позвонил Чернов и как она сразу кинулась в Сафонове, хотя с утра должна была быть в конторе, на Большой Дмитровке, и Степан так до сих пор и не понял, зачем Чернов ей звонил и зачем она приехала, бросив контору. Степан слушал плохо, думал о другом и только один раз поймал напряженный взгляд Чернова, но что именно заместитель хотел ему сообщить телепатическим способом, так и не понял. Все это время он внимательно обдумывал, должен ли подойти к капитану или лучше ждать, когда капитан подойдет сам.
Поизучав еще немного небо, капитан нехотя оторвал от него взор и устремил его на ближайшую березовую рощу. На толпу, окружившую Степана, и на самого Степана он никакого внимания не обратил.
“Ну и черт с тобой, – решил Степан, внезапно разозлившись. – Я все отлично понимаю, тертый калач, не вчера родился. Преимущество на твоей стороне Я кто? Я в данный момент никто. Я – перепуганный начальник, под носом у которого случилось ЧП и который еще не знает масштабов бедствия. Ты вполне можешь меня не замечать и даже игнорировать, потому что знаешь – никуда я от тебя не денусь. Прибегу по первому слову. Вызовешь в отделение – побегу в отделение. Скажешь, чтобы заплатил, – заплачу.
Не важно за что. За что угодно. Ты в данный момент решаешь мою судьбу. Ты определяешь, разрешить мне работать дальше или запретить. Ты можешь устроить мне бездну неприятностей, драгоценный капитан Никоненко. А я могу только жалобно смотреть тебе в глаза и умолять, чтобы ты этого не делал”.
– Так, все, – сказал Степан раздраженно и отстранил рукой Сашу, которая сразу же испуганно замолчала, – хватит. Митинг окончен. Все расходятся по своим местам. Петрович, забирай ребят и жди указаний. Никто ничего не предпринимает. Я понимаю, что болтать все равно все будут, но делайте это так, чтобы я не слышал. Эдик, Руднев не звонил?
Белов покачал головой.
– А должен был?
– Если позвонит, я сам с ним поговорю. Черт, еще полоумных принесло на нашу голову!..
