Синнамон Берк - Благородная разбойница
Чейз выдавил смешок и пожалел, что так невнимательно изучал в свое время легенду Чейза Данкана, что не мог теперь вспомнить деталей.
— Я не всегда летал на лучших маршрутах, а драки — частое дело в большинстве таверн на аванпостах. Я научился защищать себя, и хотя я с удовольствием не стал бы связываться со Стоксом и Виком, сомневаюсь, что они прекратят меня провоцировать.
— Будем надеяться, что прекратят. Они полезны, и мне не хотелось бы избавляться от них, хотя ценность Вика сильно поуменьшилась после того, как Айвори с ним обошлась. Это было очень прискорбно. Я надеюсь, что ты попытаешься повлиять на нее в лучшую сторону, чтобы она стала вести себя потише и у нее больше не появлялось искушения ослушаться меня.
Айвори сегодня была не просто тихой, она была подавленной, но Чейз не хотел ее видеть такой и не желал, чтобы его хвалили за это.
— Я люблю ее такой, какая она есть, — сказал он.
— Да, я вижу. Наше соглашение сработало замечательно, не так ли?
— Да, сэр, и все будет еще лучше.
Чейз действительно хотел этого, и когда Айвори присоединилась к ним за обедом в таком же мрачном настроении, как и утром, он понял, что должен как-то помочь ей, и немедленно. Когда они вернулись к ней в комнату, он взял ее за руку и потянул к кровати. Он поцеловал ее, но не страстно — он не осмеливался дать себе волю, — а очень нежно.
Он надеялся, что она нашла хоть немного утешения в своем искусстве и попробовал заговорить с ней об этом:
— Как сегодня продвигалась работа?
Айвори смотрела в сторону:
— Я провела большую часть дня, размешивая глину. Всякий раз, когда я пыталась лепить игуану, у меня получался жуткий бесформенный кусок, а не ящерица. У меня никогда не было никаких проблем, всегда получалось то, что я хотела. Что, если я растратила весь мой талант? Что, если он кончился?
Она казалась такой же напуганной этой возможностью, как и своим страшным сном, и Чейз обнял ее еще крепче:
— Талант — это нескончаемый дар, любовь моя. Ты не можешь его израсходовать. Ты просто плохо спала прошлой ночью и, наверное, слишком устала, чтобы думать, не говоря уже о том, чтобы что-то создавать. Давай примем вместе душ и потом поспим немного. Завтра все будет гораздо лучше, поверь мне.
— Ты действительно так думаешь?
Чейз ответил ободряющим поцелуем:
— Я точно знаю.
Он неохотно поднялся и повел ее в ванную. Она нерешительно теребила его одежду, пока он стаскивал одежду с нее, и потом они вместе вошли под душ. Он только хотел ей помочь расслабиться, но ее руки скользили по его телу, и он внезапно почувствовал, что она хочет чего-то гораздо более волнующего. Он повернулся так, что струя воды била ему в спину, и приподнял ее. Она ловко взобралась на него и прижалась, обхватив ногами его талию и обвив руками шею.
Чейз готов был заниматься с ней любовью как угодно, как она только захочет. Их движения были ограничены в душе, но не настолько, чтобы испортить удовольствие, которое они находили в объятиях друг друга. Она двигалась грациозно, как змея, качая бедрами в медленном волнообразном движении. Он должен был упереться руками, чтобы удержать равновесие, потом обхватил ее за талию, направляя, ведя к блаженному экстазу, который был еще восхитительнее от теплой струи воды, стекавшей у него по плечам и струившейся между ее грудей.
Айвори была так счастлива и так утомлена, что заснула бы у него на руках, если бы Чейз не помог ей выйти из душа и не завернул в полотенце. Она смотрела на него снизу вверх с блаженной улыбкой, от которой он вновь почувствовал желание.
— Хорошо. Я знал, что после душа тебе станет лучше.
— Нет, это все ты, — возразила Айвори, и зевнула, прикрываясь рукой. — Пойдем в постель.
Чейз сначала высушил ее волосы, потом свои собственные и отвел обратно в спальню. Постель была широкой и манила к себе. Убаюканная в его объятиях, Айвори немедленно уснула. Наполненный той же успокаивающей теплотой, Чейз закрыл глаза и пожелал себе, чтобы у них больше никогда не было такого неприятного дня, как этот. Потом он понял, какой неосуществимой была эта надежда. Впереди их ждали еще более опасные ловушки, гораздо более опасные, чем просто плохие сны.
Не подозревая о страхах мужа, Айвори спала и видела себя снова ребенком, танцующим со своей матерью под красивейшую мелодию. Их смех был искрящимся, как солнечный свет, но вдруг музыка смолкла. Испугавшись, Айвори прижалась к матери, но тень настигла ее и здесь, и она проснулась с приглушенным криком на губах.
Она только всхлипнула, но Чейз почувствовал, что ей нехорошо, и проснулся. Он потянулся и зажег свет.
— Тебе приснился еще один плохой сон?
Айвори прижала руку к груди, но не могла ответить, пока не отдышалась:
— Нет, это был тот же самый сон. Мы с матерью танцевали, а потом тень пересекла комнату и больше я уже не могла это вынести.
— Нет, подожди, это уже по-другому, — возразил Чейз. — Там было еще что-то, на что ты не хотела смотреть?
Ее глаза наполнились ужасом, Айвори покачала головой:
— Я не знаю и не хочу знать.
Чейз притянул ее к себе и крепко обнял.
— Я так понимаю, в твоих учебных программах нет ничего по толкованию снов.
— Это больше, чем сон, Чейз. Это существует на самом деле, и мне не нужен никакой психолог, чтобы сказать, что эта тень — зло Произойдет что-то ужасное. Я точно знаю, произойдет.
Чейз вздохнул, уткнувшись лицом в ее волосы. Если этот пугающий сон действительно был предвидением, тогда он предсказывал грядущий налет. Он не мог этого предотвратить, но он снова мог сделать попытку увезти Айвори отсюда.
— Я не могу видеть тебя такой, я не могу этого выносить. Даже если твой отец не позволит нам уехать на медовый месяц, я все равно постараюсь убедить его отпустить нас в «Райский приют» на несколько дней.
— Нет, не проси его, — сказала Айвори умоляюще. — Ты только снова его разозлишь, а мы не должны этого делать.
Она сейчас была так не похожа на ту независимую красавицу, которую он любил, что Чейз еще больше утвердился в мысли об отъезде.
— Я думаю, что тебе нужно уехать отсюда. Если ты скажешь отцу о своих снах, я уверен, что он отпустит нас.
— Нет! — Айвори вцепилась в его руку. — Это должно быть нашей тайной, Чейз. Обещай мне, что ты никому не скажешь!
В ее глазах был истерический блеск, и это испугало Чейза больше, чем любой дурной сон. Айвори была, несомненно, очень чувствительна. Спайдер говорил о ее диком характере, но что, если дело серьезнее? Что, если молодая женщина, которую он обожал, совершенно потеряла чувство реальности? Не желая допустить такую возможность, он быстро пообещал ей:
— Хорошо. Мы останемся здесь и никому не скажем о твоем сне. Может, ты больше не увидишь его, но если увидишь, то в медицинском отделении есть какое-нибудь успокоительное лекарство, и я буду настаивать, чтобы ты начала его принимать, чтобы хорошо спать. Может, мне следует пойти и принести тебе что-нибудь прямо сейчас.
