Лиза Клейпас - Обольсти меня на рассвете
Взглянув на брата, Кев понял, что Кэм чувствует то же, что и он: словно всю свою жизнь они провели в закрытой комнате, а тут вдруг распахнулась дверь.
— Ваш отец, Брайан, был сыном лорда Кавана, ирландского пэра, представлявшего свою страну в британской палате лордов. Брайан был его единственным наследником. Но ваш отец допустил ошибку: влюбился в цыганскую девушку по имени Соня. Довольно красивую. Он женился на ней против воли как своей семьи, так и ее. Они жили вдали от всех, и у Сони родились два сына. Она умерла, давая жизнь Кэму.
— Я всегда считал, что моя мать умерла, рожая меня, — тихо сказал Кев. — Я никогда не знал, что у меня есть младший брат.
— После рождения второго сына Бог взял ее к себе. — Ной задумался. — Я был достаточно взрослым, чтобы помнить тот день, когда Коул привез вас обоих к моей бабушке. Он сказал ей, что устал жить в двух мирах одновременно, что хочет вернуться в тот мир, откуда пришел. И он оставил обоих мальчиков в таборе и больше никогда не возвращался.
— Почему вы нас разделили? — спросил Кэм. Он выглядел измученным и слабым, но был куда больше похож на себя, чем полчаса назад.
Ной направился в тот угол, где стояла плита. Отвечая, он принялся заваривать чай.
— Через несколько лет после смерти Сони ваш отец снова женился. И тогда люди из другого табора рассказали нам, что какие-то гаджо ищут мальчиков, предлагая деньги тем, кто готов им сообщить, где найти детей, и жестоко расправляются с теми, кто отказывается говорить. Мы поняли, что ваш отец пытается избавиться от своих отпрысков-полукровок, которые являются законными наследниками его титула. У него теперь была новая жена, которая родит ему белых детей.
— И мы оказались лишними, — угрюмо констатировал Кев.
— Похоже на то. — Ной налил чаю в кружку, добавил сахара и передал кружку Кэму. — Попей. Тебе надо промыть живот от яда.
Кэм сел, прислонился к стене, взял чашку обеими руками и стал потихоньку потягивать крепкий настой.
— И чтобы уменьшить вероятность того, что найдут нас обоих, — сказал он, — вы оставили меня у себя, а Кева отправили нашему дяде.
— Да, дяде Пову. — Ной нахмурился и отвел глаза от Кева. — Соня была его любимой сестрой. Мы думали, что он станет тебе хорошим защитником. Никто не думал, что он станет винить детей Сони в ее смерти.
— Он ненавидел гаджо, — тихо сказал Кев. — Поэтому он и меня ненавидел.
Ной сделал над собой усилие, чтобы посмотреть Кеву в глаза.
— После того как мы узнали, что ты умер, мы подумали, что держать у себя Кэма слишком опасно. Поэтому я отвез его в Лондон и помог найти работу.
— В игорном клубе? — уточнил Кэм не без доли скепсиса.
— Иногда самое надежное место для тайника то, что у всех на глазах, — прозаично ответил Ной.
Кэм удрученно покачал головой.
— Готов поспорить, что половина Лондона видела мою татуировку. Удивительно, как до лорда Кавана не дошло никаких слухов.
Ной нахмурился.
— Я велел тебе никому ее не показывать.
— Ничего ты мне не говорил.
— Говорил, — настойчиво повторил Ной и, положив руку на лоб, добавил: — Ах, Мошто, ты никогда не умел слушать.
Уин тихонько сидела рядом с Меррипеном. Она слушала, о чем говорили мужчины, но также с интересом осматривала обстановку. Кибитка была старой, однако хозяин поддерживал ее в превосходном состоянии, там было чисто и прибрано. Легкий бодрящий запах дыма, казалось, шел от самих стен, доски потемнели от въевшейся копоти. Сколько раз здесь готовили еду? Тысячи? Дети играли снаружи, они смеялись и ссорились. Ей казалось невероятно странным то, что эта кибитка была единственным домом, единственным укрытием для этой семьи. Нехватка места под крышей вынуждала племя жить главным образом под открытым небом. Как ни чужда была ей кочевая жизнь, Уин не могла не признать, что в таком существовании есть некая свобода, которой лишены такие, как она.
Если Кэма она могла представить живущим так, как его соплеменники, то Кева — едва ли. В нем присутствовало нечто такое, что всегда побуждало бы его стремиться управлять окружающим пространством, организовывать его по своему вкусу. Строить, обустраивать. Прожив столько лет с такими, как она, Кев понял их образ жизни. И поняв, принял, стал больше похож на них, чем на своих кочевых сородичей.
Она спрашивала себя, что он чувствует сейчас, когда тайна его цыганского прошлого наконец раскрыта. Он казался спокойным и владеющим собой, но что творилось в его душе, знал только Кев.
— Теперь, когда столько воды утекло, — сказал Кэм, — есть ли повод опасаться чего-либо со стороны нашей ирландской родни? — И еще хотелось бы знать, жив ли до сих пор наш отец.
— Выяснить это будет нетрудно, — ответил Меррипен и мрачно добавил: — Скорее всего он не слишком обрадуется, узнав, что мы все еще живы.
— Вы оба в относительной безопасности до тех пор, пока по-прежнему считаете себя цыганами, — сказал Ной. — Но если Кев станет претендовать на наследство и титул Кавана, то может случиться беда.
Меррипен презрительно скривил губы.
— С чего бы мне претендовать на наследство и титул?
Ной пожал плечами:
— Ни один цыган не стал бы этого делать. Но ты ведь наполовину гаджо.
— Мне не нужен титул и прочее, — твердо заявил Меррипен. — И я не желаю иметь никаких дел с Коулами, лордом Каваном и с ирландцами вообще.
— Игнорируя тем самым половину того, что составляет твою сущность? — спросил Кэм.
— Я прожил большую часть жизни, не зная о своей ирландской половине. Так что для меня не составит труда и дальше ее не замечать.
Между тем в кибитку заглянул цыганский мальчик и сообщил, что носилки готовы:
— Хорошо, — кивнул Меррипен. — Я помогу ему спуститься вниз, а там…
— О нет, — брезгливо скривившись, сказал Кэм. — Я ни за что не позволю тащить меня в дом Рамзи на носилках.
Меррипен усмехнулся:
— И как ты собираешься до него добираться?
— Верхом.
Меррипен насупил брови.
— Ты не в том состоянии, чтобы ехать верхом. Ты упадешь и свернешь себе шею.
— Я могу доехать, — стоял на своем Кэм. — Тут недалеко.
— Ты свалишься с коня!
— Я не лягу на эти проклятые носилки, Не хочу пугать Амелию.
— Не за Амелию ты волнуешься, гордец. Тебя понесут, и на этом я ставлю точку.
— Чтоб тебе провалиться! — огрызнулся Кэм.
Уин и Ной тревожно переглянулись. Как бы братья не поколотили друг друга.
— Как глава клана я могу разрешить ваш спор, — дипломатично предложил Ной.
Меррипен и Кэм ответили одновременно:
— Нет!
