Харли Козак - Смерть экс-любовника
– А имя у тебя есть?
– АПОЛЛОН.
Дядя Тео добавил:
– Бог солнца. Мое имя тоже восходит к греческому: Тео – дар богов. Вам, наверное, это известно.
Саймон снова улыбнулся:
– Саймон – тот, кто слышит. Или: тот, кого слушают. Точно не помню.
Женщина взяла Саймона под руку. Вблизи она была еще красивее. Никаких морщин. Пластическая хирургия, решила я. На самом деле я не разбираюсь в таких вещах, но мне хотелось думать, что она заплатила зато, чтобы так выглядеть.
– Рад познакомиться с тобой, Аполлон. Тео, как хорошо, что мы снова встретились. – Саймон повернулся ко мне: – Пожалуйста, передай мои лучшие пожелания брату и маме.
– Саймон, – сказала женщина, – ты представишь меня своим друзьям?
– Лукреция, это Уолли, Тео и Аполлон. А вот и Пи-Би.
– Да. Не важно. – Голос у меня был пронзительным. Я не хотела, чтобы она знакомилась с моим братом, уткнувшимся в комиксы. – Нам нужно идти. До свидания. – Лукреция. Что это за имя?
Я пропустила свое трио в дверь и дала им инструкции о том, что мы встретимся через час – около озера с лебедями, ни в коем случае не в ресторане и не в вестибюле. Тут Саймон подошел ко мне:
– Уолли!
Я обернулась. На фоне голубого неба он выглядел просто ослепительно. На нем была коричневая шелковая рубашка от Джанфранко Ферре, которую я подарила ему на Рождество. Является ли недостатком наших отношений то, что он всегда одет лучше, чем я? Это обычно для царства животных, где самцы часто эффектнее, чем самки: птицы с хохолками, львы с гривами. Но мы люди западной цивилизации, и, возможно, Саймон и Лукреция с ее французской прической принадлежат к миру, который подразумевает парикмахера на дому или обладающую многими талантами домоправительницу и, само собой, деньги.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Саймон.
Мне ужасно хотелось рассказать ему, что Джо пропала. Он мог бы помочь мне, дав ценный совет. Но Саймон поклялся соблюдать законы, а Джо нарушила их, убежав с пистолетом, на который у нее не было разрешения. Она не скажет мне спасибо за то, что я втянула его в это дело, равно как и он – за то, что оказался в такой ситуации.
– Ничего интересного. – Ветер шевелил ветки деревьев. Мне хотелось, чтобы Саймон расстегнул свою рубашку, хотелось обнять его и ощутить тепло его тела. – А ты? Почему из всех мест, где подают джин, ты выбрал именно это?
– Мне нужен был ресторан, куда можно прийти на бранч. Ты сказала, что это твоя любимая гостиница…
– Рада, что мои слова вдохновили тебя. Но разве ты можешь веселиться в таких известных местах, ведь ты засекречен? Не боишься нарваться на людей, которые знают, как ты зарабатываешь на жизнь?
– Позволь мне самому об этом беспокоиться.
– А мне о чем беспокоиться? О Лукреции? – Я растянула ее имя, насколько это было возможно: – Л-у-у-у-ук-ре-е-е-е-е-е-ци-и-и-и-и, – дабы показать, что оно меня не пугает.
Саймон огляделся, не вынимая рук из карманов.
– Я думаю, тебе пришлось тяжело.
Я тоже засунула руки в карманы. На случай, если Лукреция станет наблюдать за языком наших тел. Я хотела было спросить, насколько тяжело приходится ему, но тут увидела, что по дорожке ко мне идет Чарлз.
– В самом деле, Саймон, мне нужно идти, – сказала я. – А тебе пора возвращаться на работу. То есть к удовольствиям. Приятного аппетита.
– Подожди! Джо когда-нибудь упоминала о том, что у нее был привод в полицию в молодости?
Чарлз заметил меня. Остановился и стал ждать. Он хотел поговорить со мной наедине.
– А… нет. – Я была совершенно сбита с толку. – Я спрошу ее об этом.
– Я избавлю тебя от хлопот. Ее обвинили в нападении на человека. Когда она была в десятом классе, какой-то мальчишка попал из-за нее в больницу. Она сломала ему нос и кисть.
– О черт! – Мне захотелось плакать. Когда же появятся хорошие новости? – Я уверена, у нее были веские на то причины. – Я пыталась не смотреть на Чарлза, но не преуспела в этом.
Саймон обернулся:
– Этот мужчина смотрит на тебя. Ты его знаешь?
– Да.
Саймон снова взглянул на меня, прищурив глаза:
– У тебя все в порядке?
– Нет, – ответила я. – Но ты ничего не можешь сделать, кроме как уйти.
Парню вроде Саймона, желающему владеть любой ситуацией, трудно выслушивать такое. Это было заметно по его лицу. Но спустя мгновение он повернулся и пошел прочь. Часть меня загрустила из-за того, что ему было больно. А другая часть нет.
Глава 47
Чарлз нашел для нас каменную скамейку в укромном уголке под густой листвой и пошел за кофе. У меня сильно болела голова.
Я чувствовала себя в другой стране – столько вокруг было зелени. Журчащая вода унесла все мысли о мирском, и я дивилась тому, что могут дать деньги: тропический лес посреди городской пустыни. В то же время я ощущала одиночество. Почему я более одинока теперь, а не когда Док бросил меня несколько месяцев назад или когда я выехала из пентхауса Саймона? Дело было не в Саймоне и не в его ужасной женщине, чем бы он с ней ни занимался. А в том, что Джо пропала.
Джо – моя подруга на все времена. Фредрик тоже. Но Фредрик прежде всего мать, она подвозила на машине знакомых, у нее была младшая лига, поездки в «Костко» и твердые представления о допустимом поведении. А Джо всегда оставалась самым близким для меня человеком, и это означало, что я могла рассказать ей абсолютно все.
Она всегда такая деятельная. Если бы с четыреста пятого шоссе сбежал кто-то другой, Джо уже успела бы его найти. Это не слишком обычная ситуация. В наши дни. Греки, разумеется, вечно бегали друг за другом. Менелай погнался за Еленой, когда она сбежала от него с Парисом, Ясон искал золотое руно, Деметра последовала за своей дочерью Персефоной в подземное царство. А Орфей отправился туда за Эвридикой, вооруженный только лирой и собственным голосом. И далеко не все эти предприятия имели счастливый конец.
Ко мне подошел Чарлз с чашкой кофе на блюдце.
– Сейчас принесут еще, – сказал он. – Это поможет вам почувствовать себя лучше.
Я выпила кофе и пару таблеток тайленола. Чарлз спросил:
– Когда вы в последний раз видели Джо?
Я рассказала ему все, не заботясь о том, чтобы как-то смягчить сложившуюся ситуацию. Затем добавила:
– Теперь ваша очередь. Знайте, о ваших тайнах никто не узнает. Как только мы найдем Джо и спасем от тюрьмы, я забуду о них. У меня очень плохая память.
Подошел официант.
– Надеюсь, этого будет достаточно. – Я не поняла, о чем говорит Чарлз: о круассанах и чайнике с кофе или же об обещанной информации. Официант предложил шампанского, чтобы отметить Новый год, и Чарлз спросил, какое шампанское у них есть. Пока они обсуждали этот вопрос, я изучала брата Дэвида, пытаясь разгадать секрет его привлекательности. А он был очень привлекателен. Возможно, потому, что он походил на своего брата, мне казалось, будто я хорошо его знаю, что между нами почти интимные отношения. Хотя я едва с ним знакома. А может, дело было в бороде.
