Дафна дю Морье - Трактир «Ямайка»
Она отправилась на кухню, слегка выбитая из колеи внезапным появлением викария, и была рада, что он дал ей еще полчаса, потому что была еще плохо подготовлена к разговору. Возможно, ужин будет недолгим, и потом хозяин снова вернется к письменному столу и оставит ее наедине со своими мыслями. Лучше бы ей не открывать этот ящик. Память о карикатуре неприятно преследовала ее. Девушка чувствовала себя как ребенок, который узнал нечто, запрещенное родителями, и теперь, повесив голову, виноватый и пристыженный, боится, что язык выдаст его проступок. Ей было бы спокойнее, если бы она могла поесть одна здесь, в кухне, и если бы викарий обращался с ней как с прислугой, а не как с гостьей. А так ее положение неопределенно, потому что его учтивость и властность странно смешиваются. Мэри принялась собирать ужин, чувствуя себя как дома среди знакомых кухонных запахов, и с неохотой ожидая боя часов. На церкви пробило без четверти семь, время истекло; и она понесла поднос в столовую, надеясь, что чувства никак не отразились на ее лице.
Фрэнсис Дейви стоял спиной к огню, он уже придвинул к очагу стол. Хотя Мэри не смотрела на него, она чувствовала на себе испытующий взгляд хозяина и двигалась скованно. Она понимала также, что викарий что-то изменил в комнате, и краешком глаза увидела, что он разобрал мольберт и что картины больше не стоят у стены. Письменный стол до этого был в беспорядке, с наваленными на него бумагами и письмами, и хозяин, видимо, сжигал письма, потому что желтые, почерневшие обрывки лежали в пепле под торфом.
Они вместе сели за стол, и Фрэнсис Дейви предложил ей холодного пирога.
— Неужели любопытство умерло в Мэри Йеллан, раз она не спрашивает меня, что я делал сегодня весь день? — спросил он наконец, ласково подтрунивая над гостьей и тут же заставив ее лицо виновато вспыхнуть.
— Это не мое дело, где вы были, — ответила она.
— Вот тут вы ошиблись, — сказал викарий. — Это ваше дело. Весь день напролет сегодня я вмешивался в ваши дела. Вы ведь просили моей помощи, разве не так?
Мэри стало стыдно; она не знала, что ответить.
— Я еще не поблагодарила вас ни за то, что вы так быстро приехали в трактир «Ямайка», ни за то, что предоставили мне кров и ночлег. Вы считаете меня неблагодарной.
— Я этого не говорил. Я только удивлялся вашему терпению. Еще не пробило двух часов ночи, когда я отправил вас спать, а сейчас уже семь вечера. Много времени прошло, а мир не стоит на месте.
— Значит, вы сегодня не ложились спать?
— Я спал до восьми. А потом позавтракал и опять уехал. Мой серый конь захромал, и мне пришлось воспользоваться гнедым, так что дела пошли медленнее. Он трусил, как улитка, сначала в трактир «Ямайка», а оттуда — в Норт-Хилл.
— Вы были в Норт-Хилле?
— Мистер Бассат пригласил меня на завтрак. Нас было там восемь или десять человек, и только представьте эту картину: каждый выкрикивал собственное мнение в глухое ухо своего соседа. Трапеза затянулась, и я был рад, когда мы добрались до конца. Однако мы все единодушно решили, что убийца вашего дяди недолго пробудет на свободе.
— Мистер Бассат кого-нибудь подозревает? — Тон у Мэри был сдержанный, и она смотрела в свою тарелку. Девушке казалось, что она жует опилки.
— Мистер Бассат готов самого себя подозревать. Он опросил всех и каждого, кто живет здесь в радиусе десяти миль. Но, оказывается, еще всякие странные личности бродили прошлой ночью по дорогам, и имя им легион. Потребуется неделя, если не больше, чтобы добиться правды от каждого из них; но все равно мистера Бассата это не путает.
— Что сделали с… моей тетей?
— Сегодня утром их отвезли — обоих — в Норт-Хилл, там их и похоронят. Все уже устроено, вам не о чем беспокоиться. Ну, а что касается остального, поживем — увидим.
— А разносчик? Его не отпустили?
— Нет, он сидит под надежным замком и сотрясает воздух проклятьями. Мне этот тип не по душе. Да и вам, думаю, тоже.
Мэри отложила вилку, которую поднесла было к губам, и опять оставила еду нетронутой.
— Что вы имеете в виду? — спросила она настороженно.
— Только то, что вы не любите разносчика. Я вполне вас понимаю, ибо более неприятный и отталкивающий малый мне никогда еще не попадался. Я знаю от Ричардса, конюха мистера Бассата, что вы подозревали разносчика в убийстве и так и сказали самому сквайру. Отсюда мое заключение, что вы его не любите. Остается только пожалеть, что запертая комната доказывает его невиновность. Из этого человека получился бы отличный козел отпущения, и это избавило бы нас от многих неприятностей.
Викарий продолжал ужинать с отменным аппетитом, но Мэри было не до еды, и когда он предложил ей добавку, она отказалась.
— И что же сделал разносчик, чтобы до такой степени навлечь на себя ваше неудовольствие? — поинтересовался священник, не желая отступать от этой темы.
— Он однажды напал на меня.
— Так я и думал. Он соответствует определенному типу. Вы, конечно, не поддались ему?
— По-моему, я его сильно ушибла. Больше он меня не трогал.
— Могу себе представить. И когда это случилось?
— В Сочельник.
— После того, как я вас оставил у Пяти Дорог?
— Да.
— Я начинаю понимать. Значит, в ту ночь вы не вернулись в трактир? Вы столкнулись с трактирщиком и его друзьями на дороге?
— Да.
— И они взяли вас с собой на берег, чтобы получше позабавиться?
— Пожалуйста, мистер Дейви, не спрашивайте меня больше ни о чем. Я предпочла бы не говорить о той ночи, ни сейчас, ни в будущем, никогда больше. Есть вещи, которые лучше глубоко похоронить.
— Мы не будем говорить об этом, Мэри Йеллан. Я виню себя за то, что позволил вам тогда продолжать путь одной. Глядя на вас сейчас, на ваш ясный взгляд и чистую кожу, на то, как вы держите голову, и прежде всего на линию вашего подбородка, не скажешь, что на вас сильно отразилось то, что вы испытали. Слова приходского священника, быть может, немногого стоят, но вы выказали замечательную стойкость. Я восхищаюсь вами.
Мэри взглянула на него, потом опять отвела глаза и принялась крошить в руке кусочек хлеба.
— Когда я думаю о разносчике, — продолжил викарий немного погодя, щедро накладывая себе тушеного чернослива, — то чувствую, что убийца поступил очень неосторожно, не заглянув в запертую комнату. Возможно, его поджимало время, но минута или две вряд ли решили бы исход дела, а ему, бесспорно, следовало бы сделать свое дело тщательнее.
— Каким образом, мистер Дейви?
— Да заплатив разносчику сполна.
— Вы хотите сказать, что он мог убить и его?
— Вот именно. Гарри-разносчик живой не украшает мир, а мертвый он по крайней мере кормил бы червей. Таково мое мнение. Более того, если бы убийца знал, что разносчик напал на вас, у него была бы достаточно веская причина убить его дважды.
