Эшли Дьюал - У истоков Броукри (СИ)
Я застилаю руками глаза. Кричу сквозь них и задерживаю дыхание.
Нет, нет. Не может быть.
В замедленной съемке в коридоре появляется Конрад. Он накидывается на Марко со спины и припечатывает его к стене грубым ударом. Бофорт кричит что-то, а Дамекес тихо и гортанно посмеивается, наблюдая за моим братом.
Пошатываясь, я падаю на колени рядом с Мэлотом. Я дрожу, когда он хватает меня за ладонь. Он шепчет что-то, я не разбираю слов. Мой брат умирает от раны, зияющей на его груди, а я ничего не могу сделать.
— Сейчас, — срывающимся голосом, говорю я, — все будет в порядке. Мы с тобой и не такое видели, правда? Сейчас придет помощь. Конрад! — Не своим голосом кричу я, глядя через плечо на парня. — Вызови врачей! Помоги мне, Конрад!
Но Бофорт держит Марко. Он не отвечает мне, и я начинаю паниковать еще сильней. Резко достаю телефон. Окровавленными пальцами пытаюсь набрать номер, но случайно и неуклюже роняю сотовый на пол. Поднимаю его.
— Сейчас, — слезы застилают глаза, я не могу дышать, — подожди, пару секунд, сейчас.
— Прости, — шепчет брат. Я дозваниваюсь до полиции. — П-посмотри н-на меня. Дор.
Я покачиваю головой. Я не хочу на него смотреть, я не буду на него смотреть! Боль у меня такая жуткая, что я вдруг резко опускаю голову и ломаюсь, будто сухая ветка. Тело складывается пополам. Я открываю рот, но не произношу ни звука. Дрожащими пальцами держу у уха телефон, на другом конце провода ждут моего ответа, а я не могу говорить. У меня не получается. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Говори, Адора. Говори!
— Мой брат, — наконец, рычу я, сквозь стиснутые зубы. — Моему брату нужна помощь.
Я называю адрес, запинаясь. Все пытаюсь вспомнить, где я живу. И живу ли? Это не со мной происходит. Я точно знаю. Это ночной кошмар той девочки, что боялась за брата, когда он уходил на площадь Броукри. Это воображение той незнакомки, что не находила себе места, когда он пропадал на несколько часов.
Я убираю от лица телефон. Бросаю его на пол и до боли стискиваю зубы. Что теперь мне делать? Надо поддержать Мэлота. С ним все будет в порядке. Скоро приедет скорая. Я просто должна посмотреть на него, как он просил. Просто опустить взгляд.
Набравшись смелости, смотрю на брата.
— Мэлот? — Я недоуменно морщу лоб. Кожа у него посветлела, а губы стали синими и сухими. Не понимаю. — Мэлот? Ты чего? Эй, я не…
Застываю. Потом резко пожимаю плечами. Потом растерянно хватаюсь пальцами за рот и выдыхаю в них так громко, что все тело сводит судорогой.
— Мэлот? — Я хватаюсь за плечи брата. — Черт бы тебя побрал, посмотри на меня, эй! Мэлот! Ты же не можешь…, ты…, - я задыхаюсь. Ничего не понимаю. Встряхиваю его за плечи, но он не реагирует. Почему? Почему он молчит? — Мэлот! О, боже мой, нет, нет, я не…, посмотри! — Распахиваю глаза. — Посмотри на меня! — Рыдание превращаются в вой. Закрываю глаза и стону, будто дикое животное. — Пожалуйста, — все прошу я. Но Мэлот не отвечает, — пожалуйста. Что ты делаешь? Что ты делаешь!
Я не могу поверить. О, боже мой. Меня шатает, я поглаживаю волосы брата, а он не смотрит на меня. Смотрит вверх. Все в нем прежнее: и цвет глаз, и веснушки, и скулы. Но это уже не мой брат. Это кто-то другой.
— Адора? — Неожиданно говорит кто-то. Я сгорбленно оборачиваюсь и вижу Эриха. В конце коридора он стоит ошеломленно и растерянно, и не двигается, потому что не знает, стоит ли ему приближаться. Не стоит.
Я вновь поворачиваюсь к брату. Покачиваю головой и обнимаю его, потому что я не делала этого раньше. Почему я этого не делала? Почему?
— Мэлот? — Я предпринимаю еще одну попытку, а затем зажмуриваюсь изо всех сил.
Он вновь молчит.
— Уходи отсюда! — Вдруг командует Бофорт. — Эрих, слышишь? Уходи! Люди решат, что ты с ним заодно. Беги, скорее, пока не пребыла полиция!
Ривера не двигается, тогда Конрад кричит громче.
Не понимаю, что происходит. Я вообще не обращаю никакого внимания. Я перестаю плакать и просто кладу голову на грудь брата. Я не слышу, как бьется его сердце. Но мне почему-то кажется, что если я закрою глаза, я смогу себе это представить.
И я закрываю. Но все равно не слышу Мэлота. Наверно, только тогда я понимаю, что мой брат умер, и мне становится очень страшно. Распахиваю глаза и лежу так до тех пор, пока не приходят люди.
ГЛАВА 18.
Я стою перед зеркалом. Смотрю на свое отражение и медленно заплетаю волосы. У меня спокойное выражение лица, глаза, слегка красноватые в уголках, губы плотно сжаты. Я поправляю черные штаны дрожащими пальцами, а затем крепко зажмуриваюсь, нехотя окунувшись в собственные воспоминания. В ушах звучит выстрел, мой крик, смех Марко, и я резко распахиваю глаза, стиснув зубы. Встряхиваю головой и схожу с места.
Мы едем с родителями в одной машине. Вместе заходим в здание городского суда, и я не обращаю внимания на вспышки фотоаппаратов, из-за которых щиплет в глазах, тихо и размеренно дыша, будто ничего не случилось. Будто мой брат еще жив.
Я никогда не позиционировала себя, как одного ребенка в семье. У нас были совсем не простые отношения, но нас было четверо. Я знала, что каждый раз, когда я переступаю порог своей спальни, я натыкаюсь на спальню брата. Иногда мы спускаемся по лестнице к ужину вместе. Иногда мы не видим друг друга сутками. Иногда я слышу, как хлопает его дверь ночью и засыпаю, убедившись, что с ним все в порядке.
Дверь больше не будет хлопать. И с моим братом никогда не будет все в порядке. Он умер. Я никак не могу в это поверить. Сегодня я вышла из комнаты и остановилась прямо на пороге, тупо всматриваясь в дверь его спальни. Невольно я ждала, что Мэлот выйдет из комнаты. Но он не вышел. Потом я вспомнила, что он больше никогда из нее не выйдет, и мне вновь стало больно.
Сейчас я ничего не чувствую. Точнее, пытаюсь. Я иду медленно, по бокам родители, и мы кажемся семьей, утратившей что-то важное, пусть давно уже и не были семьей. Папа не разговаривает с утра. Мама сегодня подождала меня, и мы вместе вышли из дома. Да, я знаю, что это глупости, мелочи, но это заставляет меня верить, что горе у нас общее, и что Мэлот де Веро — ненужный, забытый ребенок, все-таки был родным человеком.
Смерть наследника повлекла громкий скандал. В здании городского суда скопились люди, репортеры и журналисты. Они снуют перед нами, будто бы молекулы, вертятся, как магниты, вокруг энергетического источника. Они чего-то требуют, но я не понимаю. Мне не до них. Я просто делаю то, что велят. Родители уходят в зал суда, а меня ведут к скамье свидетелей. Я послушно следуют к западному входу.
Внезапно кто-то оказывается рядом. Я чувствую, как меня оттаскивают в сторону, но не отбиваюсь, не сопротивляюсь. Просто вскидываю подбородок.
