Екатерина Мурашова - Детдом
– Анджа! Анджа! Да погоди ты заводиться-то! – невнятно воскликнула Светка, поспешно прожевывая кусок черного хлеба с маслом и горчицей. – Это же совсем другое дело! Мы же все знаем, что Настька сама на него вешалась, он ей, наверное, и не обещал ничего!
– Да он и мне ничего когда-то не обещал – вот ведь какое совпадение, – задумчиво сказала Анжелика. – И что же с того? Не изнасиловала же она его, в самом-то деле! Понимал, небось, что делает – не прыщавый ведь юнец семнадцати лет отроду. А значит – у ребенка должен быть отец. Тем более, что вот он, в наличии – здоровый, красивый, вполне, на первый взгляд, вменяемый. Если, конечно, не учитывать его отцовский анамнез…
– А может… – Светка поколебалась, прежде чем сказать, и решительно, в поддержку себе, откусила еще половину сосиски. – Может и ну его совсем, а, Анджа? Уедет и уедет себе… Кому какое дело? Кто узнает? Я Настьке помогу, ты же знаешь, я всю свою горемычную жизнь хотела маленького нянчить… И Леонид тоже, знаешь, как оживился, когда я ему сказала? Просто глаза заблестели, как давно уж не было. Нынче уже школу и университет выбирает, куда ребенка учиться пошлет. А до того – попросил даже как-нибудь невзначай показать ему этого Олега, а потом – я тайком подглядела – слазил в Интернет, и все там читал про него ссылки, и какие-то даже его труды на английском. Изучал, значит, происхождение будущего внука. Потом сказал, что его все устраивает, с интеллектом у ребенка явно будет все в порядке, и поскольку на Настьку, несмотря на все ее художественные таланты, особых надежд нет, – будем воспитывать сами…
Анжелика несколько раз молча сжала и разжала кулаки. На ладонях остались полукруглые отпечатки ногтей.
– Израэль мне звонил, – сказала Светка. – Я от него и узнала. Настька, конечно, его первого оповестила. Сказала, что фамилия у ребенка в любом случае будет – Зоннершайн. Теперь там, кроме него, маленького зоннершайнчика ждут еще штук пять бездетных еврейских тетушек. Израэль плакал, когда рассказывал. А сам он сейчас мастерит золотую звезду Давида, инкрустированную алмазами. В подарок ребенку.
– Роман жив? – спросила Анжелика.
Светка кивнула.
– Он знает?
Светка помотала головой.
– Скажи ему. Он – единственный, кому этот ребенок действительно внук. Пусть знает. Вдруг он до его рождения не доживет.
– Хорошо. Я скажу. Роман обрадуется, я знаю, ведь он-то Настьку всегда любил.
– Н-нда-а… «И много-много радости…» – процитировала Анжелика детскую песенку про елочку. – А помнишь, чем все с елочками кончается?
– Тьфу, тьфу, тьфу! – яростно сказала Светка и, обернувшись, громко три раза постучала по спинке стула. – Пошла ты, подруга, знаешь куда….!
– Я пойду, – кивнула Анжелика. – Но вот еще что: может быть, тебе, в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, пока с «Детдомом» больше не работать?
– Это почему еще?! – подозрительно, как на врага, глядя на Анжелику, спросила Светка. – Настьке еще когда рожать, а у ребят, кроме меня, и нет никого. Анна Сергеевна, ты же знаешь, в больнице лежит, с обострением желчного пузыря. Перенервничала на похоронах, прямо из-за стола, с поминок и увезли беднягу. Сейчас врачи решают вопрос об операции… Что ж я, по-твоему, как самая последняя сволочь…
– Все это так, – сказала Анжелика. – Но дело в том, что якобы украденную сумку Клавдии Петровны милиционеры нашли в соседнем дворе в помойном баке. И там же – правда, отдельно, лежала старая косметичка, в которой она носила деньги, паспорт и кредитную карточку. Все – на месте. Исчез только красивый маленький кошелек, в котором Клавдия Петровна хранила мелочь. Каким бы идиотом не был предполагаемый вор, но, прежде, чем выбрасывать сумку, в кошелек он все-таки должен был заглянуть. Милиционеры прямо говорят, что такой прокол возможен только в том случае, если кража – чистое прикрытие, причем не запланированная заранее, а импровизация на месте, когда стало ясно, что жертва скончалась. Они надеются, что кошелек тоже найдется. Опрашивают окрестных бомжей…
– А откуда ты все это знаешь? – подозрительно спросила Светка.
– Вадим выяснил по своим каналам и пересказал мне.
– И что же из этого следует?
– Реальный кандидат в продюсеры «Детдома» сейчас ты, а вовсе не «культмассовый организатор» Клавдия Петровна. Вполне может быть, что с тобой не «поговорили», и тебя не ударили по голове только потому, что испугались реакции нефтяного магната Леонида. Вполне возможно, что прежде, чем стукнуть Клавдию Петровну, ее пытались просто припугнуть и даже о чем-то с ней договориться. И тогда вся эта история – неудавшийся намек тебе: занималась бы ты, тетка, своим шейпингом и фитнесом, и не лезла бы ты в шоу-бизнес, в котором все равно ни хрена не понимаешь… Я прекрасно знаю, что характер у тебя – бойцовский, и отступать ты не привыкла, да и ребят жалко очень, но теперь, с возникновением этого ребенка, ты становишься страшно, чудовищно уязвимой, тем более, что Настя сейчас крутится в этой же тусовке и узнать обо всем не представляет проблем…
Осознав сказанное Анжеликой, Светка побелела под слоем косметики и судорожными движениями, не попадая, макала в горчицу сразу обе оставшиеся сосиски.
– Пожалуй, единственным приемлемым вариантом остается… – задумчиво сказала Анжелика.
Светка, позабыв про свою недавнюю неприязнь, взглянула на подругу с надеждой. Все-таки, как ни крути, но еще со студенческих лет она считала Анжелику умнее себя.
* * *– В сложившихся обстоятельствах единственным приемлемым вариантом остается, – сказала Анжелика, заканчивая свой рассказ. – Если ты, Олег, немедленно женишься на Насте и увезешь ее с собой в Мексику до той поры, пока здесь все не прояснится.
Олег попытался было что-то сказать, возразить, но Анжелика жестом остановила его.
– Я знаю лучше других, что ты не очень-то любишь брать на себя ответственность за зачатых тобою детей, но здесь, пойми, просто нет другого выхода. Спешу тебя успокоить: когда все устаканится, я думаю, что ты вполне сможешь положить ее на место, там, где взял. Сама Настя, скорее всего, ничего даже не заметит, разве что обогатит свое творчество тропическими мексиканскими цветами и лианами. Надеюсь, я не разбила тебе сердце, и ты не слишком обольщался насчет ее чувств к тебе? Ты, разумеется, прекрасен во всех отношениях, пятнадцатый павиан и все такое, и речь здесь идет об особенностях эмоциональной жизни самой Настены. Возможно, после родов в ней произойдут какие-нибудь гормональные сдвиги и она сумеет полюбить своего новорожденного ребенка и даже еще кого-нибудь. Но сейчас из всех живущих на земле мужчин она по-настоящему привязана только к одному. Его зовут Израэль Наумович Зоннершайн. И твой будущий ребенок уже заранее посвящен ему. Ты, кстати, не против, если он будет носить звезду Давида?… Так что можешь не волноваться. Все это временно. И ненужного тебе ребенка здесь, в России с нетерпением будут ждать три дедушки, одна фанатеющая бабушка, и целый клан еврейских родственников.
