Норма Бейшир - Время легенд
— Да, думаю, сумел бы. — Механик начинал нервничать.
— Надеюсь, вы не будете возражать, если я приглашу эксперта? — спросил Николас, задумчиво взирая на обломки.
— Я сам эксперт, месье! — Оскорбленным тоном отозвался механик. — Я внимательно осмотрел остатки автомобиля и могу с уверенностью заявить, что не обнаружил следов порчи ни в тормозной системе, ни в: чем-либо еще.
Николас медленно кивнул, не отрывая подозрительного взгляда от машины. Потом он еще раз повернулся к механику.
— Вы выезжали на место происшествия, не так ли? — осторожно поинтересовался он.
— Да, выезжал.
— Скажите, не было ли в салоне кейса?
— Кейса?
Николас утвердительно кивнул.
— Я ничего не обнаружил рядом с автомобилем, но вы могли бы спросить у полицейских…
— Я уже спрашивал. Спасибо вам.
Выйдя из гаража, Николас глубоко вздохнул. Что он скажет Джейм?
— Его уничтожил взрыв.
— Неужели совсем ничего не осталось? — Джейм была явно расстроена.
Николас покачал головой.
— Увы, совсем ничего, — ответил он. — Мне очень жаль.
Казалось, Джейм вот-вот заплачет.
— В этом кейсе была вся моя жизнь, — почти шепотом произнесла она. — Отцовские письма, фотографии, свидетельство о рождении, паспорт…
— О паспорте я позабочусь, — заверил ее Николае. — Хотелось бы мне, чтобы все остальное было так просто.
Джейм кивнула, покусывая дрожащую губу.
— А что с тормозами? — спросила она наконец.
Николас покачал головой:
— Механик утверждает, что не обнаружил следов намеренной порчи.
— Он либо лжет, либо ошибается, — уверенно отозвалась Джейм. — Я вела машину, и у нее не работали тормоза. Они были полностью выведены из строя.
— Я тебе верю. Откровенно говоря, у меня с самого начала беседы создалось впечатление, будто механик что-то скрывает.
— Значит, ты не поверил его рассказу?
Николас посмотрел на нее и ответил:
— Думаю, кто-то встретился с ним раньше меня.
— Когда мы сможем отправиться домой, доктор? — спросил Николас.
— Я собирался выписать ее завтра, — ответил врач. — Но она сказала, что живет одна в парижском отеле. Боюсь, ей рано оставаться в одиночестве. Она до сих пор подвержена последствиям травмы, и это будет продолжаться еще некоторое время.
— Не беспокойтесь, я не брошу ее одну, — сказал Николас. — Она будет жить у меня.
Париж
— Не спорь со мной, — проворчал Николас, ведя Джейм по своей квартире к спальне. Под ее взглядом, все еще несколько затуманенным, он разобрал постель и похлопал ладонью по простыням, предлагая ей лечь.
— Мне это не нравится, — сказала Джейм.
— У тебя нет выбора, — заметил Николас. — Доктор сказал, что тебе еще нельзя оставаться одной. Он согласился выпустить тебя из больницы только при том условии, что я буду за тобой приглядывать.
— А где ты будешь спать? — спросила она.
— На кушетке.
— Нет, я не могу позволить тебе это.
— Что ж, можно поступить иначе, — сказал Николае, и Джейм подняла руку, чтобы заставить его умолкнуть.
— Пожалуй, не стоит, — произнесла она.
— Тогда придется подчиниться. Врач приказал, — напомнил ей Николас.
— Мне не нужна сиделка, — раздраженно ответила Джейм.
— А я и не собираюсь быть ею, так что мы квиты, — быстро сказал Николас. — Но я не оставлю тебя одну.
— Ты не хозяин мне, Кенделл.
Николас встал с кровати.
— Знаешь что? Ты намного больше нравилась мне, когда лежала в больнице, — ответил он. — Тогда ты не была такой чертовски упрямой.
— У меня не было сил отстаивать свои права, — заметила Джейм.
— И поэтому ты молчала. — Николас улыбнулся и добавил:
— Ты ляжешь по доброй воле или мне скрутить тебя?
— Ладно, так и быть, — сдалась Джейм. Она улеглась на кровать в одежде, скрестив ноги и сложив руки на груди. — Я даже не представляла, что ты такой тиран.
— А ты зануда, каких свет не видывал, но я не оставлю тебя в одиночестве, пока ты не выздоровеешь. — Николас нагнулся и принялся стаскивать с нее башмаки.
Джейм расхохоталась, впервые за время разговора.
— Ты опять хочешь меня раздеть, Кенделл?
Николас рассмеялся в ответ.
— Для мужчины это естественное желание.
Они устроили праздничный ужин, каким американцы традиционно отмечают День благодарения. Николас сам занялся стряпней, не подпуская Джейм к кухне до тех пор, пока она не настояла на том, чтобы ей позволили вымыть посуду.
— И как только ты решился укрывать в своем доме политическую преступницу? — спросила она, обдавая тарелки горячей водой.
Николас вытирал тарелки, складывая их в стопку на краю кухонной стойки.
— Значит, ты преступница? — произнес он, несколько удивленный тем, как она себя назвала.
— Я мишень, — ответила Джейм, потянувшись за полотенцем. — А это еще хуже.
На взгляд Николаев, хуже всего было то, что Джейм была права. Она действительно превратилась в мишень — эта мучительная мысль появилась у Николаев еще в Левене.
— Куда ты так рано? — сонным голосом спросила Джейм, увидев, что Николас выходит из спальни.
— Я должен заскочить в посольство, — ответил он, подходя к двери. — Похоже, Госдепартамент удовлетворил мое прошение об отставке.
— Не задавая вопросов?
— Ни единого.
— Ты действительно хочешь бросить службу? — с сомнением спросила она.
— Еще бы, — ответил Николас, подмигивая.
— Чем ты займешься теперь? — озабоченно допытывалась Джейм, чувствуя угрызения совести за то, что сама подтолкнула его к этому решению.
— Вернусь в Штаты, когда придет срок.
— А пока?
Николас улыбнулся.
— А пока буду действовать по обстоятельствам.
— Что мы собираемся отмечать, Кенделл? — осведомилась Джейм за ужином в «Серебряной башне», некогда лучшем ресторане Парижа. Со временем он утратил былую славу, но по-прежнему оставался одним из самых изысканных заведений. С их места Джейм видела в окне собор Парижской Богоматери и баржи, проплывавшие внизу по Сене. — По-моему, ни тебе, ни мне сейчас нечего праздновать. Тебя выгнали с работы, а я так и не нашла своего отца.
— Может, и выгнали, но мне кажется, что я только сейчас обрел свободу, — ответил Николас, пробуя разрезанную на ломтики утиную грудку. — Мне уже давно следовало уйти из посольства.
— Ни один человек не бывает по-настоящему свободен, — философски произнесла Джейм. — Отныне я знаю, что все мы узники судьбы.
— Где ты нахваталась таких воззрений? — спросил Николас, встречаясь с ней глазами.
— Достались в наследство от отца.
