Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 3
– И еще… – Ольга замялась. – Я на какое-то время отключаю мобильный, так что не волнуйтесь, если не сможете дозвониться.
– Я и не волнуюсь, – проворчала няня, проходя в гостиную и недовольно оглядываясь. – Я ж у вас вчера прибирала! Опять вся комната шелухой завалена!
– Какой шелухой? – удивилась Ольга, заглядывая в комнату.
– Да вот этой! – Няня ткнула пальцем сначала в брошюрку, лежащую на диване, а потом в ту, что торчала из Ольгиной сумки.
– Я тороплюсь, а то бы мы с вами поговорили! – убегая, крикнула Ольга. – Вы ничего не понимаете! Ничего!
– Тут и понимать нечего. И вроде женщина-то неглупая! – услышала она за спиной.
Состояние счастливого полузабытья накатывало на Ольгу, едва она переступала порог этого дома.
Тут ее все любили. О ней заботились. На нее смотрели добрыми глазами и обещали помочь.
Взносы, которые она каждый раз приносила, шли на Общее благо. Какое? Ольга об этом не думала, потому что благом и радостью было отдавать эти деньги Ирине Петровне, зная, что они принесут пользу.
Ольга влетела в комнату, когда занятия были в самом разгаре.
Учитель, недовольно глянув на нее, продолжил:
– Отрешение, отрешение и еще раз отрешение – вот способ достижения высшего ментального плана. Личность, получившая способность думать даже о самой незначительной вещи с точки зрения высшего ментального плана, обладает благодаря этому дару возможностью изменить эту вещь. Мы сможем изменять обстоятельства, изменять свою судьбу. Нельзя давать жизни грязной и порочной, засоряющей умы и души наши, господствовать над волей нашей. Обиды, гонения, предательство не должны подавлять волю нашу, нашу способность думать…
Ольга понимала не все, что он говорит, но ей казалось – еще немного, и она достигнет таких же высот понимания мира и себя, как Учитель.
– А теперь сомкните круг рук своих, – приказал он.
Справа рука оказалась мягкой и влажной, слева – узловатой, сухой и горячей…
– Кто сегодня начнет? – спросил Учитель.
– Я, – тихо сказала обладательница влажной руки – женщина с землистым лицом и седыми волосами, заплетенными в тонкую косицу. – Мне одиноко. Я окружена враждебно настроенными людьми. Я думала о самоубийстве. И тогда я поняла, что только в самой себе должна искать те силы, что помогут мне найти истинный путь.
– Самопознание важно ценностью самого познания, а не потому, что оно относится к нашему я, – подняв глаза к потолку, произнес Учитель и, потеребив свою бородку клинышком, многозначительно добавил: – Но без личного опыта, без личных страданий оно не может стать истинным… – Он опустил глаза, обвел взглядом всех присутствующих и вдруг указал пальцем на Ольгу.
– Тебе есть что сказать нам. Говори!
– Я знаю, что такое предательство, – помедлив, произнесла Ольга. – Я знаю, что такое ложь и подлость…
«Но весь ужас не в этом, – подумала вдруг она. – Ужас в том, что эти слова никак не могут относиться к Сереже. Меня предавал Стас – это было больно, но пережить можно. А Барышев…»
Она не могла жить с мыслью, что он подлец. И вслух сказать этого не могла.
Даже Учителю.
После занятий Ольга, как всегда, зашла к Ирине Петровне.
Келья Полевой больше смахивала на офис – компьютер, сейф, кожаное кресло, роскошный письменный стол, но Ольгу это не смущало. Главное – лучистый добрый взгляд наставницы.
Несколько купюр перекочевали из Ольгиного кошелька в сейф. Ирина Петровна, как всегда, что-то записала в блокнот.
– Меньше, чем в прошлый раз, но я только вчера сдала в комиссионный свою шубу, она еще не продалась, – смущенно пояснила Ольга.
– Не волнуйся. Ничего страшного. Главное – добрая воля, – улыбнулась Ирина Петровна, продемонстрировав ряд ровных, дорогих металлокерамических зубов. – У нас же нет никаких обязательных взносов – добровольные пожертвования, и только. Но тебе наверняка приятно сознавать, что каждая копейка, принесенная тобой в общий улей, приближает всех нас к нашей мечте.
– Да… Город избранных, – кивнула Ольга.
– Город гармонии, – уточнила наставница и включила компьютер. – Строительство уже идет. Хочешь, покажу фотографии?
Склонившись к монитору, Ольга увидела недостроенные дома с резными наличниками. Дома окружала стена первобытного глухого леса.
– Посмотри, какая красота, – Ирина Петровна листала фотографии. Виды строительства и его ракурсы стремительно мелькали на мониторе. – Нас ждет удивительная жизнь! Жизнь в чистоте природы и чистоте помыслов. Конечно, до завершения еще далеко. – Полева, горестно вздохнув, погасила монитор. – Средств катастрофически не хватает… Жаль, если твои дети успеют вырасти вне этого прекрасного города.
– Где это? – спросила Ольга, ощутив вдруг, что больше всего на свете хочет жить с детьми в чудесном городе гармонии и чистоты помыслов.
– В одном из самых затерянных уголков Сибири. Экологически безупречный район!
– А когда город будет построен?
– Это зависит от нас. Для того чтобы в корне изменить себя и свою жизнь, нужны усилия…
– Усилия… Я готова. Я на все готова! Мне надо изменить свою жизнь.
Весь остаток дня Ольга мучительно вспоминала, куда могла деть подарок Сергея – кольцо с голубым бриллиантом. Оно, наверное, стоит десятки тысяч долларов. Эти деньги могли бы значительно ускорить строительство города-мечты.
Курилкой в редакции служило место на лестнице возле кадки с засохшим фикусом.
Фикус, не выдержав никотиновой атаки, скончался несколько лет назад, но никому не было дела до его утилизации, а потому жалкие останки несчастного растения продолжали обкуривать сотрудники «Московской труженицы».
Ольга всегда старалась побыстрей прошмыгнуть мимо курящих, но сегодня, свернув за угол, она задержалась, услышав интересный разговор.
– Странная она какая-то, – сказал Максим, верстальщик, всегда бросавший на Ольгу заинтересованные взгляды.
– Сектантка, – откликнулась Вера из отдела рекламы.
– Разве такие сектантки бывают? – засмеялся Максим.
– Какие – такие? – ревниво спросила Марина-редакторша.
– Ну… молодые, красивые.
– А ты хочешь, чтобы – в платочке черном и губы поджатые? – хохотнула Вера.
– Не такая уж она и красивая! – фыркнула Марина.
– И не такая уж молодая, – поддержала ее Вера.
– Доброжелательные вы мои! – засмеялся Максим.
– Нет, серьезно, – опять вступила в разговор Вера. – Все время какую-то лабуду читает! Вперится в нее, и хоть землетрясение начнись – ничего не слышит, не видит.
– Мало ли, что люди читают, – вступился за Ольгу Максим.
– Да ты посмотри на нее! – возмутилась Марина. – Год, как у нас работает, ни с кем лишнего слова не сказала! Ходит, как сомнамбула! Точно, сектантка!
