Марна Келлог - Бриллиант
Бертрам ошеломленно уставился на меня.
— И это еще не все.
Я коротко рассказала об афере с имуществом леди Мелоди: подделках, копиях, репродукциях.
— Не может быть!
— Может. Все это, к несчастью, чистая правда. Вы представить не можете, сколько кроется грязи за благопристойным фасадом. Эти люди готовы на все. Но по крайней мере «Баллантайн и Кº» пока еще не замешана ни в какой незаконной деятельности, так что непосредственная опасность вам не грозит. Хотя, как видите сами, все это вопрос времени, которого остается все меньше.
— Это многое объясняет, — кивнул Бертрам.
— Не правда ли? Но так или иначе, благодаря сэру Крамнеру и его добрым советам финансово я вполне обеспечена и совершенно не завишу от «КДК траст».
Я открыла папку и вынула стопку документов.
— Простите, что отняла у вас столько времени. Знаю, как вы заняты, поэтому не стану тянуть. Я отдаю вам свои акции. Вы их заслужили, и я знаю, что могу вам довериться. Вы сделаете все, как нужно. И «Баллантайн» обретет новую жизнь. Как только все будет подписано и заверено, вы станете единственным владельцем и попечителем «КДК траст».
— Не знаю, что и сказать.
— Ничего не говорите. И решайте сами: сказать ему обо всем или нет.
— Почему вы это делаете?
— Я уже сказала вам почему, и, поскольку торжественное открытие всего через несколько часов, настало время передать бразды правления и отойти в сторону. С сегодняшнего вечера вы оставите на «Баллантайн» свой личный отпечаток: теперь это нечто совершенно новое, буквально и в переносном смысле.
Наконец-то я избавилась от тяжкого бремени! Как же легко мне стало!
— Сэр Крамнер умер, да здравствует сэр Бертрам! Я хочу, чтобы вы вошли в аукционный зал с новым ощущением силы. И права собственности.
— Вы абсолютно уверены, что хотите сделать это?
— Куда больше, чем вы думаете. Я счастлива за вас.
— Восхищаюсь тонкостью вашего ума, Кик. И мудростью. Вряд ли я когда-нибудь смогу вас отблагодарить.
— И не надо. Лучше позовите вашего клерка, и давайте заканчивать. У нас много дел.
Как только мы с Бертрамом поставили подписи, а клерк заверил бумаги и получил указания немедленно отправить их мистеру Бошаму в банк, я встала и протянула руку:
— Поздравляю.
Бертрам был слишком потрясен, чтобы ответить. А я? Я чувствовала себя великолепно. Потому что поступила правильно. Сделала то, что должна была сделать. Теперь «Баллантайн» в надежных руках, и, хотя пословица говорит, что жизнь — это лучшая месть, лично я считаю, что месть сама по себе может быть лучшей местью.
* * *В три часа двери для посетителей закрылись, чтобы дать время служащим подготовиться к вечернему VIP-приему с коктейлями и первой ночи двухдневного аукциона. Все мы переоделись в привезенные из дома вечерние костюмы. Я надела то же черное платье, которое носила на всех приемах в продолжение последних десяти лет, — строгое, классического покроя. Ничем не примечательное. Я была служащей. Предметом обстановки.
— Выглядишь потрясающе, — объявил Оуэн, целуя меня. Ничего не скажешь, он почти такой же ловкий лгун, как я. Хотя, можно сказать, действительно прекрасно смотрелся в смокинге.
Одесса вплыла в комнату, как богиня. Жесткие синие глаза смотрели из рамки черной туши. Белоснежное платье от Эрве Леже льнуло к ней, как бинты к мумии. Мы приветствовали друг друга с великодушным снисхождением: она жалела меня, потому что украла моего бой-френда. Я жалела ее, потому что она его получила.
Ровно в пять сорок пять Бертрам появился в вестибюле и хлопнул в ладоши. Весь штат: эксперты, помощники аукционистов, младшие клерки, повара и официанты выстроились в ряд — армия, готовая к генеральской проверке.
Появилась ли в его походке некая упругость? О да.
В шесть двери распахнулись, и в восемь раздался первый удар молотка, возвещающий о начале аукциона.
Я вернулась в выставочный зал помочь ювелирным леди убрать выставку. Все сейфы были открыты, и мы дружно работали, смеясь и болтая, перенося драгоценности из" стеклянных витрин в выложенные бархатом ящики передвижных сейфов. Я бродила по залу, переходя от одного сейфа к другому. Помогая. И незаметно подменяя драгоценности сделанными мной копиями. Из одного кармана платья в другой. Миг — и подделка заняла свое место в сейфе.
Примерно четверть аукциона была уже позади, и Бертрам успел утроить цену каждого лота. Я попросила швейцара вызвать такси.
— Куда это ты? — спросил возникший ниоткуда Оуэн.
— По-моему, я чем-то отравилась.
— Хочешь, попрошу Майкла отвезти тебя?
Я покачала головой и поцеловала его в щеку.
— Не стоит. Тут полно такси. Иди в зал. И позвони мне утром.
— А что будет с приемом?
— Иди и повеселись за меня. Ты это заслужил.
— Мне будет недоставать тебя.
— Мне тоже. Веди себя прилично, — пошутила я.
Оуэн захлопнул дверцу такси и дал водителю мой адрес. Заурчал мотор.
— Перемена планов, — сказала я.
— Вот как? Куда вам, мисс?
— Вокзал Ливерпуль-Стрит, пожалуйста.
Я ни разу не оглянулась.
Полчаса спустя мы оказались у людного железнодорожного терминала, служащего связующим пунктом для поездов северного направления на Норидж и Гатуик.
— Носильщик понадобится, мисс?
— Нет. Справлюсь сама.
Я вошла в здание вокзала, отыскала туалет, переоделась в деловой костюм и оставила новенький чемодан без монограмм и внешних примет в камере хранения. Потом спустилась на эскалаторе в метро и вернулась в город.
Прием в «Савое» только начинался.
Глава 66
Поздней ночью, к тому времени когда я добралась до Хитроу, последний самолет на Лазурный берег давно уже был в воздухе. Я выспалась в отеле «Мариотт» и успела на первый субботний рейс. Перед вылетом я сделала два звонка с новехонького английского сотового, купленного специально для этой цели. Высадившись в марсельском аэропорту, я сделала еще один звонок, теперь уже из автомата, воспользовавшись обычной, приобретенной в книжном киоске карточкой.
Потом, уже на стоянке, я положила сотовый под переднее колесо «мерседеса» и ездила взад-вперед, пока на бетоне не осталась бесформенная лепешка из черной пластмассы и маленьких серебристых деталей, которые я разбросала по стоянке парой хороших пинков.
Вот и все.
Я ехала на ферму со всей возможной скоростью и, добравшись, немедленно включила телевизор. Со дня взрыва телевизионщики и репортеры стали частью жизни «Баллантайн и К°», и я знала, что сегодняшний, второй день аукциона будет особенно оживленным.
