Карен Монинг - Тайна рукописи
Это была Пустошь.
Я опасливо покосилась на элегантный особняк. Его внешний лоск, красоту и богатство портило лишь то, что сотворили с множеством его высоких стрельчатых окон.
Все стекла были замазаны черной краской.
И я боялась того, что могло припасть к этим стеклам, которые казались огромными черными глазами, с той стороны, наблюдая за мной.
– Что дальше, Алина? – прошептала я. – Мне действительно придется зайти внутрь?
Мне так этого не хотелось...
Я не ожидала ответа, и я его не получила. Если ангелы и смотрят на нас с небес, как верят некоторые люди, то мне достались глухонемые наблюдатели. Это был чисто риторический вопрос.
Я никак не могла отвернуться от этого дома и уйти. Алина позвала меня сюда, и я собиралась войти, даже если это станет последним, что я сделаю в жизни. Мне вдруг стало ясно, что этот поступок действительно может стать последним.
Я не стала осторожничать. Если кто-то или что-то следило за мной, то не было смысла прятаться. Ссутулив плечи, я глубоко вдохнула, прошагала по тропинке из бледного кирпича к главному входу, поднялась по ступенькам и постучала тяжелым молоточком по двери.
Никто не ответил. Я снова постучала, выждав несколько минут, потом толкнула дверь. Владелец дома явно не отличался осторожностью – дверь была не заперта и открылась в пышное фойе. Черно-белый мраморный пол мерцал под искрящимся канделябром. За изысканным столиком, на котором стояла огромная ваза с белоснежными шелковыми цветами, начиналась элегантная винтовая лестница, обрамленная резными перилами, которая вела на верхний этаж.
Я шагнула внутрь. Если экстерьер здания попортило время и он нуждался в таких вещах как водосточные желоба и ремонт крыши, то интерьер был оформлен в стиле Людовика XIV: плюшевые стулья и диваны, между которыми стояли дворцовые колонны с пилястрами, богато украшенные столы с мраморными столешницами и прекрасные янтарно-золотистые светильники. Я не сомневалась, что мебель в спальне окажется невероятно большой и украшенной в соответствии со стилем Короля-Солнца. Стены были увешаны огромными зеркалами в позолоченных рамах и картинами, изображавшими сцены из различных, подчас трудноопределимых, мифологий.
Несколько минут я прислушивалась, а потом направилась внутрь тускло освещенного здания, с фонариком в одной руке и копьем в другой. Я пыталась составить психологический портрет здешнего обитателя. Но чем больше комнат я видела, тем меньше понимала. За короткое время, проведенное в Дублине, я встретила столько мерзости, что ожидала лишь увеличения ее количества, особенно в этом пустынном районе, однако хозяин этого дома представлялся мне богатым, явно образованным и воспитанным, с хорошим вкусом и...
Я мысленно треснула себя по лбу, – не здесь ли жил тот, с кем встречалась Алина? Она дала мне адрес своего убийцы?
Десятью минутами позже я нашла ответ в спальне второго этажа, за массивной кроватью, в огромном шкафу, заполненном такой одеждой, какой я не видела и у Бэрронса. Кем бы или чем бы ни был владелец этого дома, он покупал только лучшее. То есть – до абсурда лучшее, вещи, за которые платят бешеные суммы, лишь бы быть уверенным, что такого больше нет ни у кого в целом мире.
Возле коллекции обуви, которой хватило бы, чтобы обуть целую армию моделей Армани, я нашла небрежно брошенный ежедневник Алины, ее фотоальбомы и два конверта с фотографиями. Это были обычные конверты, такие же, как те, в которых вы забираете свои фотографии из любого фото-пункта на Темпл Бар Дистрикт, где фотографии печатаются за час. Я засунула ежедневник и альбомы во внутренний карман своей слишком большой куртки, но оставила в руке конверты с фотографиями.
Быстро осмотрев оба шкафа и оставшуюся часть спальни, чтобы убедиться, что я ничего не пропустила, я быстро сбежала вниз по ступеням, стремясь оказаться как можно ближе к выходу, если придется удирать.
Потом я села на нижнюю ступеньку лестницы, под золотисто-хрустальной люстрой, и открыла первый пакет с фотографиями.
Говорят, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Чистая правда.
Я должна признаться: с тех пор как я впервые услышала описание парня, с которым встречалась Алина, – старше ее, богатый, привлекательный, не ирландец, – меня преследовала параноидальная мысль.
Что, если я в точности повторяю путь Алины? И попала именно к тому человеку, который предал ее? Была ли моя сестра влюблена в Иерихона Бэрронса? Неужели мой таинственный хозяин и предполагаемый защитник убил ее?
Когда я, чуть раньше, входила в этот дом, часть меня подумала:
«Ага, так вот куда он ходил той ночью! Вот где его настоящий дом, здесь, а не в книжном магазине. Значит, он в самом деле Темный эльф, которого ни я, ни Алина почему-то не можем увидеть».
С чего я это взяла? Да просто это исчерпывающе объяснило бы те странные вспышки симпатии, которые я несколько раз испытывала к Бэрронсу, вспышки, похожие на те, что насылал при помощи чар В'лейн. Возможно, Иерихон был таким же, несущим смерть через секс эльфом, сумевшим хорошо замаскироваться. Возможно, он очень хорошо скрывал свою сущность. Может, у него есть талисманы или заклятия, способные скрыть от таких, как я, истинное эльфийское обличье. Я видела слишком много необъяснимого, чтобы поверить – в этом мире может существовать что угодно.
Я колебалась, думая то так, то этак: сегодня я считала, что Бэрронс никак не может быть одним из них, а на следующий день была убеждена, что он эльф.
Теперь я узнала правду. Парнем Алины был определенно не Иерихон Бэрронс.
Я пустилась в путешествие по фотографиям последних месяцев жизни Алины, которые я уже не надеялась увидеть. Я начала с фотографий, сделанных в тот день, когда она приехала в Ирландию, потом перешла к ее снимкам в Тринити, с однокурсниками в пабах, танцующей в толпе друзей. Алина была счастлива здесь. Я медленно, с любовью перебирала снимки, касалась пальцем ее румяных щек, проводила по краю длинных белокурых волос. Я одновременно смеялась и старалась не заплакать, поскольку заглянула в мир, который не ожидала увидеть – Алина в нем была жива, а город был полон сумасшедшего крайка, как, впрочем, и монстров... Боже, как я по ней скучала! Увидеть ее такой, как на снимках, было словно удар в солнечное сплетение! Глядя на фотографии, я ощущала ее присутствие так сильно, словно Алина стояла у меня за спиной и говорила: «Я люблю тебя, Младшая. Я здесь, с тобой. Ты справишься. Я знаю, что ты сможешь».
Потом фотографии изменились, судя по датам, отпечатанным на снимках, это произошло на четвертый месяц ее пребывания в Дублине. Фотографии во втором конверте были десятками изображений одной Алины, в самых разных уголках города. По тому, как она смотрела на фотографа, было ясно, что она в него безумно влюблена. Я с неудовольствием отметила, что мужчина, который фотографировал ее, сделал самые лучшие снимки моей сестры, которые я когда-либо видела.
