Карен Монинг - Магия грез
Обзор книги Карен Монинг - Магия грез
Стены между мирами рухнули, монстры ворвались в мир людей, и МакКайла стала игрушкой в руках фейри.
Преданный Бэрронс похищает девушку и пытается вернуть ей разум. Только зачем? Эти воспоминания ранят душу, за них МакКайла может возненавидеть его.
Девушка стремится любой ценой приоткрыть завесу над тайной своего рождения и древнего пророчества, связанного с ним. Ее ждут потрясающие открытия и чарующая бездна наслаждений…
Карен Мари Монинг
Магия грез
Некоторые люди похожи на силы природы.
Как ветер или вода меняют форму камней, эти люди меняют саму жизнь.
Я посвящаю эту книгу Эми Берковер.
Часть первая
«Когда я была в старшей школе, я ненавидела стихотворение Сильвии Плат, в котором говорится о том, что она проникла в глубину страха своими корнями и с тех пор не боится того, чего боятся другие люди, ведь она побывала в темноте[1]. Я все еще ненавижу это стихотворение. Но теперь я его понимаю».
Из дневника МакПролог
Мак: 11:18, 1 ноября
Смерть. Мор. Глад.
Они окружали меня, мои любовники, жуткие принцы Невидимых.
Кто бы мог подумать, что разрушение бывает таким прекрасным? Соблазнительным. Поглощающим.
Мой четвертый любовник — Война? Он был так нежен со мной. Забавно для того, кто несет хаос, катастрофы, безумие, — если это и вправду был он. Я не могла увидеть его лица, как ни старалась. Почему он прячется?
Он гладил мою кожу огненными руками. И я горела, моя кожа покрывалась волдырями ожогов, кости плавились от сексуального жара, которого не в силах выдержать ни один человек. Я выгибала спину и умоляла о большем, молила его пересохшим ртом, потрескавшимися губами. И когда он вошел в меня, он утолил мою жажду. Жидкость полилась по моему языку, проникла в горло. Меня затрясло. Он двигался во мне. Я могла видеть его кожу, мускулы, перед глазами мелькала татуировка. Но я не видела лица. И боялась того, кто скрывал себя.
Кто-то вдалеке отдавал приказы. Я многое слышала, но ничего не понимала. Я знала, что попала в руки врагов. И знала, что скоро перестану это знать. При-йа, пристрастившаяся к сексу с Фейри, скоро я перестану понимать и воспринимать что-либо, кроме них.
Если бы мои мысли были достаточно связными, чтобы сложиться в предложения, я бы сказала, что думала о жизни и она разворачивалась передо мной, словно прямая лента с точками. Вот люди рождаются и идут… вспомнить бы это слово. Я каждый день наряжалась перед походом туда. Там были мальчики. Много красивых мальчиков. Я считала, что мир вращается вокруг них.
Его язык у меня во рту, и он разрывает на части мою душу.
Помогитемнектонибудьпомогитемнезаставьтеегоперестатьзаставьтеихуйти.
Школа. Вот это слово. А после нее вы находите работу. Женитесь. Заводите… как их там? У Фейри их не бывает. Не понимаю их. Прекрасные маленькие существа. Дети! Если вам везет, то вы живете долго и счастливо, стареете в окружении тех, кто вас любит. А потом гробы. Блеск лакированного дерева. Я плачу. Сестра? Плохо! Это воспоминание причиняет боль! Отбросить его прочь!
Теперь они во мне. Им нужно мое сердце. Они хотят разорвать его. Поглотить страсть, которую они не могут ощутить. Холод. Как огонь может быть таким холодным?
Соберись, Мак. Это важно. Найди слова. Глубоко дыши. Не думай о том, что с тобой происходит. Видеть. Служить. Защищать. Другие в опасности. Слишком многие погибли. Нельзя, чтобы они остались неотомщенными. Думай о Дэни. Она в душе такая же, как ты, только прячет это под ершистостью, подростковым руки-в-карманы-взглядом-убиваю-наповал.
Оргазм был бесконечным. Я сама стала оргазмом. Удовольствие — и боль! Идеальное сочетание! Разум плавился, душа разбивалась на осколки, и чем больше во мне становилось осколков, тем меньше оставалось от меня самой. Все ускользало, ускользало, но прежде чем уйти окончательно, сознание подарило мне миг удивительной ясности, и я поняла, что…
Большую часть того, что мне было известно о себе и о жизни, я получила благодаря средствам массовой информации, никогда не споря с услышанным. Если я не знала, как вести себя в определенной ситуации, я вспоминала фильм или ТВ-шоу с похожими обстоятельствами и поступала так же, как актеры. Я как губка впитывала в себя окружение, превращаясь в побочный продукт СМИ.
Не думаю, что хоть раз я смотрела в небо и задавалась вопросом о том, есть ли во Вселенной другие разумные расы. Я знала, что ни разу не посмотрела на землю под ногами и не прониклась осознанием собственной смертности. Я слепо неслась по аллее магнолий и солнечных дней, слепая, как крот, во всем, что не касалось парней, моды, секса — всего того, что могло тогда доставить мне удовольствие.
Но я не призналась бы в этом, даже если бы могла говорить. Мне было стыдно. Очень стыдно…
Кто ты, черт возьми, такая? Кто-то недавно выкрикнул этот вопрос, кто-то, чье имя от меня ускользало. Кто-то, кто меня пугал. Кто вызывал жгучий интерес.
А жизнь не похожа на прямую линию.
Она прорежена вспышками молний. Такими быстрыми, что ты не замечаешь приближающейся опасности, пока не окажешься раскатанным в лепешку на дороге, как Хитрый Койот, после всех своих гениальных планов попавший под каток Дорожного Бегуна[2]. Сестра погибла. Мне в наследство достались тонны лжи. И примесь древней крови. И невыполнимая миссия. И Книга, которая являлась чудовищем неимоверной силы. А от того, кто первым до нее доберется, зависит судьба всего мира. Возможно, судьба всех миров.
Глупая ши-видящая. Ты была так уверена, что все идет как надо.
Здесь и сейчас — не на мультяшной дороге, с которой можно встать и волшебным образом собраться из лепешки обратно, а на холодном каменном полу церкви, голая, потерянная, окруженная Фейри, которые убивали меня сексом, — я чувствовала, как мое самое мощное оружие, которое я клялась никогда не терять, — надежда — ускользает от меня. Копье я потеряла уже давно. Моя воля…
Воля? Что такое воля? Что значит это слово? Я знала его когда-то?
Он. Он здесь. Тот, кто убил Алину. Пожалуйста, пожалуйста, пусть он ко мне не притрагивается.
Это он меня трогает? Это он — четвертый? Но зачем ему прятаться?
Когда стены рушатся, когда мир разваливается, имеет значение только один вопрос. Кто ты?
Я воняла сексом, я пахла ими — темным, одурманивающим запахом. Я не чувствовала больше ни пространства, ни времени. Они были во мне, и я не могла от них избавиться, и какой же дурой я была! Я все еще надеялась, что в последний миг, пока мой мир еще не уничтожен, меня спасут: примчится на белом коне рыцарь в сияющих доспехах, или приедет на гладком и тихо урчащем «харлее», или появится во вспышке света — в ответ на сорвавшееся с моих губ имя. На чем там меня воспитывали — на сказках?
