Екатерина Красавина - Храм украденных лиц
— Нет. — Исакова запнулась. — Вначале он снимал квартиру. А потом отказался от этого.
— Почему?
— Николаю Дмитриевичу так было удобнее. Экономить время. Он был слишком занят на работе.
— Вы заговаривали с ним о женитьбе?
— Он сам хотел этого.
«Врет или нет?» — гадал майор.
— Он собирался уйти от жены? — спросил Губарев.
— Да. — Девушка отвечала на вопросы, не поднимая глаз. Светлые волосы свешивались прядями на ее руки. Но она не откидывала их назад.
— Почему?
Тут она вскинула на майора глаза. Ярко-голубые.
— Он говорил, что больше не любит ее.
— Вы думаете, он говорил это искренне? Не морочил вам голову?
— Николай Дмитриевич не морочил мне голову. — У нее был взгляд обиженной девочки. Ребенка, у которого внезапно отняли любимую игрушку. — Мы собирались пожениться. Если бы… если бы не эта… смерть.
Конечно, такой удар по планам. Без пяти минут — жена номер четыре. И вдруг…
— Он так и говорил вам, что хочет жениться на вас?
— Да. Он все время говорил мне: потерпи, малыш. Еще немного, и мы будем вместе. Это все она! — Исакова почти выкрикнула эти слова. — Она!
— Кто — «она»?
— Его жена! Она и убила его. Как только узнала, что он собирается уйти от нее. И жениться на мне.
— Каким образом она узнала это?
— Я сказала ей. И Коля говорил все время. А она — ни в какую. Не хотела его отпускать, и все.
— Вы? — Дело принимало совсем неожиданный оборот.
— Да.
— Как? Когда?
— Я позвонила ей по телефону и сказала, что Николай Дмитриевич больше не любит ее и хочет уйти ко мне. Просто он не знает, как сказать ей об этом.
— Когда был этот звонок?
— Три месяца назад.
— И как Дина Александровна отреагировала на ваши слова?
— Сказала, что не хочет со мной разговаривать. И повесила трубку.
— И все?
— Все! И после этого она убила его. Как же — лишиться таких денег! Что она умеет в жизни делать, кроме как рисовать картины!
— Это вам Лактионов сказал, что его жена — художница?
— Да.
— А ваша тетя как относилась ко всему этому?
На секунду в глазах Исаковой мелькнуло замешательство.
— Она говорила: поступай, как знаешь. Это — твоя жизнь.
— Ирина Владимировна и подтолкнула вас к Лактионову?
— Нет. Я… как увидела его, так и влюбилась.
— Где вы познакомились с Лактионовым?
— Он… делал мне пластическую операцию.
— Когда?
— Два года назад.
— И вскоре после этого между вами возникли любовные отношения?
— Да. Он влюбился в меня. Опекал. Заботился. Как о дочери. Дарил подарки.
— Сколько тогда вам было лет?
— Восемнадцать.
…Какой банальный и тривиальный сюжет. Врач влюбился в собственную пациентку. Прямо анекдот какой-то!
— Где вы были третьего ноября примерно с семи до десяти вечера?
Зрачки Исаковой расширились.
— Вы… подозреваете меня! Но это же смешно! Я… — Она приложила руку к горлу. — Извините. Я… любила его! Мы собирались пожениться!
— Вы не ответили на мой вопрос!
— Где я была? — Она задумалась. — Покупала продукты в магазине.
Складывалось впечатление, что все женщины, которые могли быть причастны к этому убийству, как сговорившись, отоваривались в магазинах. Дина Александровна, Кузьмина, Ванда Юрьевна, теперь Исакова…
— Лактионов содержал вас?
— Как вы могли подумать! — Она чуть не задохнулась от возмущения.
— Лидия Валентиновна, вы знали девушку по имени Арсеньева Надежда Алексеевна?
В ее глазах отразилось удивление:
— Кто это?
— Пациентка Лактионова. Как и вы. Но, в отличие от вас, ей сделали крайне неудачную операцию.
— Не знаю. А что?
— Неизвестная женщина позвонила Арсеньевой и предложила убить Лактионова за десять тысяч долларов. При этом половину аванса она дала ей сразу. Положила в ячейку в камеру хранения на Савеловском вокзале. Туда же она положила и пистолет, из которого Арсеньева должна была убить Николая Дмитриевича.
— Это — Лактионова! Она! Зачем ей убивать собственными руками, когда можно нанять? И никто ничего не узнает! Он жаловался на жену. Она была транжирка, тратила деньги. Устраивала какие-то выставки. Бедный Коля! Она пила из него кровь и портила нервы.
Губарев вспомнил взгляд Дины Александровны, когда она говорила о выставке. Хищный, застывший. Высокомерный. Эта женщина ни за что не упустит своего. И она вполне может пойти на крайние меры, если что-то угрожает ее жизненным интересам.
Губарев посмотрел на Витьку. А тот — на него.
— Что ж! Вас вызовут дать показания в письменном виде и возьмут подписку о невыезде. Я вас официально предупреждаю, что вы не имеете права покидать Москву.
— Хорошо. Я — подозреваемая? — горько усмехнулась она.
— Да.
Брови девушки взлетели вверх, но она ничего не сказала.
Губарев встал. За ним — Витька.
— И еще… Вы часто общались с Лазаревой?
— Нет. Не часто.
Они вышли из квартиры, при этом майор чувствовал на своей спине ее взгляд.
— Что скажешь? — спросил майор, когда они спустились по лестнице и вышли во двор.
— Что тут сказать? Девочка в трансе. Все планы полетели к чертям. Планировала красивую жизнь, а получился облом.
— Ты думаешь, она не врет? Лактионов и вправду собирался уйти от Дины Александровны и зажить с этой девчонкой?
— А кто теперь правду скажет? — проницательно заметил Витька. — Лактионов — мертв. И подтвердить или опровергнуть его слова некому.
— Ой, как же ты прав! Мы должны переговорить с Лактионовой. И немедленно. Поехали! Нет, поеду я один. Ситуация здесь щекотливая.
Дина Александровна была дома. В неизменной серой шали на плечах.
Губарев сразу ошарашил ее вопросом:
— Почему вы нам столько времени морочили голову и вводили в заблуждение? Что вы не знали о любовнице вашего мужа?
— Господи! — Лактионова прикрыла глаза.
— Вы скрывали от следствия важные улики! Она открыла глаза.
— Проходите в комнату! Здесь говорить неудобно.
— Да. Неудобно.
В комнате Дина Александровна встала и подошла к окну.
— Вы думаете, мне легко было признаться в этом? В том, что мой муж имел любовницу?
Губарев понимал ее. Для гордой Дины Александровны это было равносильно пощечине, залепленной публично.
— Это было внутреннее дело нашей семьи, — сказала она.
— Нет. Не внутреннее. Возникла пауза.
— Как давно вы знали об этом? Она молчала.
— Вы слышите меня?
— Она повернулась к нему. — Слышу. Прекрасно слышу. — Она поправила рукой сползшую с плеч шаль. — Почти сразу. Как только она появилась в жизни Николая Дмитриевича.
— Сразу? — все смешалось в голове Губарева. — Как вы узнали об этом? Она позвонила вам?
